Падение с Земли - Александр Тюрин

Проклятый чинуша — обставил так обставил. Сейчас мне придется бросать на кон очень многое.

— Я слишком нервничаю, — забормотал Кравец, — еще немного, сорвусь и все перекрушу. Давайте отсюда сматываться, девочки и мальчики.

— Вам нужен был Дыня, который Атилла. Вот он, и никакого обмана! — искренний голос «гида» звенел от обиды. — Причем тут скульптурный портрет?

Кадровик хлопнул в ладоши, после чего все четыре фигуры… разлепили глаза и произнесли что-то невразумительное.

— От зараза, они нам замену подготовили, — Кравец, не став мозговать, полоснул лазерным клинком своего двойника. Но сияющее лезвие странно провзаимодействовало со стенкой сосуда. Колыхнуло ее, а потом словно впиталось, разбегаясь затухающими огоньками. Скушалось. Никакая это не стенка, а силовой экран. Похоже, не субнуклоновый экранчик — тот просто отразил бы разъяренный лазерный свет, — а нитеплазменный. Это она умеет поглощать энергию.

Полундра! Да все же вокруг нитеплазменное! Только нитеплазма здесь мощная, нитеплазма макромира, умеющая притворяться и точно изображать свойства обычной материи, окатывающая вполне обычными гравиволнами мой демонометр.

Шериф Кравец совсем несолидно дернул из малоприятного места, как пробка из бутылки с бродилом. И мы с Шошаной, естественно, увязались за ним с позорной быстротой. Однако свободный вроде выход тоже оказался перекрыт силовым щитом. И светлица, соответственно, сделалась темницей.

— Нет, нам такой забор не одолеть, — подытожил Кравец, — но эту суку в ботах мы же можем взять в заложники.

Он аккуратно дотронулся до пиджачного лацкана кадровика — товарищ как раз сиял от высокого наслаждения. Еще бы, такая сцена.

— Вроде силовым колпаком не прикрыт, — шериф на радостях послал кулак, чтобы угостить в лоб беззащитного, как ему казалось, противника.

Но пока кулак летел, во лбу кадровика обосновалась дыра, то есть его башка, сделав фокус-покус, превратилась в бублик. А потом весь чиновничек аккуратно расстегнулся — как плащ вдоль молнии — и из прорехи стали дружно вываливаться внутренности. «Плащ» этот расстелился на полу и пополз к выходу, оставляя мокрый след. Пришедшая в нормальный вид голова совершенно ненормально катилась впереди, как футбольный мяч.

— Спалю слизняка-гада! — Кравец навел широкофокусный лазерный луч, но тут из плаща выскочило что-то, почти невидимое, голубоватое, и полетело как из пушки в нашего активиста. Тот успел рубануть прозрачный снаряд и, возможно, немного сверзил его в сторону. Однако Кравец получил свое, легковесно отлетел на несколько метров и грузно шлёпнулся на пол.

Замочивший шерифа прозрачный снаряд вернулся в объятия плаща, который поднялся и, вобрав внутренности, склеился снова в нормального бюрократа. Затем прокашлялся и стал прощаться:

— Пожалуй, разговор зашел не туда, так сказать, вышел из конституционного поля. Поэтому я вынужден вас покинуть. Всего хорошего, товарищи-джентльмены. Как говорится у классика, красота спасет мир. Скоро все уродливое в ваших личностях растает как туман, а все прекрасное останется.

Он многозначительно кивнул на наших двойников и спокойно вышел вон — для него силового барьера как бы не существовало.

— Ну, влипли, — Кравец хоть и на полу, но заколотил кулаками и засучил ногами. — Через полчаса эти колобки, срисовавшие на себя нашу внешность, пойдут вместо нас в кабак со своими фальшивыми имперками, нас же уволокут крюками на колбасную фабрику.

— Не бойся, имперки они возьмут не фальшивые, а самые настоящие, из наших карманов, — выйдя из ступора, попытался успокоить я добровольного помощника. Вдвоем с Шошаной мы закрепили его на ногах.

— Разве эта кукла сравняется с таким крутым парнем, как ты? — убедительно сказал я Кравцу. — Стул и шкаф они могут заменить на двойников, а не тебя. Раз так, то просто попугают нас и выпустят — а мы и не струхнем.

Шериф, скрипнув толстыми подметками, сделал пару приседаний, прочистил носоглотку и опять стал хорохориться.

— Они думали, что Кравца можно уложить навек каким-то сраным снарядом, нет, этим его разве что раззадоришь.

— Колбасную фабрику… влипли… колобки, — залопотал вдруг двойник Кравца, — нет, этим меня только раззадоришь…

— Ты, посмотри, — обмяк шериф, — да это же натуральный попугай. И ты говоришь, что он не сможет изобразить меня. Я же не Эйнштейн, много слов не учил, бестолковые словари не читал, поэтому долго стараться не надо. У меня уже голова болит от этого всего.

— Оттого болит, что маленькая, — повторил чью-то шутку дубль Кравца.

— Похоже, они обучаются, слушая нас. Выходит, нам лучше молчать в тряпочку, — заметил я.

— Вам лучше молчать, причем в тряпочку, — повторил мой двойник. И обернулся к остальным дубликам, презрительно через плечо показывая на «оригиналы». — Им пора помалкивать, а нам самое время общаться, дискутировать, декламировать.

«Да этот нитеплазменный колобок в курсе того, что имеется в моем багаже. Небось, изучил „литет мента“, паразит этакий», — произнес я тираду, однако внутри себя.

— Паразитизм —тоже форма жизни, не хуже других, — квалифицированно оспорил мой двойник. — Это всегда вершина пищевой и социальной пирамиды.

— Ну, хватит мысли-то читать! — гаркнул я, но все равно стало зябко не по погоде.

— Какие там мысли. Снимают поверхностные почти-слова, то есть психомагнитные колебания, — заметила Шошана.

— Неправда, — опять возник мой дублик. — Лейтенанта мы досконально изучили. Мы его как словарь пролистали и запомнили. Мы теперь умеем думать, как он.

— Терентий, не расстраивайся. И в машину словарь умных слов всовывают, — возразила Шошана. — И киберсистемы умеют мало-мальски мозгами раскидывать… Главное в другом — о чем думать.

— Ладно, мальчики и девочки, хватит бодягу разводить, двинули отсюда, — предложил дублик Кравца и уточнил у «оригинала». — Ты к какой бабенке обычно шляешься?

Истинный Кравец в бессильной злобе запустил в двойника шляпу, которая благополучно пролетела сквозь кокон и была водружена на голову дубля.

И три фигуры — под прикрытием силовых экранов — спокойно покинули демонстрационный зал (цех, камеру пыток).

— Если они мне попадутся где-нибудь без коконов — я им таких бздей накидаю, что обратно в слизь превратятся с испуга. А твоему дублю, лейтенант, в самую первую очередь, — заскрежетал большими зубами шериф.

— Они рассчитывают никогда не попадаться тебе впредь, — охладил я компаньона.

Кравец сверкнул порозовевшими белками глаз.