Эйзенхауэр - Георгий Чернявский

Будь Маккарти умнее и прозорливее, он на время затаился бы, а затем выступил со значительно скорректированной платформой. Но не только политическим умом, но и подсознательным чутьем сенатор не обладал. Опьяненный славой, он развернул атаку на Министерство обороны, а затем стал заявлять, что администрация Эйзенхауэра такая же предательская, как и предыдущая. В одном из выступлений на сенатских слушаниях он «предупредил», что на самых высоких постах в американской армии находятся «прогнившие насквозь элементы», в другом — что США «переживают двадцать первый год предательства», имея в виду весь период развития страны от первого президентства Ф. Рузвельта.

Ставшие доступными в начале 1990-х годов стенограммы заседаний подкомитета Маккарти вместе с сопутствующими документами (всего свыше четырех тысяч листов архивной документации){681} свидетельствуют, насколько распоясался сенатор, чувствуя собственную безнаказанность, поддержку со стороны части членов Конгресса и широкого общественного мнения (точнее, толпы).

Эйзенхауэр ощущал всё большее беспокойство не столько в связи с активностью Маккарти, сколько из-за поведения поддерживавших его органов печати. Своему близкому знакомому Уильяму Робинсону он жаловался: «В данном случае мы имеем дело с личностью, которая своей известностью и влиянием на политическую жизнь полностью обязана средствам массовой информации»{682}.

Действительно, газетные полосы в первые два года президентства Эйзенхауэра буквально переполняла сенсационная информация о подкомитете Маккарти, о его скандальных заявлениях, об оскорблениях, которые он наносил уважаемым людям, о той реакции, которую вызывало у них хамство Маккарти. Эта реакция тотчас именовалась «неуважением к Конгрессу» и в ряде случаев влекла за собой уголовное преследование.

Закулисные удары по Маккарти

Чашу терпения президента переполнил инцидент с заслуженным ветераном Второй мировой войны генерал-майором Ральфом Цвикером, начальником форта Килмер в штате Нью-Джерси, вызванным в подкомитет Маккарти для дачи показаний по делу армейского зубного врача Ирвинга Переса. Тот, обвиненный в коммунистической деятельности, отказался отвечать на вопросы Маккарти, ссылаясь на поправку к конституции о праве граждан не свидетельствовать против себя. Маккарти потребовал от министра армии Роберта Стивенса немедленно предать врача военному суду. Тем временем явно по указанию непосредственного начальника, генерала Цвикера, Перес получил очередное воинское звание майора, и его с почетом проводили в отставку{683}. Полагая, что именно Цвикер отдал приказ о повышении врача в звании, Маккарти упорно добивался от него признания, стал запугивать генерала и дошел до того, что заявил: «У вас мозги пятилетнего ребенка. Вы недостойны носить военную форму»{684}.

Министр сухопутных войск Стивене сперва отдал приказ Цвикеру больше не отвечать на вопросы, а затем сам послушно явился для дачи показаний Маккарти. Более того, на обеде, устроенном сенатором Эвереттом Дерксеном, Маккарти «пообещал» Стивенсу прекратить оскорбления свидетелей, если он прикажет Цвикеру давать показания и «назвать фамилии всех тех лиц, которые были причастны к повышению Переса в должности и его почетному увольнению из армии»{685}.

Окружившим их журналистам Маккарти объявил, что Стивене и его подчиненные продолжат участие в слушаниях, Стивене же хранил гробовое молчание, ни словом не упомянув об обязательстве сенатора. В результате газеты раструбили, что не только министр армии, но вся администрация Эйзенхауэра капитулировала перед сенатором. Даже в таком солидном издании, как «Нью-Йорк таймс», материал был опубликован под заголовком «Стивене склоняется перед Маккарти по приказанию администрации»{686}.

Но даже после этого президент, как опытный и хитрый политик, продолжал действовать, по выражению историка Фреда Гринстейна, с помощью тактики «спрятанной руки», то есть различными закулисными ходами, вместо того чтобы бить в лоб.

Не бить в лоб было чрезвычайно трудно, так как Маккарти, уверенный в своей безнаказанности, в середине мая 1954 года заявил, что предполагает послать повестки с вызовом в свой подкомитет некоторым лицам из персонала Белого дома. Обсудив этот вопрос со своими советниками, в частности с пресс-секретарем Хагерти, Эйзенхауэр решил, что можно будет послать одного из своих помощников, который, назвав свою фамилию и должность, откажется отвечать на вопросы, ссылаясь на инструкцию президента{687}.

«Неудобная ситуация». Маккарти требует от президента преследования коммунистов. Карикатура С. Хангерфорда. 3 декабря 1953 г. 

Однако через несколько дней Эйзенхауэр ужесточил позицию. 17 мая на встрече с руководителями партийных фракций Конгресса он заявил, что каждый сотрудник аппарата Белого дома, «кто даст показания о том, какие советы он мне давал, в тот же день будет уволен с работы»: «Я не разрешу, чтобы люди, работающие со мной, вызывались повестками как свидетели, и хочу, чтобы эта моя позиция была ясна вам». Лидер республиканцев Ноуленд пытался протестовать: президент, мол, не должен оспаривать права Конгресса. Эйзенхауэр повторил: «Я не позволю, чтобы моим людям посылались повестки»{688}.

Перед своим штатом президент был вполне откровенен. Д. Хагерти записал в дневнике: «Это его армия, и ему совсем не нравится тактика Маккарти». По словам пресс-секретаря, Эйзенхауэр поклялся: «Этот парень Маккарти попадет со всей своей историей в серьезные неприятности. Я не хочу относиться к этому делу спустя рукава. Он полон амбиций. Он хочет стать президентом. Но на этом месте он никогда не окажется, если мои слова имеют какое-то значение»{689}.

Замаскированную атаку на Маккарти президент начал со встречи с республиканскими сенаторами Карлом Мундтом и Эвереттом Дерксеном, призвав их разъяснить коллеге, что тот встретит энергичный отпор со стороны президента, если не начнет вести себя прилично. Это была первая «черная метка», посланная Маккарти. Вслед за этим Эйзенхауэр попросил министра юстиции Браунелла подготовить для него памятную записку со ссылками на законоположения и юридические прецеденты, доказывающие, что служащие исполнительной власти имеют право не являться на вызовы в комитеты и подкомитеты Конгресса в случае, если их явка может поставить под угрозу государственную безопасность или суверенитет{690}. Браунелл, сам не терпевший Маккарти, поработал со своими помощниками на славу. Уже на следующий день, 3 марта, Эйзенхауэр на пресс-конференции зачитал заявление, в котором говорилось: «Противодействуя коммунизму, мы причиним вред самим себе, если будем использовать методы, которые не соответствуют свойственному американцам чувству справедливости». Чтобы, не называя Маккарти по имени, дать понять, о ком именно идет речь, в заявлении было сказано, что процедуры Конгресса «должны быть правильными и справедливыми», а «армия лояльна и предана американскому народу»{691}.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});