Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ж, благодарю вас.
Пуаро на некоторое время погрузился в задумчивое молчание. Видно, в голову ему пришла какая-то идея, потому что он вдруг мягко сказал, обращаясь к капитану:
— С вашего позволения, капитан, мне бы хотелось провести маленький эксперимент. Вы сейчас рассказали нам о том, что сохранила об этих событиях ваша память. Но мне бы хотелось выяснить, что кроется в вашем подсознании.
— Психоанализ, да? — подмигнул капитан, но мне показалось, что в голосе его слышится беспокойство.
— О нет-нет, — поспешил разуверить его Пуаро, — все будет очень просто. Я говорю вам слово, вы в ответ — другое и так далее. Любое слово, какое придет вам в голову, договорились? Вы меня поняли? Итак, начнем?
— Ладно, — медленно проговорил Блек, однако в лице его мне почудилось смущение.
— Записывайте, прошу вас, Гастингс, — велел Пуаро. Потом вытащил из кармана свои огромные старинные серебряные часы в виде луковицы и положил их на стол перед собой. — Ну что ж, все готово. Итак, начнем. День.
На мгновение наступила тишина. Потом Блек бросил в ответ:
— Ночь.
Пуаро продолжал, с каждым разом все быстрее.
— Имя, — сказал он.
— Место.
— Бернар.
— Шоу.
— Вторник.
— Обед.
— Путешествие.
— Корабль.
— Страна.
— Уганда.
— История.
— Львы.
— Охотничье ружье.
— Ферма.
— Выстрел.
— Самоубийство.
— Слон.
— Бивень.
— Деньги.
— Адвокаты.
— Благодарю вас, капитан Блек. Скажите, не могли бы вы уделить мне еще несколько минуток, скажем, где-то через полчаса?
— Да, разумеется. — Удивленно вскинув брови, молодой офицер бросил на него озадаченный взгляд и вышел из комнаты.
— А теперь, Гастингс, — сказал Пуаро, ласково улыбнувшись мне, как только дверь за ним закрылась, — теперь вы видите все так же ясно, как и я, не так ли?
— Понятия не имею, о чем это вы?
— Неужели этот перечень слов ничего вам не говорит?
Я еще раз внимательно прочитал его от начала до конца, но был вынужден бессильно развести руками.
— Ну что ж, сейчас я вам все объясню. Сначала Блек отвечал нормально, не слишком быстро, но и не задумываясь и не делая пауз, так что мы можем смело делать вывод о том, что он не чувствовал себя виноватым и ему нечего было скрывать. «День» и «ночь», «место» и «имя» — вполне обычные ассоциации. Тогда я подбросил ему имя Бернар, чтобы проверить, не виделся ли он случайно с нашим добрым эскулапом. Но, как выяснилось, нет. Итак, пойдем дальше. На мое слово «вторник» он тут же, не задумываясь, отвечает «обед», но на слова «путешествие» и «страна» следует соответственно «корабль» и «Уганда», что ясно указывает на то, что нашего друга в настоящее время волнует плавание, в которое он собирался отправиться, а вовсе не поездка, которая привела его сюда. «История» наводит его на мысль о тех историях со львами, которыми он, вне всякого сомнения, потчевал своих собеседников за обедом. Далее я говорю «охотничье ружье» и вдруг слышу в ответ совсем неожиданное — «ферма»! Когда я говорю «выстрел», он, не задумываясь, отвечает «самоубийство». По-моему, ассоциация довольно-таки прозрачная. Какой-то человек, которого он знал, покончил с собой выстрелом из ружья на какой-то ферме. И не забывайте, что в подсознании у него все те истории, которые он рассказывал за обедом. Думаю, вы будете правы, если согласитесь со мной, что нам с вами следует попросить капитана Блека подняться сюда и повторить нам историю о самоубийстве, которую он рассказывал в тот самый вторник за обедом в Марсдон-Мэнор.
Похоже, капитан Блек живо заинтересовался нашим предложением.
— Да, да, я рассказывал об этом. Теперь я ясно вспомнил. Один парень застрелился на ферме — сунул в рот ствол охотничьего ружья и пальнул, так что пуля попала в мозг. Доктора тамошние чуть было с ума не сошли, ничего не могли понять — не было ни единого следа, ничего, только немного крови на губах. Но что…
— Вы хотите спросить, что общего у этой истории с трагедией, что произошла в Марсдон-Мэнор? Стало быть, вы не знаете, что, когда мистера Мальтраверса нашли, рядом валялось охотничье ружье?
— Вы хотите сказать, что мой рассказ навел его на мысль… О боже, какой ужас!
— Не стоит упрекать себя — все равно это случилось бы, не так, значит, иначе. Ну что ж, хорошо. А сейчас мне надо позвонить в Лондон.
Разговор по телефону занял столько времени, что я уже начал терять терпение. Видимо, речь шла о чем-то серьезном, потому как вернулся Пуаро глубоко погруженный в собственные мысли. Всю вторую половину дня он провел в одиночестве. Только часов в семь, словно очнувшись от спячки, вдруг засуетился и в конце концов объявил, что откладывать, дескать, больше нечего — надо сообщить результаты расследования молодой вдове. К тому времени, надо признаться, мое сочувствие целиком и полностью было на ее стороне. Подумать только! Остаться без гроша, да еще зная при этом, что самый близкий человек на свете убил себя ради того, чтобы обеспечить ей безбедное существование, — тяжкая ноша для любой женщины! Правда, в глубине души я лелеял неясную надежду, что, может быть, молодому Блеку удастся хоть немного утешить ее в горе. Говорят, время лечит, и со временем, когда печаль ее пройдет, его любовь сможет вернуть ее к жизни. А то, что он влюблен в нее по уши, и слепому было видно.
Разговор с леди оказался мучительным. Поначалу она вообще отказывалась поверить тому, что рассказал Пуаро. Когда же ему наконец с трудом удалось ее убедить, зарыдала так, что у меня просто сердце разрывалось. Проведенный по нашей просьбе осмотр тела подтвердил самые худшие подозрения, больше того — превратил их в уверенность. Конечно, Пуаро не меньше, чем я, жалел бедняжку, но что он мог сделать? Ведь он работал на страховую компанию, и руки у него были связаны. Уже стоя на пороге и собираясь уходить, он — как всегда, неожиданно — вновь поразил меня.
— Мадам, — мягко произнес он, обращаясь к миссис Мальтраверс, — не стоит так горевать! Кому, как не вам, знать, что смерти как таковой нет и наши близкие всегда рядом с нами!
— Что вы хотите сказать? — растерянно забормотала вдова с круглыми от удивления глазами.
— Разве вы никогда не участвовали в спиритических сеансах? Как странно! Знаете, я готов поклясться, что из вас, мадам, мог бы получиться великолепный медиум!
— Да, да, я уже не раз это слышала. Но неужели такой человек, как вы, мсье, верит в спиритизм?!
— Эх, мадам,
