Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

Полковник и генерал снова переглянулись.

— А самое плохое, — закончил ровным голосом Матвей, — что, судя по результатам опросов МИСИ[5], в мире все больше появляется людей равнодушных, готовых на все или отрицающих всякую добродетель, всякую мораль. Это лучший материал для зомбирования в массовом порядке, что можно использовать для достижения любого уровня власти.

— К чему вы клоните, капитан? — тихо спросил Дикой.

— Делайте выводы, — сочувственно глянул на него Матвей. — Я свои сделал. Чеченская армия свободы, с которой мы столкнулись, всего лишь результат прежних экспериментов по зомбированию людей, начатых еще во времена КГБ с «Белым братством», другими религиозными и общественными движениями. Наши вожди надеялись, что секретность разработок позволяет им действовать безнаказанно и только для своей пользы, но это заблуждение. Технологиями психотронного воздействия на людей не может завладеть рядовой человек, но специально подготовленный и знающий — может. Что и происходит.

Матвей замолчал, и некоторое время в комнате стояла тишина. Ивакин помял подбородок, покосился на задумавшегося Валентина Анатольевича. Тот тряхнул головой.

— И все же я пока не улавливаю…

— Хочу вас предупредить еще и вот о чем, — добавил Матвей. — Генерал Ельшин и сам игрок неслабый, но он опирается на гораздо более мощную фигуру, которую я назвал бы Монархом Тьмы.

— Кто же это? — поднял брови Дикой. — Министр обороны? Премьер? Сам президент?

— Нет, — качнул головой Матвей. — Эти фигуры организуют наш, земной, властный уровень, но существуют и другие уровни, возможности которых намного выше.

— Неземные, что ли? — с иронией пробурчал Ивакин, не ожидавший от подчиненного подобных философских речей и не знавший, как отнесется к ним генерал.

— Неземной, — серьезно посмотрел на него Матвей. — Я мог бы кое-что рассказать вам о том, с чем и с кем вы столкнетесь, но вы не подготовлены и не поверите, а мистиком и фантазером в ваших глазах я выглядеть не хочу.

— А вы попробуйте, капитан.

— Нет, — твердо сказал Матвей. — Не сегодня, во всяком случае. Я могу быть свободен?

Дикой кивнул, потом спохватился, когда Матвей вышел в прихожую, догнал его у двери.

— Вы заинтриговали меня, капитан… э-э… Соболев. Напустили мистического тумана, сделали совершенно двусмысленные намеки… Откуда у вас эти знания? В какие тайны вы посвящены и кем?

— Когда-нибудь узнаете, генерал, — улыбнулся Матвей и процитировал:

Как будто сам Бог у меня за спиною(Треножник из бронзы украсила вязь),Он водит моею дрожащей рукою,Небес и земли повелитель и князь.

— Чье это? — сощурился Валентин Анатольевич.

— Мишель Нострадамус, Центурия I.

— Постойте еще секунду, капитан. Если мы… если я пойду дальше и возникнет необходимость перехвата высокопоставленных лиц…

— Я военный человек, — вспомнил Матвей слова Васи Балуева, — я выполню приказ.

Оставив переполненных эмоциями начальников обсуждать услышанное, он поехал к Илье Шимуку по кличке Муромец. Приближался момент, когда к нему должны были заявиться рэкетиры Дадоева с требованием платы за «крышу». Илью надо было предупредить и уберечь. На том этапе жизни, который прошел Соболев, Муромца убили. В этой жизни Матвей поклялся его спасти.

Однако автомастерская Ильи оказалась закрытой. Предчувствуя недоброе, Матвей расспросил двух водителей, имевших поблизости гаражи, и выяснил, что на владельца мастерской «наехала» местная «братва», в результате чего Илья оказался в больнице с простреленным плечом.

Задавив порыв сразу броситься в больницу к Муромцу, Матвей присел на ящик возле ворот гаража и задумался. Он отлично помнил все даты в прошлой жизни, когда происходили те или иные события. Дадоевцы не должны были появиться у Ильи так рано, а если это произошло, значит, сценарий нынешней событийной ветви развивается почему-то иными темпами, значит, процесс ускоряется и действовать надо быстрее, как и предупреждала Светлена в недавнем сне. Значит, его возврат в прошлое с помощью эйнсофа имеет и другую цену: начался процесс еще большего ослабления Закона возмездия, частного случая Закона обратной связи.

Анализ социума…

«Проанализируйте, — сказала Светлена, — и вы поймете…»

Нужны подтверждения независимых экспертов. Он сам слишком сильно влияет на события, заставляя их происходить быстрее и другим путем. Вселенная помнит свое будущее и как бы сопротивляется попыткам изменить его, кто бы этим ни занимался. Стоит ему задеть какой-то объект своим вниманием, и тот начинает эволюционировать в ускоренном темпе, как бы стремясь избавиться от опеки, повторить путь, уже пройденный им однажды, восстановить свою карму…

Или это не так, все проще? Скажем, время в «розе реальностей» течет по-другому, и живущие там почти независимы от тех, кто «шевелится» в «запрещенной реальности», даже если они изменяют течение бытия? Тогда иерархи могут знать, что произошло, и продолжают влиять на события земной жизни…

Матвей обошел гараж Ильи, всматриваясь в землю, кусты и траву, подобрал маленький черный с золотом значок — свастику с глазком по центру, спрятал в карман. Несомненно, значок потеряли впопыхах боевики Дадоева. Но два года назад — Матвей помнил это совершенно отчетливо — бандиты Дадоева не носили значки в виде свастики. Им хватало татуировки на руках.

Через полчаса Матвей навестил Илью, завез ему гору фруктов, кефир, молоко, кучу разнообразных йогуртов, зная его пристрастие, поговорил с другом, успокаивая и подбадривая, и уехал, немного успокоенный. По словам Муромца, все происходило так же, как и в первый раз, за исключением одной существенной детали: рэкетиры пришли не предупреждать о своих намерениях брать дань с владельца мастерской, а совсем по другой причине. С неделю назад в «семерку» Ильи на полном ходу врезался, будучи в сильном подпитии, лично Дадоев на своем «Фольксвагене». Угробил машины, конечно, начисто, и свою, и чужую. А когда Илья приехал в ГАИ как потерпевший, чтобы составить протокол и получить компенсацию от обидчика, там ему популярно объяснили, что искать правду не стоит, а если он полезет на уважаемого гражданина, то окажется виновником столкновения со всеми вытекающими последствиями.

Илья, естественно, не внял наглому предупреждению, сам нашел обидчика, вежливо предложил разойтись по-доброму, то есть заплатить за причиненный ущерб. Дадоев так же вежливо пообещал, а потом к Илье и заявились его крутые мальчики-лакеи…

— Очень нехорошо все это пахнет, — сказал сам себе Матвей, вслух говоря Илье ободряющие слова.

И все же, пока Илья находился в больнице, у Соболева был некоторый запас времени на изменение предложенного ему сценария событий. Следовало срочно собирать команду Посвященных, еще не знавших, что ждет их впереди.

После обеда Матвей поехал к Казанскому вокзалу, на Ольховскую, 5 а, квартира 42, где проживала бабушка Мария Денисовна с внуком Стасом.

За два истекших года прежней жизни парень стал Соболеву почти сыном, и встречи этой он сам ждал с нетерпением и волнением, не зная, как воспримет мальчишка появление чужого дяди. Хотя легенду Матвей приготовил заранее: мол, знаком с отцом (кстати, отсиживающим срок в колонии за воровство).

Дверь открыла старушка, ничуть не изменившаяся с того момента, когда Матвей познакомился с ней впервые. Впрочем, она и не могла измениться, до этого момента Соболев для нее не существовал, и никаких крутых поворотов судьбы она не ждала. Чем-то она напоминала бабушку Кристины, такую же сухонькую, светленькую, с добрым морщинистым лицом и прозрачными мудрыми глазами.

— Вам кого, мил-человек?

— Вас, Мария Денисовна, — стесненно проговорил Матвей. — Я знаком с отцом Стаса и приехал вас навестить. Передачу вот принес. — Он вытянул вперед руку с пластиковой сумкой, набитой продуктами. — А Стас дома?

— Уроки делает. Да вы заходите, — засуетилась старушка, впуская гостя. — Снимайте обувку, вот тапки, и проходите. — Спохватилась: — Ой, зовут-то вас как?

— Матвей Соболев… э-э… Матвей Никифорович.

Матвей прошел в чистую и светлую гостиную со старинной мебелью, стареньким телевизором «Горизонт» в углу на табурете. Стас сидел за столом у окна с карандашом в руке и исподлобья смотрел на вошедшего. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. У Матвея вдруг перехватило дыхание, сердце дало сбой, повлажнели глаза. Видимо, мальчик уловил его состояние, хотя и не понял, чем оно вызвано. Глаза его стали большими, вопрошающе-ждущими и одновременно испуганными. Матвею захотелось броситься к нему, прижать вихрастую голову к груди и заплакать. Проглотив ком в горле, он шагнул вперед, к столу, вбирая глазами лицо парня, чей образ снился ему чуть ли не каждую ночь после возвращения из той жизни.