Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

– Смотрите все! – во весь голос призывал Генрих, поворачиваясь во все стороны и подставляя открытое лицо сотням любопытных взглядов. – Заклятие спало! К сильфам вернулась прежняя безупречная красота! Войско Ринецеи оставило нас в покое. Мой народ вышел из пещер и теперь вновь отстраивает свою древнюю столицу – легендарный город Силь! Я не знаю, что такого ты сделала, принцесса! – обратился он ко мне. – Но мой народ благодарен тебе за спасение жизней наших детей, за бесценный подарок – возможность снова стать великим, свободным народом!

Нарронцы встретили слова сильфа длительным шквалом оваций.

– Я предлагаю заключить нерушимый союз между нашими государствами! – продолжал барон. Он вынул из-за пазухи бархатный футляр, а из него – сказочную диадему, увенчанную огромным сияющим сапфиром. Это бесценное украшение он осторожно преподнес королеве Анабели, которая дрожащими руками возложила хрупкую диадему на свою белокурую голову. Сапфир немедленно заиграл всеми гранями, подчеркивая прозрачную синь бездонных очей юной невесты. Из уст собравшихся вырвался единогласный возглас восторга.

– Эту диадему носила моя матушка, – сказал Генрих. – Она называется «Слеза богини» и входит в число семейных реликвий. Прими ее, прелестная Анабель, в качестве свадебного подарка как знак нашей любви и дружбы!

– Да здравствуют благородные сильфы! – Дворяне вытащили шпаги, салютуя гостям.

Мы с Ульрихом переглянулись и поняли друг друга без единого слова.

– Мой царственный брат! – Юный король Нарроны благодарно пожал протянутую ладонь сильфа. – Союз наших королевств, безусловно, принесет много пользы обоим народам! Пусть он станет взаимовыгодным и нерушимым на века!

– Да, брат мой! – Генрих тепло обнял Ульриха за плечи. – Но это еще не все. Я хочу просить у тебя руки и сердца любимой сестры, нашей спасительницы – отважной принцессы Ульрики!

После этих слов на площади воцарилась гробовая тишина. Затаив дыхание, гости ждали моего ответа.

– Я не могу принуждать единственную сестру! – чуть слышно вымолвил Ульрих. – Она сама вольна выбирать собственную судьбу!

Я подняла глаза и долго всматривалась в лицо Генриха. Взгляды наши встретились. Что увидела я в глубине этих непроницаемых, черных зрачков? Я искала любви, нежности, но нашла лишь гордость, долг, благодарность… Неужели он решил жениться на мне только из благодарности за спасение? Из благодарности целовать мое оставшееся изуродованным лицо? И это в окружении прекрасных сильфид, на фоне собственной мужественной красоты, в присутствии неотразимых нарронских молодоженов? К чему мне такая жертва? Я прикоснулась к золотой маске, скрывающей мой ужасный облик, находя в ней утешение и защиту.

– Никогда! – Слова мои звенели над притихшей площадью. – Слышите все, никогда у прекрасного народа сильфов не будет безобразной Повелительности! Это… это гадко и несправедливо!..

Праздник катился по проторенной, развеселой дорожке, полностью соответствуя девизу бургомистра, звучавшему: «Давайте все напьемся в дым, чтоб было счастье молодым!» Кстати, сами новобрачные давным-давно уединились в спальне по своим наиважнейшим интимным делам. В дальнейшем изрядно нетрезвую публику развлекали маги, устроившие невиданный по красоте и размаху фейерверк. Огненные брызги всех цветов радуги непрерывно взлетали в небо, где эффектно взрывались щедрой гроздью пышных, долго не потухающих цветов. Светящиеся пчелы с жужжанием пронзали ночную тьму, к бурному восторгу зрителей превращаясь то в бабочку, то в стройную свечку с яркой звездой на конце. Народ ронял шапки, охал и ахал, витиевато и порой не совсем прилично превознося мастерство наших на славу потрудившихся кудесников. Ох уж эта непостижимая широта человеческой души, не поддающаяся никакому логическому обоснованию! Нагляднее всех ее демонстрировал вездесущий и весьма колоритный бургомистр, одной-единственной меткой фразой отразивший всеобщее отношение к подарку магов: «Молодцы, колдуны, гоблин их раздери!» Но так ведь оно и есть, лучше и не скажешь!

Удобно устроившись на дружелюбно подставленной драконьей лапе и подняв к небу зареванное лицо, я тоже, но, может, не очень внимательно – любовалась огненной феерией.

– Ну, Ульрика, прошу тебя, перестань реветь! – ласково утешал меня Эткин. – Знаешь известную фразу – не ходите, девки, замуж, ничего хорошего… Продолжить ее до конца?

– Не надо, – шмыгнула я распухшим от слез носом. – Там дальше сплошные скабрезности…

– Вот! – Дракон наставительно поднял коготь. – Брак сам по себе и есть скабрезность!

– Не-э-эт… или да-а-а-а… я не уверена, – жалобно протянула я. – Он из благодарности хотел, словно он мне должен…

– А вот это ты зря! – убежденно попенял дракон. – Это ты сама придумала. Мне кажется, он тебя любит!

– Да за что меня любить?

– Э, – усмехнулся друг, – думаешь, любят только умных и красивых? Ан нет, любят всяких – и косых, и кривых, и тупых. Любят, даже если и любить-то не за что. Потому что любят не за что-то, а всегда – вопреки всему. Будет у тебя еще настоящая любовь.

– Знаю, – призналась я. – Мне об этом же бабушка Смерть говорила!

– Вот и слушайся умную бабушку!

– Да, но время-то уходит. С каждым прожитым годом мой шанс на любовь до гроба возрастает многократно! – трагично возопила я, буквально упиваясь собственным горем.

– А сколько тебе лет, детка? – ехидно поинтересовался Эткин.

– Много уже. Целых семнадцать!

– Ой, не могу! Ой, держите меня трое! – громко ржал дракон. – Тоже мне старуха нашлась. Не придуривайся, Мелеана! Если считаешь, что тебе замуж только по возрасту пора, то еще не поздно согласиться на предложение Генриха.

Слезы из моих покрасневших, превратившихся в щелочки глаз полились еще обильнее.

– Ну не могу же я согласиться с первого раза!

– И почему это, позволь узнать? – искренне удивился Эткин. – Неужели надо поломаться, цену понабивать, почувствовать свою власть над мужчиной?

– Настоящие женщины никогда не соглашаются с первого раза! – всхлипнула я. – Так во всех эльфийских романах написано. Героиня всегда проверяет любовь на прочность, заставляет героя ждать ее благосклонности минимум года три. Это так романтично!

– Дуры твои героини! – жестко развенчал собеседник мою дутую идеологию. – Романтики ей, понимаешь, захотелось! Да где ты, интересно, в жизни эту хваленую романтику-то видела? В жизни все грубо, быстро и прозаично. Романтика – она только в твоих балладах бывает!

– Вот и хочется романтики!

– «Хочется»! – удачно передразнил дракон мой гнусавый голос. – Правда жизни состоит в том, что если настоящая женщина никогда не соглашается с первого раза, то настоящий мужчина ничего не предлагает во второй раз!