Волд Аскер и симфония дальнего космоса - Владимир Лавров

Так мы занялись наземными операциями против кланов. Наши десантные корабли подходили к планете, высаживали десант боевых роботов, громили все фабрики и пункты управления, а затем отходили. Роботы при этом закапывались под землю. Когда поднятые по тревоге корабли противника прибывали на место, они заставали только дымящиеся руины и хныкающих наместников. И мины в космосе, а иногда – засады перехватчиков. Когда они уходили, мы возвращались, уничтожали все средства связи, а наши роботы выходили из-под земли и уничтожали тех наместников, которых не удалось уничтожить в первый раз. После этого на поверхность спускались наши люди и устанавливали новую религию.

Каждый раз по тревоге приходило всё меньше и меньше кораблей. Потом настал такой момент, когда на вызовы планет уже не приходил никто, и мы громили их, как хотели.

Тип религии зависел от планеты и от клана. В клане номер 13 было принято строгое единобожие. Этим скармливалась религия Богини – Любви, которая прогневалась на этот народ и не даст им плодородия, пока они не покаются. В клане номер 225 было принято многобожие с культом наслаждений. Этим скармливался жесткий аскетизм с единобожием, как более здоровый образ жизни. Все, кто возражал, уничтожались на месте. Цинизм Постигателей Истины меня иногда ужасал, но они чувствовали себя совершенно спокойно. К чести наших Постигателей Истины, они никогда не внедряли религий, основанных на манипуляциях со страхом или на прямом словесном программировании. Их системы всегда базировались на стремлении человека либо к чистоте, либо к созиданию, либо к совершенству.

За многие тысячелетия работы наши Постигатели Истины накопили такой опыт, который позволял им устанавливать любую религию. Какая разница, многобожие или единобожие? Главное, это не идея о боге, а то, что говорится помимо этого. О чистоте, о нравственности, о совершенстве, о сути человека… Наши Постигатели Истины могли показать тысячу и одно достоинство в той системе, которую они хотели внедрить. Да и публика, среди которой велась пропаганда, была не особо взыскательной. Если на фабриках у Богини на высокопроизводительном оборудовании трудились образованные специалисты, то у кланов всю работу делали, как правило, рабы, зачастую согнанные силой. Кланы не учили своих рабов ничему, боялись утечки технологий. Образовательный уровень у рабов был низкий. То, что говорили им наши Постигатели о совершенстве и праведности, было для многих из них откровением. К тому же мы являлись как освободители. Когда кто-нибудь из кланов возвращался на обработанную нами планету, то находил, как правило, только рассеянные группки людей, настроенные против "демонических" захватчиков очень и очень враждебно.

На фабриках кланов те немногие работы, которые требовали образования и технических знаний, выполняли сами члены кланов. Всё остальное делали рабы с помощью самых примитивных технологий. На некоторых планетах для того, чтобы уничтожить фабрику, достаточно было убрать охрану. Всё остальное разрушали рабы, после чего разбегались. На таких планетах смена религии не проводилась. Такие "фабрики" очень легко было находить с воздуха. Если видишь большой лагерь рабов с кострами, значит, фабрика. Фабрики Богини упрятаны глубоко под поверхностью, да ещё и на безжизненных планетах. Там немного людей, которых легко снабжать извне. Кланы себе такого позволить не могут, им надо очень много людей, поскольку почти все операции они делают практически вручную.

Наземные операции продвигались быстро. Наши военные радовались, как дети. При Богине мы таких широких боевых операций не вели – Богине было жалко и тех, и других. Теперь же активные манёвренные операции заставляли блестеть глаза даже у пожилых адмиралов. Перед нами был противник, с нами были друзья, сила была у нас. Все наши ребята давно мечтали о том, чтобы врезать кланам по первое число, и теперь веселились по полной, мстя за обиды многих сотен лет.

У противника было не так уж и много ресурсов. Их и было-то всего сто планет. Кланы по сравнению с четырьмя тысячами планет Богини, из которых мы сейчас черпали полной чашей, были просто букашкой. Сейчас на большинстве этих планет стояли плач и вой: родственники провожали тысячи солдат на войну, и никто не знал, вернутся ли они обратно.

Когда под контролем кланов осталось только десять наиболее защищенных планет, мы решили, что пора потревожить тех, кто окружал Богиню. Специальные корабли – имитаторы регулярно выходили в атаку на противника, имитируя удар, и заставляли противника тратить топливо и ресурсы, пополнять которые он уже не мог. В итоге корабли противника перестали выходить в дальний космос, сгрудившись около трёх наших крейсеров. И даже там им приходилось постоянно маневрировать, тратя последние ресурсы: Богиня и излучатели крейсеров не давали им заскучать. На что они надеялись – непонятно. Если у них есть хоть капля разума, они должны были давно уже сдаться. Но они всё продолжали и продолжали удерживать Богиню. Может, они надеются что-то от неё получить?

Наш флот рос и приобретал опыт. Их флот уменьшался и терял последние остатки подвижности.

– Жаль, что мамочки стоунсенса нет, – сказал Фиу за день перед решающим штурмом.

– Жалко душевную каменюку, – откликнулся я, – вдруг по ней ядерным кумулятивным боеприпасом стукнут. У нас и так три звезды смерти, они ничуть не меньше. Хотя… можно держать её позади боевой линии. Пусть на противника ужас наводит.

– У нас нет боевой линии, – сказал Валли, – крейсер может вывалиться из подпространства в любой момент в любой точке.

– Она говорила, что умеет сбивать такие объекты. Может, пригласим? – предложил Фиу.

Я заколебался. Стоунсенсов, конечно, жалко. Но идти в лобовую на крейсера, набитые под завязку ядерными бомбами, тоже не очень хотелось. А потом неизвестно, чего они тут понастроили за эти годы. До тех пор, пока мы не выбили их с контролируемых планет, у них было довольно много ресурсов.

– Ладно, идём на Вентеру. Только мы, на Аисе, и один крейсер. Иначе стоунсенсы нас подстрелят.

Система Вентеры почти не изменилась с тех пор, как мы её знали. Даже обломки кораблей продолжали кружиться по тем же орбитам. Едва выйдя из подпространства, мы тут же послали сигнал стоунсенсу: "Это мы! Просим в нас не стрелять!" (у него должен был оставаться коммуникатор). Стоунсенс откликнулся тут же:

– Ура! Новые фильмы есть?

Мы послали ему запись того, как нас разгромили, с соответствующими комментариями. Несколько минут ушло на просмотр записи. Потом он заговорил с мамочкой. Потом кино посмотрела мамочка.

– Это что же, моя хорошая в плену у плохих людей? – возмутилась мамочка, ничуть не сдерживая своего возмущения. Мы потеряли сознание.

Когда мы пришли в сознание, мамочка уже выходила на орбиту в компании семи ещё больших, чем она, скал.

– Подождите нас! – только и успел завопить я, но они и не подумали обратить на меня внимание. Сверкнули вспышки телепортов – стоунсенсы ушли сражаться.

– Немедленно возвращаемся! Сигнал к атаке сразу по выходу! – прошептал я, с трудом преодолевая головную боль.

Мы вывалились из подпространства всего на несколько секунд после стоунсенсов, но уже ужасно опоздали. Избиение началось. Стоунсенсы вынырнули среди строя противника, так, чтобы тот не мог применять тяжелое вооружение, а легкие пушки были их каменным бокам нипочем. Они действовали тактически грамотно и методично, переходя от одной группы крейсеров к другой, и перекрывая одного противника другим. И когда только научились? Впрочем, у них был молодой Искатель Истины, Грезящий где-то там…, уже и не помню полное имя нашего стоунсенса. И зачем мы только наш флот строили? Надо было сразу позвать стоунсенсов.

Небольшие корабли боевого охранения было дёрнулись на помощь своим крейсерам, но тут подоспели наши главные силы. Сотни истребителей, выпущенные кораблями – матками, крейсера, а спустя пару секунд и три звезды смерти атаковали противника и не оставили ему никаких шансов на спасение. Многие корабли противника не стреляли. То ли у них не было ресурсов, то ли их обработали стоунсенсы.

Битва закончилась так же быстро, как и началась. Стоунсенсы обработали своими чувствами тех, кто ещё дергался, получили благодарность от Богини и исчезли. Нам оставалось только поворачиваться и брать противника на абордаж до того, как он очухается. Мы только начали окучивать парализованного противника, когда Богиня передала всем благодарность и ушла на базу.

Впрочем, нам было не до чувств. Перед нами было огромное число вражеских кораблей, на которых лежали временно лишенные сознания солдаты. Я решил, что мой корабль ничуть не менее боевой, чем любой другой, и мы лихо взяли на абордаж вражеский крейсер. Очень глупо, господин командующий. Весь следующий час мы тряслись от страха перед тем, что наши пленные сообразят, насколько нас мало. Против восьми сотен человек противника у нас было только двадцать человек, считая мальчишек, команду Илиарсии и Аиса в обличии робота. Только через час прибыл транспорт с войсками, тремя ротами из запасного полка. Их даже не успели вооружить, штурм должен был начаться только завтра. Они едва успели погрузиться в транспорт, как их сразу перекинули к нам. Наши пленные, когда пришли в сознание, животики надорвали, глядя на своих охранников, вооруженных только луками и мечами. Ребята из запасного полка хмурились, шипели и поминали безумное начальство. Я героически делал вид, что это не про меня.