Несусветный эскадрон - Далия Трускиновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Струхнули! – обрадовался Славка. – Значит, в нем действительно есть сила!
– Сила-то в нем есть, – согласился Гунар. – Видел, как он светился, когда в печь кидали? А что теперь с нее толку?
Он сел на скамью и пригорюнился.
– Ни фига! Пробьемся! – я как можно сильнее хлопнула его по плечу. «Пробьемся» – это была наша вечная присказка в последние годы. Но Гунар, который обычно от такого удара вскакивал и ругался, еще больше сник.
– Как жаль… – сказал он. – А я-то надеялся…
Мы переглянулись.
Вид у Гунара, надо сказать, был самый похоронный.
При всем своем живом характере, при всей своей безалаберности по мелочам и глубинной надежности, мой фотокор был уникальным пессимистом. Его всякая мелочь могла на полдня выбить из колеи. Был даже случай, когда он рыдал на моем плече…
Сейчас у него слез не было. А только затравленный взгляд.
И я по-настоящему поняла, что он имел в виду, говоря с тоскливым сожалением, что не может уйти. Одинокий человек с его характером, живя в нашем благословенном государстве, давно бы повесился, и это не моя клевета – это статистика утверждает. Гунара держали четверо детей и тот пятый, кому пора было появляться на свет. Гунар избегался по халтурам, наслушался дома воркотни – и он просто безумно устал…
– Пробьемся, – повторила я. – Прилетит Ингус, вытащит нас отсюда. Где его, в самом деле, носит?
– А хлеб?
– Нельзя бросать хлеб, – вполне серьезно подтвердил Славка.
Мой эскадрон поверил в новую магию куда сильнее, чем верила я сама. Конечно, и тесто светилось, и коврига, когда мы доставали ее из печи, чтобы смазать корочку водой, излучала радужный ореол, но если бы они так взмокли над аброй, как я, они бы тоже усомнились. Одно дело – когда тебе магию преподносят как бы готовенькой на блюдечке. Остается только верить и радоваться. Другое – когда сам ее в поту лепишь. И в каждом своем движении сомневаешься…
– Они всего-навсего хотят помешать нам попасть в ночь равноденствия к кромлеху, – я нашла самый успокоительный вариант событий. Но вряд ли бы к утру Авы разобрали свои коряжные баррикады. И морить нас тут голодом они тоже не собирались.
Что же эти вредные старухи затеяли?
– Хлеб! Хлеб! – грянуло за окном.
– А шиш вам! – негромко сказала я, когда они устали вопить и притихли. – Дулю. Фигу. Нужен вам хлеб – пеките себе сами.
– Испечем!
Сквозь щели в ставнях полыхнуло пламя!
– Они подожгли коряги! – сообразил Славка.
– Коряги сырые, они так гореть не станут! – Гунар вскочил и, ухватившись за скамью, хотел было выбить ставню, но Славка повис у него на плечах.
– Ну, значит, они принесли из лесу хворост. Он сухой… – обреченно объяснила я. – Эскадрон, кончай возню! Нужно звать Ингуса!
И мы, как дети малые, завопили хором в такт, который Славка отмахивал шершавым набитым кулаком:
– Ин-гус! Ин-гус!
– Не поможет вам Кехн-Тоол! Он далеко умчался! – перекричала нас Тоол-Ава. – Гори, пляши, мой огонек!
Дым просачивался в комнату. И стало нам-таки жарко.
– Эскадрон, уходим! – приказала я. – Будем живы – другой хлеб испечем!
И потащила за собой Таро.
В сенях стояла лестница на чердак. Мы еще могли выбраться на крышу и соскочить вниз. И признаюсь честно – я первой оказалась на ступеньках, я даже коснулась рукой люка, но тут Славка, придерживавший лестницу, основательно выматерился.
– Гунар! Мать твою так и перетак! Ты чего там застрял?
– Шекспира на тебя нет! – прикрикнула я сверху. – Эй, Гунар! А ну, сюда живо!
Но Гунар не отозвался.
– Самоубийца траханный!
На самом-то деле я сгоряча выразилась еще покруче Славки. Может, и правы злобные бабули с плакатиками, утверждая, что русский мат способен погубить латышскую культуру? Вообще-то он на многое способен…
Мы вернулись и сдернули фотокора со скамьи, на которой он сидел головой в коленки.
Тут что-то грохнуло и по крыше.
– Ну, кранты! – Славка достал из кобуры свой служебный пистолет. – Тут восемь патронов. Четыре – им. Если не удастся выбраться, остальное – нам.
– Ты прав. Не гореть же. Славка!
– Ну?
– Прости меня…
Мы стояли и ждали неведомо чего. Таро путался между ног и тыкался в коленки.
– Ну? – спросил Славка. – Пора?.. Гунар!
Гунар молча подошел и обнял нас обоих. Три головы оказались так близко, что для всех нас хватило бы теперь, пожалуй, и одной пули.
Вдруг Таро залаял.
Он подскакивал и вовсю заливался, он рвался с поводка – но не вперед, а прямо вверх.
– Погоди! – я схватила руку с пистолетом. – Ставь на предохранитель! Сейчас что-то будет!
И тут вдали возник гул. Он рос, ширился и снижался. В считаные мгновения он перерос в оглушительный рев. И рев этот, пронесясь над пылающим хутором, опять потек ввысь.
– Тьфу! Чуть не плюхнулся! – сердито прогрохотало над облаками.
– Перелетное озеро! – воскликнула я.
– Дед слишком высоко взял! Погоди, сейчас он зайдет еще раз! – завопил Славка. – Эй, дед! Ты на вираже, на повороте, понял?!.
Как бы в ответ гул послышался снова.
Озеро, широко раскинувшись под ночным небом, шло к нам на помощь!
Оно стремительно снижалось, оно уже касалось вершин берез, и, заложив крутой вираж, накренилось так, чтобы проскользнув тяжелым краем по самой траве, ударить изо всей силы и снести к чертям не только кучи хвороста, не только лесные коряги, но и полстены старого хутора. А потом взмыло ввысь!
Затрещало, загремело, сырой ветер с брызгами, ворвавшись, опрокинул скамью и стол, погасил свечи.
Мы стояли в проломе, мокрые, как мыши, и хохотали.
Дорога была свободна!
– Бегите с хлебом к кромлеху! – велел сверху дед и снова пошел снижаться.
– А он испекся? – спросил Славка.
– Гунар! Он испекся? Ты же у нас главный пекарь! Ну, подноси к носу!
– Да ну тебя! – Гунар откинул заслонку и выволок из устья пышную, меченую крестом ковригу. В темной комнате с развороченной стеной сразу посветлело.
– Бежим! – Славка сунул пистолет в кобуру и взял меня за руку.
Гунар, спихнув горячий хлеб в немытую абру, ухватил ее за оба края.
Мы побежали. Таро с лаем несся впереди.
Над нами низко-низко, охраняя, шло перелетное озеро.
За спиной выли Авы.
До леса не было и трехсот метров. Тут уж милому дедушке пришлось взять повыше. Он не хотел цепляться за кроны деревьев.
– Где Ингус, будь он неладен? – спросила я на бегу. – Кто-нибудь может хоть что-то понять?
– Он ничего мне не сказал, – отвечал Славка, таща меня за руку и подхватывая при каждой попытке клюнуть носом тропу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
