Ученик воина. Игра форов - Лоис Буджолд

Бонн направился к двери бункера.

— Не открывайте! — тут же в один голос вскрикнули врач и начальник пожарной команды.

— Там теперь никого нет, — добавил врач. — Все эвакуированы.

— Вы мне можете объяснить наконец, что случилось? Что там произошло? — Пытаясь рассмотреть внутренности бункера, Бонн рукой в перчатке скреб замерзшее окошко в двери.

— Двое парней перемещали бочки, чтобы освободить место для прибывающей завтра новой партии, — начал начальник пожарной охраны лейтенант Яски. — Как им это удалось, не понимаю, только они опрокинули погрузчик, причем один попал под него и сломал себе ногу.

— Да, это надо умудриться, — сказал Бонн, представив себе более чем устойчивую конструкцию погрузчика.

— Вероятно, молокососы устроили там гонки, — с раздражением вмешался врач. — Но это еще не самое скверное. При этом они опрокинули несколько бочек фитаина. И по крайней мере две из них дали течь. Эта штука теперь распространилась по всему бункеру. Мы закрыли его как можно плотней. Впрочем, очистка, — закончил врач, — это ваша забота. Я уезжаю. — Впечатление было такое, что ему не терпится вылезти не только из одежды, но и из собственной кожи. Он махнул на прощание рукой и зашагал к скату, торопясь присоединиться к проходящим дезактивацию санитарам и их пациентам.

— Фитаин! — в изумлении воскликнул Майлз. Бонн быстро отошел от двери. Фитаин был мутагенным отравляющим веществом, задуманным как оружие устрашения и никогда, насколько было известно Майлзу, не применявшимся на практике. — Я думал, эта штука давным-давно снята с производства.

— Его действительно не производят почти четверть века, — мрачно ответил Бонн. — Насколько мне известно, наше хранилище — единственное на Барраяре. Но, черт побери, проклятые бочки не должны разрушаться, даже если их сбросить с самолета!

— Да, но им уже двадцать лет, — напомнил пожарный. — Может быть, коррозия?

— В таком случае, — отрывисто спросил Бонн, — что же делать с остальными?

— Может, фитаин разрушается при нагревании? — спросил Майлз, беспокойно оглядываясь, дабы удостовериться, что они стоят с наветренной стороны бункера. — Если мне не изменяет память, все химические соединения при нагревании разлагаются на безобидные компоненты.

— Положим, не совсем безобидные, — уточнил лейтенант Яски. — Но по крайней мере они не раскручивают ДНК в наших генах.

— Лейтенант Бонн, нет ли в хранилище еще каких-нибудь взрывчатых веществ? — спросил Майлз.

 — Нет, только фитаин.

— А если швырнуть в дверь пару плазменных мин, разрушится ли фитаин до того, как расплавится крыша?

— Господь с вами! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы расплавилась крыша. Или пол. Если эта штука попадет в вечную мерзлоту… Впрочем, если поставить мины на замедленное тепловыделение, да еще добавить несколько килограммов термостойкого герметика, бункер может самогерметизироваться, — Бонн пошевелил губами, что-то подсчитывая про себя, — …да, ваш план может сработать. Собственно говоря, это самый простой и надежный способ разделаться с этой ерундой. Особенно если остальные бочки начнут терять герметичность.

— Все зависит от того, куда будет дуть ветер, — заметил Яски, посмотрев в сторону базы, а затем на Майлза.

— До семи ноль-ноль завтрашнего утра ожидается легкий восточный ветер и понижение температуры, — ответил Майлз на невысказанный вопрос. — Потом он переменится на северный и усилится. Условия, благоприятные для начала ва-ва, установятся вечером, около восемнадцати ноль-ноль.

— Тогда лучше осуществить задуманное сегодня, — сказал Яски.

— Идет, — решительно сказал Бонн. — Соберите свою команду, а я свою. Потом я найду план бункера и рассчитаю необходимую скорость выделения тепла. Через час увидимся с вами и начальником артиллерии в административном корпусе.

Чтобы никто не подходил к бункеру, Бонн поставил на пост сержанта из пожарной команды. Незавидное задание, но в данной ситуации неизбежное. К тому Же ближе к ночи, когда похолодает, часовой сможет укрыться в своем скате. Майлз вместе с Бонном поехал в административный корпус — еще раз проверить правильность своих прогнозов.

Введя в метеокомпьютер свежие данные, чтобы снабдить Бонна наиболее достоверным прогнозом направления ветра на следующие барраярские сутки (продолжительностью 26,7 часа), Майлз увидел в окно, как оба — и Бонн, и Яски — торопливо шагают куда-то в темноту. Может, решили встретиться с начальником артиллерии где-нибудь в другом месте? Майлз подумал было догнать их, но поскольку новый прогноз мало чем отличался от старого, какой в этом смысл? Для чего ему присутствовать при сжигании ядовитой свалки? Конечно, это могло быть интересным и даже полезным зрелищем, но делать там ему решительно нечего. А будучи единственным ребенком в семье (и, возможно, будущим отцом будущего графа Форкосигана), он даже и не вправе подвергать себя риску мутагенного отравления. Если ветер не переменится, непосредственной опасности для Базы нет… А что, если за всеми его рассуждениями скрывается элементарная трусость? Хотя, говорят, осторожность — великая добродетель.

Окончательно проснувшийся и слишком взбудораженный, чтобы думать о сне, Майлз нервно расхаживал по метеоцентру, вызывая файлы с данными, которые не успел просмотреть утром из-за необходимости устранить неисправность. Через час он сделал все, что отдаленно напоминало работу, и, когда поймал себя на том, что в десятый раз стирает пыль с оборудования и стеллажей, понял, что пора возвращаться в постель, не важно, удастся заснуть или нет. Но тут его внимание привлек мелькнувший за окном луч света от подъехавшего ската.

А, Бонн и Яски вернулись. Уже? Быстро же они управились. Или еще не начинали? Майлз оторвал лист пластика с распечаткой свежего прогноза направления ветра и заторопился вниз, на первый этаж, где в конце коридора располагался инженерный отдел базы.

В кабинете Бонна было темно. Но из двери командующего базы падал свет. Свет — и звуки сердитых голосов. Сжимая в руках распечатку, Майлз подошел ближе.

Дверь в кабинет была распахнута настежь. Метцов сидел за своим столом: одна рука, сжатая в кулак, — на полированной поверхности. Перед ним навытяжку стояли Бонн и Яски. Чтобы дать знать о себе, Майлз похрустел пластиковой распечаткой.

Яски обернулся на звук и увидел Майлза.

— Пошлите Форкосигана, — не своим голосом, быстро и напористо заявил он вдруг Метцову. — Он и без того мутант.

Майлз, поздоровавшись со всеми, спокойно заметил:

— Извините, сэр, это не совсем так. Мое предыдущее знакомство с отравляющими веществами сделало меня уродом, но и только. Мои дети должны быть здоровыми, как у любого другого… Куда же вы предлагаете послать меня, сэр?