Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

— Я продолжу, если вы позволите, — напомнил о себе Монфрод. — Так вот, он явился глубоким вечером, в начале наступления темноты, и сперва довольно долго пробыл в своей спальне. Когда же время перевалило далеко за полночь, он покинул её и направился в Библиотеку. А потом он ушёл. Но, когда он выходил из замка, по пути ему совершенно случайно встретился мой брат — Монгрод. Было уже очень поздно, и потому все остальные дварфы давно спали глубоким сном. Монгроду показалось очень странным, что Огненный Князь крадется в ночи по Нифльхейму, подобно вору, тем более, что в руках он держал некий объёмный свёрток из темной кожи. Монгрод попытался заговорить с ним, и когда тот повел себя более чем странно — остановить его. Это была плохая затея. Получилось вот что…

Брат Монфрода, Монгрод, облаченный в такой же желто-зеленый костюм, чуть-чуть вышел вперед из-за спин остальных дварфов, и друзья увидели его обожженное лицо и довольно сильно опаленную бороду.

— Какой ужас! — воскликнула Маша.

— Ну, знаете, это уже слишком! — поддержала её Таня. — Что у человека вообще в голове происходит?!

Настасья хранила молчание. Она лишь на мгновение посмотрела на покалеченного дварфа, а потом быстро опустила глаза.

— Печальное зрелище, — грустно констатировал Монфрод. — В пылу, так сказать, схватки, сверток, который нес Огненный Князь, выпал из его рук и раскрылся, и, таким образом, нам стало известно его содержимое…

— Мне кажется, я знаю предметы, которые он прикарманил, — догадался Антон. — Из спальни, я полагаю, он забрал свою драгоценную корону. Это было несложно: никто не препятствовал ему, тем более что она находилась там безо всякой охраны — я сам много раз видел подобное.

Монфрод согласно кивнул, подтверждая слова Антона.

— Не забрал, а украл, — поправил Слава.

— Достаточно спорный вопрос, — не согласился с ним Сеня. — Ведь корона была откована народом дварфов специально для него, так что это, по сути, подарок, который теперь полностью принадлежит ему.

— Сейчас это не столь важно, — перебил их Антон. — Обсудим потом, когда будет время. Перейдем к Библиотеке, — продолжал свою догадку он. — Смею предположить, что оттуда он ничего, кроме книг, вынести не мог. Вот только какой же из этих древних фолиантов смог заинтересовать его настолько, что он решил забрать его с собой? Какую из книг счёл настолько уж важной? — спросил он как будто бы сам у себя.

Ответ пришел с неожиданной стороны.

— Это же очевидно. Он забрал свою Книгу Жизни, — тихо сообщила Настя, стирая с глаз последние остатки слёз.

— Она же вроде как недвижима, разве нет? — изумилась Малиновская. — Прикована древней магией, насколько я помню. Разве её можно вот так просто взять со стола и забрать?

— В том-то и дело, что нельзя, — недовольно пробурчал дварф. — Поэтому ему не пришло в голову ничего лучше, чем просто выжечь кусок деревянного стола вместе с Книгой и таким образом добиться желаемого! Чудовищное варварство!

— Но зачем? — не мог понять Бирюк. — Зачем ему понадобилась его собственная Книга? Он что, сам не знает, что делает в тот или иной момент?

— Все верно, — кивнул головой Антон. — Как раз он-то — знает. Он просто не хочет, чтобы об этом знали мы. Ведь мы могли бы воспользоваться Книгой, прочитать в ней все его действия — и таким образом обнаружить его. А теперь — он нас опередил.

В Тронном Зале воцарилась тишина. Каждый думал о том, почему эта мысль не пришла им в голову первой. Некоторые вздрогнули, когда Антон довольно громко несколько раз театрально хлопнул в ладоши, а потом воскликнул:

— Что ж, браво, Евгений, браво! Ты, кажется, предусмотрел всё!

Эхо рукоплесканий ещё некоторое время продолжало гулко отдаваться под сводами Тронного зала, пока не стихло совсем. Выходит, Ноэгин Фроуз не принимает решений самостоятельно — прежде чем зал исключил из череды престолов черный мраморный трон Евгения, Огненный Князь исключил себя сам…

Быстро пролетели новогодние каникулы, и вот впереди замаячили очередные экзаменационные испытания: для Маши и Насти это означало, что начиналась первая сессия их второго курса обучения. Рано утром в понедельник они явились — как ни странно, без опоздания — на предэкзаменационную консультацию, потому что на завтра уже был назначен первый экзамен — основы современной психологии. Началась нудная и скучная, как это обычно бывает в таких случаях, беседа преподавателя со студентами. Ребята задавали вопросы, ответы на которые им были непонятны или неясны, либо они и вовсе не рассматривали эти темы на лекциях, хотя в билетах они присутствовали — такое тоже иногда случалось по чьей-нибудь рассеянности.

Поначалу Малиновская ещё пыталась делать вид, что слушает, и даже кое-что записала в блокнот, но постепенно её внимание начало угасать, к тому же монотонный голос преподавателя действовал так усыпляюще, что, в конце концов, она потеряла интерес к происходящему. Она смотрела то за окно — на заснеженную улицу, то на сидящую рядом Настасью, которая что-то тихонько рисовала на уголке тетрадного листа. Присмотревшись, Маша разглядела нечто вроде бушующих языков пламени, не слишком аккуратно заштрихованных карандашом.

Когда со времени их прибытия в институт прошло уже не менее полутора часов, а вопросы от «особо умных» студентов все никак не заканчивались, Маша окончательно устала и начала думать, чем бы ещё таким интересным себя занять. Томясь, она постоянно ерзала на стуле, пока, наконец, Настасья, до этого хранившая молчание, не шепнула ей:

— Да хватит уже вертеться! Ты чего?

— Мне надоело. Я хочу домой. Зачем мы вообще приперлись на эту консультацию? — вздохнула Маша.

— Ну, мы вроде как пытаемся произвести хорошее впечатление, понимаешь? Преподаватель запомнит наши лица, что мы с тобой сегодня присутствовали, и потом поставит нам на экзамене оценки повыше.

— Надо же, какая интересная, ничем не подтвержденная теория, — пробурчала Малиновская, роняя ручку и ныряя за ней под стол. Настя снисходительно слушала, как её подруга продолжает что-то бубнить под столом, а когда Малиновская снова появилась в поле зрения, слегка растрепанная, то сказала: — Да и кому они теперь вообще нужны, эти оценки. Мы ведь теперь… ну, ты поняла.

— Мы все равно не можем бросить институт сейчас, — напомнила ей Настя, — у нас только второй курс. Куда нас с такими знаниями на работу возьмут? Листовки у метро раздавать? Уж лучше потерпеть сейчас.

Малиновская подумала, что работа, возможно, в их сегодняшнем положении тоже пока находится под вопросом — неизвестно ведь, как много времени в будущем будет отнимать то, чем они сейчас занимаются. Хотя, с другой стороны, им все равно необходимо что-то есть, не говоря уже о других прекрасных благах цивилизации, поэтому им, в любом случае, необходимы деньги. А откуда же они возьмутся без работы? Поразмыслив, она пришла к выводу, что подруга в какой-то мере права.