Сестра Смерти - Мария Чернокрылая

"Ты моя дочь, " — говорит мне воплощение Вечности. Мой отец. Тот, кто был рядом даже тогда, когда я не знала об этом. Тот, кто никогда не врал мне. Тот, который научил меня выживать. Я — дочь Вечности.

А ветер даже не думал успокаиваться, продолжая трепать мне волосы и рвать одежду в клочья. Ливень не слушает его, жестко спадая под прямым углом мне на лицо, но больше не причиняя боли, а лаская кожу и плача вместо меня. Я не умею плакать, поэтому за меня это сделает сегодня ливень. А я буду танцевать дальше. Быстро, плавно и… легко. Так требует ветер. Требует, чтобы танец стал более легким, неосязаемым, невесомым. Таким, какой никогда не сможет танцевать никто другой, кроме меня и ветра. Он рвет одежду, царапает кожу, а я смеюсь в ответ, потому что слезы мои давно смыты и больше не скатятся с моих щек. Никогда. Так обещает ливень. А ветер… я исполню его просьбу. И вновь танец меняется, становясь еще безумней, еще быстрее, но еще легче. Словно каждое движение — порыв ветра. Он ведет в нашем танце. Но скоро он уступит мне, поняв, что мелодия его одного не будет звучать для меня. Сейчас мне и только мне поет трио самых прекрасных голосов, которые не услышит никто такими, какими слышу я их. И ветер успокаивается, продолжая хлестать по коже и рвать одежду, но теперь делая это настолько ласково, словно касается любимой. И я слышу его смех. Ветер будет смеяться за меня, как я когда-то смеялась над тем, что существуют Странники, которые никогда не будут принадлежать параллели целиком. А вот и третья грань. Кто я?

Я — это я. Ни Смерть, ни Вечность. Родившаяся под звездой свободы и меча. Тень-демонесса по имени Аманис; человек по имени Креста, связавшийся с эльфом и ранх; амани по имени Ллионариль; та, которую называют сестрой Смерти. Каждой из них есть к кому возвращаться, есть о ком помнить и о чем мечтать. Каждая из них — я.

Только сейчас, танцуя этот безумный танец, я понимаю, как же сильно ошибались Совет Глав, семья Ведьм, семья Судьбы, боги мира Аэ'нгнели и даже мой отец. Они никогда не знали, кто я на самом деле. Они лишь делали догадки, лишь строили предположения и свято в них верили. Только сейчас, когда ветер смеялся вместе со мной, вода плакала вместо меня, огонь танцевал мой безумный танец, а Вечность внимательно наблюдала за мной, я поняла это. И ветер смеялся вместе со мной еще громче. А я же просто понимала, что сейчас я владычица стихий. Временная, но еще одна грань меня. Я могу управлять ими, если только захочу, на что раньше способна была лишь Вечность. Да, существуют стихийные маги в нескольких мирах, но… Но с ними совершенно другое дело. Стихии просто признают их, как равных, а потому делятся своей силой. Меня же сейчас они послушаются беспрекословно.

И лишь земля пока молчала. Сухая, раскаленная от жара земля словно бы и не обращала внимания на то, что за безумство твориться вокруг. Ей будто бы было все равно, что на нее сплошными потоками спадает вода, что ветер жестоко бьет по ней, что огонь время от времени обжигает ее кожу. Она молчала, как и молчал этот мир. Мертвый. Все еще мертвый мир. И от осознания этого дождь плакал за меня еще сильнее, словно пытался достучаться до земли. А я понимала, что если сейчас она не откликнется мне, то весь танец будет исполнен зря и стихии разорвут меня в клочья, потому что спадет с них очарование моим безумством. И от этого каждая мысль в моей голове тяжелела, приобретала силу и опускала меня к земле все ниже и ниже. Еще немного, и гармония танца будет нарушена, а ветер, которому не будет найдено противовеса, первым накинется на мое тело и душу…

Движения медленно начали наполняться отчаянием, что начало раздражать воду. Танец начал неумолимо замедляться, отчего начали сбиваться безумные сгустки пламени, до сих пор повторяющие за мой движение за движением, словно отражаясь в зеркале. На языке появился привкус крови и смерти, который может ощутить только член моей семьи перед тем, как его время закончится. На глазах в последний раз появились слезы бессилия. Душа начала болеть. Не из-за страха перед тем, что сейчас придет мой конец. Мне было не страшно, быть растерзанной теми, кто хоть ненадолго назвал меня своей владычицей. Это были слезы беспомощности, бессилия, поражения. Я не смогла помочь Кхаглньеру. Он не откликнулся на мой зов, а значит моих сил слишком мало, чтобы вернуть ему жизнь. Я слишком слаба, чтобы помочь выжить, а значит, не имею права выжить самой.

Продолжая свой уже угасающий танец, я по-прежнему не открывала глаза, чувствуя, как смешиваются со слезами ливня мои собственные горячие слезы. "Прости меня, Кхаглньер, прости…" — шептала я мысленно, совершенно не замечая того, как клок за клоком отрывает от моей одежды ветер, как на коже появляются ожоги, как вместе с водой по моему лицу стекает кровь, проступившая из ран, оставленных безжалостными каплями ливня. Стихии не терпят самозванцев. А именно им являюсь я, потому что земля не признала меня. Когда я уже была готова оборвать танец и позволить стихиям убить меня и мою душу, чьи-то крепкие руки взяли мои ладони и закружили в совершенно другом, неведомом мне раньше танце. Я вздрогнула от удивления и неожиданности, невольно сбившись, отчего на моем животе появился новый ожог, но затем, не в силах противится чьим-то сильным рукам, начала вновь двигаться все быстрее и быстрее.

Только после этого я решилась посмотреть на того, кто дал мне силы продолжить танец. Странно, но через стену ливня мне удалось разглядеть его. Синие, словно море на закате, глаза с вертикальным змеиным зрачком посмотрели в мои глаза и улыбнулись. Только глаза, а мягкие, правильные по форме губы остались неподвижны. Волосы, свободно развевающиеся на ветру, были цвета золота, отражающего солнце на восходе. Кожа у него была темнее моей и оттенком почему-то напомнила мне землю, что была под моими ногами. Руки у него были удивительно теплые, но твердые, на которые нестрашно опереться и которые обязательно поймают. Мои глаза улыбнулись ему в ответ, показывая, что я согласна принять его приглашение. И танец зазвучал по-новой, набирая чуть было не потерянную скорость, плавность и легкость. Стихии вновь успокоились и теперь, словно прося у меня прошения, удивительно нежно ласкали мою кожу, заставляя смеяться вместе с ветром и танцевать, безумно танцевать вместе с огнем. Но теперь в каждом движение появилась еще одна нотка, которая просила четкости, правды и жизни. Земля откликнулась. А если это так…

Я с удивлением поняла, кто мой неожиданный партнер по танцу. Сейчас вместе со мной двигался, то прижимая к себе, то отпуская на волю, то кружа, а то заставляя повторить за ним движение, танцевал Кхаглньер. Вернее, его душа. Теперь я, кажется, поняла, откуда были эти безумные скачки Силы в этом мире. Кхаглньер — свободный дракон, потерявший однажды своего Хранящего сердце. Она любила его, но была слишком горда, чтобы признать это и согласиться разделить с ним его вечность. Он же просо не догадывался о ее чувствах, поэтому не смел к ней даже подойти… Однажды ее убили, а его не оказалось рядом. Он не смог простить себе этого и избрал сон, превратившись в мир, оставив из прошлого лишь свое настоящее имя. Все это я увидела в его безумно синих глазах, прочитала в движениях и затаенной в них страсти и печали. В танце не нужны слова, они только помеха. И сейчас, узнав все это, для меня встало все по местам. Теперь я поняла, почему Кхаглньер звал именно меня, и семьи Мира и Жизни не пришли ему на помощь. Две последние грани были пройдены одновременно. Кто я?..