Миддлмарч - Джордж Элиот

- Ой! - сказала Розамонда с брезгливой гримаской. - Очень рада, что ты не Везалий. По-моему, он мог бы избрать менее кошмарный способ.

- Не мог, - ответил Лидгейт, увлекшись и не обращая большого внимания на жену. - Чтобы составить полный скелет, он выбрал единственный имевшийся в его распоряжении путь: выкрадывал глубокой ночью кости казненных на виселице преступников, зарывал их в землю и по частям переносил домой.

- Надеюсь, он не принадлежит к твоим любимым героям, - полуигриво, полувстревоженно сказала Розамонда. - А то ты еще повадишься по ночам на кладбище святого Петра. Помнишь, ты рассказывал, как все на тебя рассердились из-за миссис Гоби. У тебя и так уже достаточно врагов.

- У Везалия их тоже было много, Рози. Стоит ли удивляться, что мне завидуют ваши старозаветные лекари, если величайшие врачи негодовали на Везалия, так как верили Галену (*129), а Везалий доказал, что Гален заблуждался. Они называли его лжецом и мерзким отравителем. Но Везалий располагал данными о строении человека и разбил противников в пух и прах.

- А что с ним было потом? - спросила с некоторым интересом Розамонда.

- Ему пришлось бороться всю жизнь. Однажды его рассердили так сильно, что он сжег многие свои работы. Потом он попал в кораблекрушение на пути из Иерусалима в Падую, где ему предлагали должность профессора. Умер он в бедности.

Немного помедлив, Розамонда сказала:

- Знаешь, Тертий, я часто жалею, что ты занимаешься медициной.

- Полно, Рози, не надо так говорить, - сказал Лидгейт, привлекая ее к себе. - Это все равно, как если бы ты сожалела, что не вышла за другого человека.

- Вовсе нет, ты такой умный, ты мог бы заниматься чем угодно. Все твои куоллингемские кузены считают, что, выбрав такую профессию, ты поставил себя ниже их.

- К черту куоллингемских кузенов! - презрительно ответил Лидгейт. Говорить тебе такие вещи могут лишь наглецы вроде них.

- И все-таки, - сказала Розамонда, - мне твоя профессия не кажется приятной, милый мой. - Мы уже знаем, что Розамонда мягко, но упорно всегда стояла на своем.

- Это величайшая из всех профессий, Розамонда, - серьезно сказал Лидгейт. - И говорить, что, любя меня, ты не любишь во мне врача, все равно что утверждать, будто тебе нравится есть персики, но не нравится их вкус. Не говори так больше, дорогая, ты меня огорчаешь.

- Отлично, доктор Хмурый-Лик, - сказала Рози, выставляя напоказ все свои ямочки. - Впредь я буду во всеуслышание объявлять, что обожаю скелеты, похитителей трупов, всякую гадость в аптечных пузырьках, буду подбивать тебя со всеми перессориться, а умрем мы в нищете.

- Нет, нет, нет, все вовсе не так скверно, - сказал Лидгейт и, смирившись, прекратил спор и приласкал жену.

46

Pues no podemos haber aquello que queremos,

queramos aquello que podremos.

Если ты не имеешь того, что тебе нравится,

пусть тебе нравится то, что ты имеешь.

Испанская пословица

В то время как Лидгейт, счастливый супруг и глава новой больницы, вел борьбу за медицинскую реформу против Мидлмарча, Мидлмарч все явственнее ощущал общенациональную борьбу за реформу другого рода.

Когда палата общин начала обсуждать предложение лорда Джона Рассела (*130), в Мидлмарче снова ожил интерес к политике и наметилась новая ориентация партий, что сулило в случае еще одних выборов совсем иную расстановку сил. Некоторые уверяли, что новые выборы неизбежны, поскольку при нынешнем парламенте билль о реформе не пройдет. Именно на это обстоятельство сослался Уилл Ладислав, поздравляя мистера Брука с тем, что тот воздержался от выступлений во время последней предвыборной кампании.

- Сейчас все будет произрастать и созревать, как в год кометы, - сказал Уилл. - Вопрос о реформе поставлен, и общественные страсти раскалятся до температуры комет. Вполне вероятно, вскоре состоятся выборы, и к тому времени Мидлмарчу не мешало бы обзавестись кое-какими новыми идеями. Сейчас нужно как можно больше внимания отдавать "Пионеру" и политическим митингам.

- Совершенно верно, Ладислав; общественное мнение надо воспитывать, сказал мистер Брук, - но знаете ли, мне нежелательно связывать себя с реформой, не хочется заходить слишком далеко. Я, знаете ли, предпочту пойти путем Уилберфорса и Ромильи, я не прочь заняться вопросами, связанными с освобождением негров, уголовными законами... чем-то в этом роде. Но Грея я, разумеется, поддержу.

- Если вы причисляете себя к сторонникам реформы, вы не можете быть независимым от обстоятельств, - сказал Уилл. - Если каждый станет отстаивать только свои интересы, ни с кем не считаясь, все у нас пойдет прахом.

- Да, да, согласен с вами... я разделяю вашу точку зрения. Я бы сформулировал это таким образом: Грея я, знаете ли, поддержу. Но я не желаю изменять суть конституции, и думаю, Грей тоже не желает.

- Но этого желает страна, - сказал Уилл. - Иначе какой смысл в политических союзах и в иных формах движения сознательных граждан. Они требуют, чтобы в палате общин заседали не одни лишь депутаты от землевладельцев, а представители различных слоев общества. Ратовать за реформу без этого все равно что выпрашивать горстку снега, когда на тебя движется снежная лавина.

- Прекрасно вы сказали, Ладислав, очень точно. Пожалуйста, запишите это. Надо начать подбирать документы о настроении в стране, не только о всеобщем обнищании и разрушении машин.

- Что касается документов, - сказал Уилл, - то и двухдюймовая карточка может рассказать о многом. Несколько столбцов цифр продемонстрируют бедственное положение страны, а еще несколько покажут, с какой скоростью возрастает политическая активность масс.

- Хорошо, только сделайте поподробней эту диаграмму, Ладислав. И напечатайте в "Пионере". Приведите, знаете ли, цифры, которые продемонстрируют нищету; потом другие цифры, которые продемонстрируют... и так далее. Вы превосходно умеете все изложить. Вот, например, Берк... когда я вспоминаю Берка, я всегда жалею, что среди нас нет какого-нибудь владельца "гнилого местечка", который выдвинул бы вашу кандидатуру. Вас, знаете ли, никогда не изберут в парламент. А нам нужны там таланты, при наших реформах нам всегда будут нужны таланты. Эта вот горстка снега и лавина, право же, несколько в духе Берка (*131). Мне такое очень нужно... не идеи, знаете ли, а умение образно их изложить.

- Гнилые местечки, - сказал Ладислав, - были бы очень уместны, если бы от каждого выдвигался местный Берк.

Лестное сравнение, даже исходящее от мистера Брука, доставило Уиллу удовольствие - не такое уж легкое испытание для человеческой натуры сознавать, что ты владеешь словом лучше, чем другие, а этого никто не замечает; так, истосковавшись по заслуженной похвале, обретаешь утешение даже в случайных рукоплесканиях, если они раздадутся вовремя. Уилл чувствовал, что пишет слишком утонченно для того, чтобы его оценили в Мидлмарче, тем не менее он все серьезнее втягивался в работу, за которую когда-то взялся, беспечно подумав: "Почему бы не попробовать?" И политическую обстановку изучал с таким же пылом, с каким прежде осваивал стихотворные ритмы и искусство средних веков. Несомненно, если бы он не стремился находиться поблизости от Доротеи и, возможно также, если бы он знал, чем еще себя занять, Уилл не раздумывал бы сейчас о нуждах английского народа и не критиковал действия английского правительства; вероятно, он скитался бы по Италии, набросал бы план нескольких пьес, обратился бы к прозе и счел ее слишком сухой, обратился бы к поэзии и счел ее ненатуральной, принялся бы копировать фрагменты старых картин, оставил бы это занятие как бесполезное и, в конце концов, пришел бы к выводу, что главная цель - самосовершенствование, а в политике он горячо сочувствовал бы свободе и прогрессу вообще. Нередко чувство долга дремлет в нас, пока на смену дилетантству не приходит настоящее дело и мы чувствуем, что выполнять его кое-как не годится.

Так и Ладислав принялся, наконец, за свой урок, оказавшийся не похожим на то возвышенное и неопределенное нечто, прежде рисовавшееся ему в мечтах как единственно достойное продолжительных усилий. Он легко воспламенялся, сталкиваясь с тем, что непосредственно связано с активным действием и жизнью, а свойственный ему мятежный дух способствовал пробуждению гражданственности. Невзирая на мистера Кейсобона и изгнание из Лоуика он был почти счастлив; он жадно впитывал в себя множество новых сведений и применял их на практике, а редактируемый им "Пионер" приобрел известность даже в Брассинге (да не смутит вас узость сферы - статьи были не хуже многих, прогремевших по всему свету).

Мистер Брук иногда его раздражал, но на Уилла умиротворяюще действовало и вносило разнообразие в его жизнь то обстоятельство, что, побывав в Типтон-Грейндже, он возвращался на свою квартиру в Мидлмарч.

"Вполне можно себе вообразить, - думал он, - что мистер Брук министр, а я его помощник. Что тут особенного: маленькие волны сливаются в большие и вздымаются точно так же. Моя нынешняя жизнь мне нравится гораздо больше, чем та, которую мне прочил мистер Кейсобон и при которой я бездействовал бы, скованный устаревшими традициями. А на престиж и большое жалованье мне наплевать".