Навеки твоя Эмбер. Том 1 - Кэтлин Уинзор

Однако Букингем снова убрал письмо в карман.

— Поговорим об этом чуть позднее. Я слышал, его величество писал вам письма, когда вы только познакомились. Что вы будете с ними делать?

— А вам какое дело?

Герцог пожал плечами и пошел к двери.

— Никакого, честно говоря. Одна высокочтимая леди назначила мне свидание, и я не хотел бы разочаровывать ее. Доброй ночи, мадам.

— Букингем! Минутку! Вы прекрасно знаете, что я сделаю с ними.

— Когда-нибудь опубликуете их?

— Возможно.

— Я слышал, вы однажды угрожали ему этим.

— Ну и что из того? Он понимает, каким бы дураком он выглядел, если бы люди прочитали эти письма. Я могу заставить его скакать через обруч, как ручную мартышку, если только упомяну об этих письмах, — она рассмеялась, и в ее глазах сверкнуло злорадство.

— Можно угрожать раз, два, но долго угрожать нельзя. Во всяком случае, если он всерьез решит дать вам отставку.

— Что вы имеете в виду? Время тут не помеха, наоборот, через десять лет цена только возрастет!

— Барбара, дорогая моя, для интриганки вы слишком прямолинейны. Разве вам никогда не приходило в голову, что, если вы действительно решите опубликовать эти письма, вы просто не найдете их?

Барбара ахнула. Нет, она не подумала об этом, хотя хранила их под замком и до нынешней ночи никто, кроме нее самой, не знал, где они лежат.

— Он не сделает этого! Он не сможет их похитить! В любом случае, я храню письма в потайном месте!

Букингем рассмеялся.

— В самом деле? Похоже, вы считаете Старого Роули большим дураком, чем он есть. Ведь дворец кишит мужчинами, а также и женщинами, которые только и заняты поисками того, за что им могут хорошо заплатить. Если он решит, что вы собираетесь их опубликовать, письма исчезнут прямо из-под вашего носа, даже если вы не будете спускать с них глаз.

Барбара неожиданно расстроилась.

— Он не сделает этого! Неужели он пойдет на такую гнусность! Да вы и сами не думаете, что он на такое способен, правда, Джордж?

Тот улыбнулся, очень довольный тем, что расстроил ее.

— Способен. А почему бы нет? Ведь опубликование писем тоже не назовешь верноподданническим жестом.

— Какое верноподданничество, черт побери?! Эти письма — все для меня! Если он когда-нибудь остынет ко мне, письма — единственное, что защитит меня и моих детей. Вы должны помочь мне, Джордж! Ведь вы понимаете в подобных делах. Скажите, как мне поступить с письмами?

Букингем подошел к Барбаре и сказал:

— С ними можно поступить только одним способом, — но когда Барбара вопросительно взглянула на него, он махнул рукой и покачал головой. — О нет, моя дорогая, вы сами должны решить эту задачу. В конце концов, последнее время вы не были мне таким уж хорошим другом.

— Я-то не была вам другом? Ха-ха! А как вы обошлись со мной? Не думайте, будто я не знаю о вас и вашем участии в комитете по сводничеству Карла и Фрэнсис Стюарт!

Он пожал плечами.

— Ну, мадам, мужчина должен служить королю, а сводничество — это часто столбовая дорога к власти и богатству. Однако дело кончилось ничем. Она оказалась хитрой девкой.

— Но если бы дело закончилось удачно, то со мной было бы покончено раз и навсегда. А я-то считала, что у нас с вами есть общие цели, Букингем. — Барбара имела в виду их общую ненависть к канцлеру Кларендону.

— Да, есть, дорогая, верно. Моя заветная мечта увидеть, как старик будет изгнан с позором, а еще лучше — увидеть его голову на Лондонском мосту. С того дня молодые начнут управлять страной, — он улыбнулся ей дружеской, благодарной улыбкой, всякое злорадство и гнев исчезли. — Я часто думаю: отчего у нас так нередко возникают противоречия, Барбара. Может быть, потому, что в наших жилах течет кровь Вильерсов. Ладно, будем снова друзьями, и если вы исполните свою роль, я постараюсь, насколько мне повезет, вернуть вам расположение короля.

— Ах, Букингем, если бы вам только удалось! Ведь после выздоровления ее величества король, как собачка, бегал за этой выскочкой, Фрэнсис Стюарт! Я с ума сходила!

— Действительно? Насколько я понимаю, вас утешало в горе несколько джентльменов — полковник Гамильтон, Беркли, Генри Джермин, а также…

— Это не имеет значения! Мне кажется, мы собирались снова стать друзьями, а вы мне гадости говорите.

Букингем насмешливо поклонился:

— Прошу прощения, мадам. Уверяю вас, то была лишь неудачная шутка.

Вот так они ссорились и мирились десятки раз, но оставались слишком непостоянными, слишком расчетливыми и эгоистичными, чтобы стать союзниками в каком-либо деле. И теперь, когда Барбаре потребовалась его помощь, она одарила его кокетливой улыбкой и мгновенно все ему простила.

— В Уайтхолле сплетни разносятся поразительно быстро, ни одна женщина не может избежать того, чтобы ее не обвинили во всех тяжких грехах, — заявила Барбара.

— Я уверен, что в вашем случае сплетни совершенно безосновательны.

— Так как насчет писем, Букингем? Вы же знаете мой простодушный характер, а вы — умный человек. Скажите, как мне поступить?

— Вы так мило спрашиваете, что я, пожалуй, подскажу вам: сожгите их.

— Сжечь? Да что вы такое говорите, я не полная дурочка!

— Конечно. Что может быть более логичным? Пока они существуют, король может их выкрасть. Но если сожжете, он перевернет дворец вверх дном, но так ничего и не найдет, а вы будете только посмеиваться.

Несколько минут Барбара глядела на него скептически, потом наконец улыбнулась.

— Ну вы и негодяй, Джордж Вильерс. — Она взяла со стола свечу, подошла к холодному камину и швырнула туда письма. Затем повернулась к нему: — Дайте мне то письмо.

Он передал, и Барбара бросила его туда же. Пламя свечи коснулось уголка бумаги, потом яркий огонь охватил пачку писем, потрескивал сургуч, шипел сгорающий пергамент, и вскоре пламя начало затухать. Барбара через плечо посмотрела на Букингема. Он стоял и, задумчиво улыбаясь, следил за умирающим огнем. Барбара встала, она была довольна, что злополучные письма не вызывают больше тревоги.

Неделю спустя почти вся придворная знать отправилась в театр посмотреть постановку новой пьесы Драйдена «Королева-девственница».

Зал был полон, когда прибыла придворная свита, и щеголи стали залезать с ногами на кресла, чтобы поглазеть на прибывших, а женщины свешивались с балконов и лож. Одна из молодых дам нахально уронила веер, когда король проходил внизу, и веер опустился как раз ему на макушку. Карл подхватил веер и подал его с улыбкой раскрасневшейся девушке. Зал разразился рукоплесканием.

Король, герцог Йоркский и герцог Монмаут были в длинных красных камзолах — в траурном облачении по случаю смерти герцогини Савойской.