Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова

– Всего доброго. Надеюсь, у вас в ближайшие годы не будет нужды посещать нас.

– Если только проводить в последний путь твоего хозяина, – не остался в долгу Вадим.

Оказавшись на свежем воздухе, я вздохнула с облегчением, точно шагнула из одного мира в другой. Собственно, так оно и было. Вадим выругался сквозь зубы, я решила, что он еще под впечатлением от визита, но тут увидела Димку. Соколов появился из своей машины и теперь шел навстречу, тревожно к нам приглядываясь.

– Какого лешего ты приперся? – спросил Воин.

– Все в порядке? Вы что-нибудь узнали?

– Нет, не в порядке. И да, мы узнали, что сукиного сына здесь нет.

– Чего на него накатило? – спросил Димка, кивнув на Воина и обращаясь ко мне. Я пожала плечами, а он вновь спросил: – Это он?

– Он. Но его здесь нет. Этот урод нас ждал, – досадливо продолжил Воин. – Фотку Девушки на столе оставил. – Он коротко рассказал о беседе с Юрием Сергеевичем и добавил: – Все ясно. Он появился здесь пять лет назад, вслед за Джокером. И все это время приглядывался. Как подумаю, что он был рядом…

– Но его сотрудники должны что-то знать…

– Единственный сотрудник, с которым мы встретились, считает его кем-то вроде наемного киллера и больше всего не свете боится узнать лишнего.

– И что теперь? – спросил Димка.

– У нас есть адрес его квартиры, – напомнила я. – И электронная почта.

– Напишем ему письмо? – усмехнулся Вадим.

– Почему бы и нет?

– На квартиру я бы, кстати, взглянул.

– Боюсь, там нас может ждать сюрприз, – сказала я.

– Давайте проверим.

Я видела, отговаривать Вадима бесполезно. Мы отправились на двух машинах, я поехала с Димкой. Села за руль, зная, что водить машину он не любит, а Димка, воспользовавшись этим, тут же открыл ноутбук. Пальцы его порхали по клавиатуре, и очень скоро он сказал:

– Квартира принадлежит Климову Станиславу Викторовичу. – Он еще поколдовал немного и развернул ноутбук ко мне. – Похоже, у него есть еще паспорт.

Я взглянула на фотографию на экране. Светлые волосы, аккуратная бородка. Разрез глаз как будто другой, скулы резче. Но это, безусловно, Клим. Я позвонила Воину, включив громкую связь.

– Квартира точно его, но куплена на другое имя.

– Сколько у него этих имен?… – проворчал Вадим.

Дом оказался ничем не примечательным, типичная «сталинка» в пять этажей, с гипсовыми снопами пшеницы на фасаде и балконами с каменными вазонами, где буйно цвели петунья и герань.

– Ждите в машине, – сказал Вадим.

Он остановился чуть впереди, вышел из своего джипа и направился во двор дома.

– Я бы предпочел быть с ним, – заметил Димка, провожая его взглядом.

– В квартире никого нет.

– Ты чувствуешь? – нахмурился он. – На таком расстоянии?

– Я делаю логическое заключение, – мысленно чертыхнувшись, ответила я, а Димка досадливо отвернулся. Раньше, когда мы были любовниками, его бесило, что я легко считываю его эмоции, теперь он склонен переоценивать мои скромные способности.

Минут через двадцать Вадим позвонил:

– Поднимайтесь, все чисто.

Димка, пожав плечами, первым вышел из машины. А я подумала: если Вадим хочет, чтобы мы заглянули в квартиру, значит, обнаружил нечто интересное. На двери подъезда был домофон, я набрала номер квартиры, и дверь тут же открылась. Мы поднялись на третий этаж и вошли внутрь.

– Проходите, – услышала я голос Вадима.

Квартира оказалась небольшой, но выглядела просторной, наверное, из-за того, что мебели был самый минимум. В кухне-столовой – кухонный гарнитур, темно-серый, глянцевый, с антрацитовыми вставками. Клим и здесь остался верен себе: стены, мебель, ковер на полу – все темное, почти черное. Белый диван с серыми бархатными подушками был единственным светлым пятном, притягивающим взгляд. Комната, странное дело, вовсе не казалась мрачной. Напротив, интерьер выглядел стильно и современно. Но тут кое-что привлекло мое внимание, и о мебели я забыла. Стена слева – одна большая картина, хотя из-за черно-белой гаммы это скорее напоминало графику. Поле, вдали холмы и крепость с тремя сторожевыми башнями. Девушка в кожаном нагруднике поверх то ли платья, то ли рубахи. Волосы треплет ветер, она смотрит себе под ноги, как будто не желая видеть мир вокруг или пытаясь от него отгородиться. Она очень красива и очень несчастна. Это я отметила машинально, без привязки к себе, хотя, конечно, понимала: на стене – мой портрет.

– Я помню тебя такой, – вдруг сказал Димка. Он стоял рядом. В его голосе звучала печаль, в общем-то, мало ему свойственная.

– А я помню это чертово место, – проворчал Вадим. – Ваша конница ударила с тыла, сметая все на своем пути, и нам пришлось уносить ноги… В спальне есть кое-что поинтересней.

Мы последовали за ним и оказались в небольшой комнате. За лакированными дверцами – гардеробная. Из мебели – лишь кровать, железная, узкая, больше напоминающая походную, явно созданная не для утех, и низкий круглый столик. Напротив кровати на стене – групповой портрет. На сей раз гамма выбрана черно-красная, и в первый момент я решила, что это потеки крови на черной стене. Но изображение тут же проступило отчетливо и явно. Я с цветком в руке – Дама червей, Димка в берете, Вадим с лихо заломленной набок короной и Джокер. Лицо его было скрыто маской, на голове – колпак с бубенчиками, глаза из прорезей маски смотрели зло, а улыбка растянулась от уха до уха. Он выглядел откровенно жутко. Четверка стоит вплотную друг к другу, и впечатление такое, что сейчас бросится в атаку. Поверх изображения Джокера был намалеван крест. Остальные, надо полагать, ждали своей очереди.

– Как вам? – хмыкнул Вадим, кивнув на стену. Я пожала плечами.

– Он хотел, чтобы мы это видели.

– Надеюсь, этот урод все же появится.

– Он объявил нам войну, – сказал Димка.

– Это и без того было ясно. Лично у меня только один вопрос: почему он не попытался разделаться с остальными? Возможностей у него было достаточно.

– В доме Джокера он не может нас достать, – сказала я. – Поэтому Максимильян и хотел, чтобы мы жили у него.

– Допустим, – кивнул Поэт, – но я выхожу из дома, а вы вообще дни напролет болтались по улицам. Интересно, тебя он тоже убьет? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Есть сомнения в его намерениях?

– Есть. Допустим, фото в его кабинете – это вызов. Но портрет в соседней комнате… Лично я назвал бы его признанием в любви.

– Если и так, нам это вряд ли поможет, – сказала я.

Димка переспросил:

– Нам?

– Нам. Этот парень – псих, и у нас совершенно точно с ним проблемы.

– Ты все еще хочешь поговорить с ним? – усмехнулся Вадим.

– Я