Звезды смотрят вниз - Арчибальд Джозеф Кронин

с теми, кто мог помочь ему выдвинуться. И благодаря своей внешней сердечности и умению сходиться с людьми он пролезал повсюду и слыл отличнейшим малым.

Два человека у окна привлекли его внимание. Он кивнул им, и каждый из них в ответ помахал ему рукой. Джо усмехнулся с тайным удовлетворением. Способная парочка эти Восток и Стокс, – да, оба умеют обделывать делишки. Восток – это сапоги; до войны у него было небольшое предприятие, маленькая фабрика в Ист-Туане, доставшаяся ему по наследству. Но за полтора года войны Восток сумел обеспечить себя целой пачкой договоров на военные поставки. Дело тут, конечно, не в договорах, хоть они и выгодны, – дело в сапогах. В сапогах, которые поставлял Восток, не было ни дюйма кожи. Ни единого жалкого дюйма! Восток сам проговорился ему об этом как-то вечером в «Каунти», когда подвыпил. Он употреблял вместо кожи особый сорт коры, за непрочность которой можно было поручиться.

– Но дело-то в том, – слезливо объяснял Восток, – что сапоги большей частью переживают тех бедняг, которым они выдаются. Какая жалость! О боже, скажи, Джо, ну не печально ли это? – хныкал пьяный Восток в припадке патриотической скорби, пролив слезу в свое шампанское.

Стокс торговал готовым платьем. За последние несколько месяцев он откупил все помещения над своей мастерской и теперь мог в разговорах упоминать о «собственной фабрике». Стокс был величайший патриот во всем Крокерстаунском районе: постоянно твердя о «нуждах государства», он заставлял своих мастериц работать сверхурочно без оплаты, не давал им обеденного перерыва, держал их и по воскресеньям часто до восьми часов вечера. Бо́льшую часть работы он отдавал «на дом», по соседним квартирам; за шитье пары брюк платил семь пенсов, за полное военное обмундирование – один шиллинг шесть пенсов. Рубашки хаки он отдавал шить по два шиллинга за дюжину и вычитал из этих денег по два-три пенса за катушку ниток; солдатские штаны отдавал в окончательную отделку по одному с четвертью пенса за пару, за теплые набрюшники платил женщинам по восьми пенсов за дюжину, с их нитками и иголками. А сколько же он наживал? Джо даже облизнулся от зависти. Взять хотя бы эти набрюшники. Джо было доподлинно известно, что некто «повыше» откупал их у Стокса по восемнадцати шиллингов за дюжину. А Стоксу они обходились всего по два шиллинга десять пенсов дюжина! Замечательно! Правда, кто-то из этих скотов-социалистов добился, чтобы Стокс платил работавшим на него надомникам на круг по пенсу в час, а в Совете тем же социалистом был поднят вопрос о «потогонной системе» на фабрике Стокса. «Ба! – подумал Джо. – Потогонная система, скажите пожалуйста! Что, разве эти женщины не дрались из-за работы у Стокса? Охотниц сколько угодно, – стоит хотя бы взглянуть на толпы, стоящие в очереди за маргарином! Надо же учесть, что у нас война!»

Джо знал по опыту, что ничто так не помогает человеку стать на ноги, как война. Во всяком случае, свою удачу он приписывал войне. На заводе Миллингтона он сумел взять в руки все, там теперь его боятся и Морган, и Ирвинг, и даже этот старый упрямец Добби. Джо усмехнулся. Развалясь на стуле, он старательно снимал ленточку с гаванской сигары. Пускай себе эти проклятые спекулянты Стокс и Восток курят сигары с неснятыми ярлычками, он получше их знает правила хорошего тона. Улыбка Джо стала мечтательной. Но вдруг он выпрямился и закивал с усиленной приветливостью, увидев подходившего к нему Джима Моусона. Он так и рассчитывал, что Моусон, который по воскресеньям всегда обедал дома, зайдет сюда часам к двум.

Джим неторопливо пробирался через переполненный людьми зал к столику Джо. Его глаза из-под тяжелых век поднялись на Джо, молча кивнувшего в ответ: так здороваются люди, понимающие друг друга. Некоторое время Моусон со скучающим видом оглядывал ресторанный зал.

– Виски, Джим? – предложил наконец Джо.

Джим отрицательно покачал головой и зевнул. Снова пауза.

– Как дела на заводе?

– Недурны! – Джо с небрежным видом вынул из жилетного кармана исписанный клочок бумаги. – За последнюю неделю выпустили двести тонн шрапнели, десять тысяч бомб Миллса, тысячу гранат и тысячу пятьсот восемнадцатифунтовок.

– Господи Иисусе, – сказал Джим равнодушно, доставая из стеклянной вазочки зубочистку, – да этак вы одни собственными скромными силами ликвидируете проклятую войну, Джо, если не будете осторожнее!

Джо хитро усмехнулся:

– Не беспокойтесь, Джим. Некоторые из этих бомб таковы, что ими не расколоть и кокосового ореха. Никогда еще я не видел столько раковин[14] в отливке, сколько их было на этой неделе. В этом виноват чугун, который вы нам последний раз доставили, Джим! Безобразие! Половина оболочек вышла похожей на швейцарский сыр. Все эти снаряды не взорвутся. Нам пришлось замазывать дыры и наложить два слоя краски.

– Ах! – вздохнул Джим. – Так они, пожалуй, не угодят в цель, а?

– Нет, конечно. Черт бы вас побрал, Джим! Они, верно, будут лететь не туда, куда надо, если вообще вылетят из жерла.

– Жаль, – посочувствовал Джим, усердно работая зубочисткой, затем спросил: – Сколько вы можете взять на этой неделе?

Склонив голову набок, Джо делал вид, что подсчитывает в уме:

– Пожалуй, пришлите мне сто пятьдесят тонн.

Моусон кивнул головой.

– И вот что, Джим, – продолжал Джо. – В фактуре укажите на этот раз триста пятьдесят тонн. Мне надоело вертеться из-за какой-нибудь лишней сотняги.

Загадочный взгляд Джима, казалось, вопрошал: не опасно ли это?

– Не следует слишком спешить, – сказал он наконец серьезным тоном. – Не забывайте о Добби.

– А, что там! К нему поступит фактура, но он не будет знать, сколько мы израсходовали чугуна в литейной. Если только его чертовы цифры сходятся, он уверен, что весь выпуск продукции у него как на ладони.

Джо говорил, пожалуй, с несколько излишней горячностью; его первые вкрадчивые попытки подкупить Добби, угловатого, чопорного педанта в пенсне, потерпели полную неудачу. Но, к счастью, и в тех случаях, когда Добби вмешивался, его легко было провести. Все его внимание было сосредоточено на точности и аккуратности ведомостей, практическая же сторона дела оставалась ему совершенно неизвестной. Вот уж несколько месяцев Джо в компании с Моусоном проделывал разные ловкие махинации. Сегодня, например, он заказал ему сто пятьдесят тонн железного лома, но в счете, правильность которого он удостоверит своей подписью, будет указано триста пятьдесят тонн. Добби уплатит за триста пятьдесят тонн, а Моусон и Джо поделят поровну деньги за двести тонн по семи фунтов за тонну. Пустяковый заработок – всего каких-нибудь тысяча четыреста фунтов! Это только второстепенный доход в совместной деятельности Джима и Джо. Тем не