Княгиня Ольга - Алексей Карпов

7

ПСР Л.Т. 24: Типографская летопись. Пг., 1921. С. 9: «Нецыиже глаголють, яко Олгова дчи бе Олга». То же в Пискаревском летописце (ПСР Л.Т. 34. М., 1978. С. 36) и Холмогорской летописи (ПСР Л.Т. 33. Л., 1977. С. 15). Мысль о том, что Ольга могла быть дочерью Олега, высказывали и исследователи; см., напр.: Комарович В.В. Культ рода и земли в княжеской среде XI—XII вв. // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 16. М; Л., 1960. С. 91; Ричка В. Княгиня Ольга. С. 59-60.

8

После исследований А.А. Шахматова (особенно: Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908; см. также: Творогов О.В. Повесть временных лет и Начальный свод: Текстологический комментарий // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 30. Л., 1976. С. 3—26) версия Новгородской Первой летописи признается более ранней, отражающей т. н. Начальный летописный свод (предшествовавший «Повести временных лет»), в котором оказались соединены ранние киевские и новгородские известия, а версия «Повести временных лет» — позднейшей ее переработкой: представление об Олеге как о князе появилось здесь под влиянием текста русско-византийского договора 911 г., в котором Олег прямо титулуется «великим князем»; этот договор был неизвестен новгородским книжникам, но включен в «Повесть временных лет». Эта гипотеза находит как будто и текстологическое обоснование: в тексте «Повести временных лет» в рассказе о захвате Киева Олегом читается: «…придоста к горам х Киевьским…»; использование двойственного числа («придоста») расценивается как указание на источник рассказа — текст Начального свода (Новгородской летописи), где говорится о двух предводителях похода — Игоре и Олеге, а потому в рассказе постоянно употребляется двойственное число: «начаста воевати», «узреста город Кыев» и т. д. (см.: Повесть временных лет / Подг. текста, перев., ст., коммент. Д.С. Лихачева. 2-е изд. СПб., 1996. С. 408; и др.).

Однако это текстологическое обоснование оказывается уязвимым: в тексте Новгородской Первой летописи в указанном месте использовано как раз не двойственное, а множественное число: «…поидоша вниз по Днепру и приидоша к горам Кыевъскым…» (НП Л.С. 107; ср.: Петрухин В.Я. Древняя Русь. Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. Т. 1: Древняя Русь. М., 2000. С. 142). Больше того, сам Шахматов считал использование двойственного числа в рассказе Новгородской летописи результатом позднейшей редакторской работы составителя Начального свода (см.: Шахматов А.А. Разыскания о русских летописях. М, 2001. С. 229-230).

Можно привести по крайней мере один случай, где текст Новгородской летописи, напротив, кажется вторичным по сравнению с «Повестью временных лет». В Комиссионном списке читаем: Игорь и Олег «с малою дружиною излезоста на брег, творящася подугорьскыми гостьми» (НП Л.С. 107; в Академическом списке: «…излезоста на брег под угорьскими, творящеся гостьми» — там же, прим. 15). Эти «подугорские гости», вне сомнения, появились здесь в результате неправильно понятого текста, читающегося в «Повести временных лет: «…и приплу (Олег. — А. К.) под Угорьское, похоронив вой своя, и приела… глаголя, яко гость есмь» (ПСР Л.Т. 1. Стб. 23; в Радзивиловской: «гости есмо»; в Академической: «гости есмы»). Угорское — урочище под Киевом, место традиционной стоянки купцов; новгородский же летописец решил, что речь идет о «подугорских», т. е. торгующих с «Югрой» — северными народами, — купцах.

В любом случае, взаимоотношение двух рассказов об Олеге и Игоре едва ли может быть объяснено через предположение о первичности одного из них и редакторской переработке другого. Важнее отметить сам факт существования в источниках двух самостоятельных оригинальных версий — новгородской и киевской.

9

По свидетельству ал-Истахри, при избрании нового кагана душат шелковым шнуром, спрашивая, сколько лет он желает царствовать. Если он правит дольше названного им срока, то его убивают (Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 141—142).

10

А возможно даже, что рассказ «русских» купцов (этническая принадлежность которых, между прочим, остается спорной) имеет в виду именно правителей Хазарского каганата.

11

Здесь и далее оставляю в стороне спорный вопрос: имели ли место два договора Руси с греками — 907 и 911 гг., или же часть договора 911г. попала в текст статьи 907 г.

12

Автор Иоакимовской летописи писал об этом определенно: «Имел же Игорь потом ины жены, но Ольгу мудрости ея ради паче иных чтяше» (Татищев. Т. 1. С. 111). Но это, конечно, не извлечение из какого-либо несохранившегося источника, а логическое рассуждение историописателя Нового времени.

13

«Таков был обычай могущественнейших конунгов, — читаем в Саге об Олаве Трюгтвасоне, — что княгиня должна была владеть половиной дружины и содержать ее на собственные средства и для этого собирать требуемые дань и налоги… Так было и у конунга Вальдамара, что княгиня владела не меньшей дружиной, чем конунг, и они постоянно соперничали из-за родовитых людей». (Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.): Тексты, перевод, комментарий. М., 1993. С. 178. Как отметил еще С.М. Соловьев, известие скандинавской саги находит подтверждение в русских былинах и исторических песнях, где также упоминается дружина княгини, отдельная от дружины самого князя. («Возьми ты у меня, князя, сто человек, — обращается былинный князь Владимир к одному из своих богатырей. — …У княгини ты бери другое сто»; см.: Соловьев С.М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1: История России с древнейших времен. Т. 1. М., 1988. С. 219.)

В имени этой Аллогии историки видят отзвук имени бабки Владимира княгини Ольги.

14

Дань «княгинина» упоминается, например, в Уставной и жалованной грамоте смоленского князя Ростислава Мстиславича новоучрежденной Смоленской епископии (1136 г.); см.: Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. / Изд. подг. Я.Н. Щапов. М., 1976. С. 143.

15

Такое предположение высказал еще Н.М. Карамзин (История государства Российского. В 12 т. Т. 1. М: Наука, 1989. С. 123).

16

Приселков М.Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. СПб., 2002 (далее: Троицкая летопись). С. 63. Летопись сгорела в 1812 г. Ее текст в части до 906 (907) г. был использован для подведения вариантов и заполнения имеющегося в Лаврентьевском списке пропуска при незавершенном издании Лаврентьевской летописи X. А. Чеботаревым и Н.Е. Черепановым в 1804—1811 гг.