КГБ СССР. 1954–1991 гг. Тайны гибели Великой державы - Олег Хлобустов

В частности, в течение этого года были арестованы 64 агента «Группы борьбы против бесчеловечности» и 84 агента «Комитета свободных юристов» ФРГ.

В то же время представительство МГБ СССР в Берлине информировало Москву как о сложностях социально-экономической обстановки в республике, что вело к росту эмиграции на Запад, так и о трудностях в деятельности МГБ ГДР.

Так, еще 9 марта 1953 г. в Москву сообщалось, что «оперативники МГБ (ГДР — примечание О.Х.) не в состоянии выдерживать увеличивающуюся нагрузку из-за недостатка знаний, опыта и слабой политической подготовки, а также роста активности империалистических разведок и вражеских подпольных движений». Также сообщалось, что решение ЦК СЕПГ (правившей Социалистической единой партии Германии — О.Х.) об «укреплении МГБ проверенными кадрами» было выполнено лишь частично: по состоянию к 20 февраля 1952 г. МГБ ГДР имело лишь 43 % из предполагавшегося штата 5 780 оперативных работников (общая численность министерства планировалась в 11 899 сотрудников). В сентябре 1952 г. руководитель советского представительства М.К. Каверзнев информировал московское руководство, что в работе МГБ ГДР «имеются просчеты».

Бывший сотрудник МГБ Карл Вильгельм Фрикке, бежавший в ФРГ, в пользовавшейся большой популярностью книге «Государственная безопасность ГДР: Становление, структура, сферы деятельности» (Кельн, 2-е уточненное издание, 1987, сс. 50–51) уточнял: «Если в 1952 г. госбезопасность насчитывала около 4 тысяч сотрудников, то в конце 1954 г. их было уже 9 тысяч, а в 1959 г. в МГБ было уже около 13 тысяч сотрудников, офицеров и вольнонаемных»[14].

По мере укрепления кадрового потенциала органов безопасности «друзей», как на официальном языке именовались органы госбезопасности социалистических стран, приобретения ими оперативных позиций, роста собственного опыта оперативной работы и профессионального мастерства, повышались эффективность и результативность такого сотрудничества. Хотя, конечно, бывали и болезненные срывы и провалы — такова уж диалектика разведывательного противоборства, в котором от временных поражений не застрахована ни одна спецслужба. Хотя все они целым комплексом мер пытаются свести последствия возможных провалов к minimum minimorum — максимально возможному минимуму….

Так, например, причиной провала в 1962 г. в ФРГ одного из ценных источников информации стала неосторожная фраза начальника Второго главного управления КГБ СССР О.М. Грибанова, о том, что из 6 представителей БНД, годом ранее посетивших штаб-квартиру ЦРУ в Вашингтоне, двое были советскими агентами, сказанная на встрече с делегацией польских «друзей» в 1956 г..

Вот в каких условиях мой отец 15 января 1952 г. был назначен инструктором отдела «МК» («местные кадры») оперсектора МГБ СССР земли Бранденбург.

Тогда же произошло его знакомство с 35-летним Фрицем Шредером, назначенным начальником земельного отделения МГБ ГДР.

Биография будущего заместителя министра госбезопасности ГДР довольно типична для представителя администрации нового немецкого государства (биография Шредера, рассказанная отцом, подтверждается официальным изданием биографического справочника Wer war wer in Ministerium fur Staatssiecherheit (Kurz biographien des MfS-Leitungspersonales 1950 bis 1989) ( «Кто был кто в МГБ…», б.г., часть 4, s.65)).

По рекомендации отца, в 1955 г. Шредер был переведен в Берлин начальником V Управления (борьба с антисоциалистическим подпольем) МГБ.

В 1972 г. ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Одногодок отца, сын рабочего и домохозяйки, он в 16 лет стал учеником мясника. В 1936–1938 годах служил в армии, затем работал колбасником, пока с началом гитлеровской агрессии в сентябре 1939 г., не был вновь мобилизован в вермахт. В ноябре 1941 г., в период подготовки гитлеровского наступления на Москву — сдался в плен. В 1943 г. 6 месяцев обучался в антифашистской школе Национального комитета свободная Германия (НКСГ), после окончания которой был радиопропагандистом НКСГ на советско-германском фронте.

Вернувшись в Германию, в июле 1945 г. вступил в народную полицию и уже в следующем году стал руководителем городского отделения. В сентябре 1949 г. был направлен на работу в Главное управление охраны народного хозяйства и общественной безопасности МВД, а в феврале следующего года — назначен организатором окружного отдела МГБ ГДР в Бранденбурге.

Отец должен был помогать руководству нового отдела в налаживании контрразведывательной работы и обучении немецких коллег. Специфика положения инструкторов была такова, что они являлись прикомандированными к подразделениям МГБ ГДР, были штатными консультантами руководителей структурных подразделений, и вместе с ними отвечали за результаты работы, и для повышения чувства «личной сопричастности», числились в штатах территориальных органов «штази», даже получали там зарплату.

Безусловно, в организации подготовки немецких кадров значительную пользу оказал непосредственный практический опыт организации контрразведывательной работы, в том числе на сопредельных территориях Западного Берлина и земель ФРГ, приобретенный отцом за годы работы в берлинском оперативном секторе МГБ СССР.

В начале июля 1952 г. капитан Хлобустов (звание майора ему будет присвоено в сентябре того же года) был направлен инструктором в оперсектор в округе Потсдам, а Фриц Шредер получил назначение «с повышением» к новому месту службы, став начальником Коттбусского окружного управления МГБ ГДР.

Вновь встретиться им предстояло позже.

Довольно частые территориальные перемещения сотрудников МГБ-КГБ в ГДР, объяснялись, в частности, стремлением затруднить западным спецслужбам установку, изучение и оперативную разработку выявленных чекистов. Тем более такая необходимость возникала при непредвиденных ситуациях, когда возникала реальная опасность или угроза.

Например, дополнительные меры безопасности были предприняты в Потсдаме, после того, как на Запад ушла одна из немецких переводчиц окружного управления МГБ ГДР. (По иронии судьбы, а вернее — в итоге напряженной целенаправленной работы по созданию оперативных позиций в западных спецслужбах, все сообщенные ею американской разведке сведения о сотрудниках и деятельности потсдамского управления МГБ, чуть позже легли на стол моего отца. Помимо «словестного портрета», они содержали также характеристики сотрудников, сведения о расположении сотрудников в помещениях управления МГБ ГДР и оперсектора МГБ СССР).

Предпринимаемые меры повышенной безопасности должны были исключить, например, попытки силового захвата сотрудника либо членов его семьи — подобные операции в стиле «а-ля Джеймс Бонд» — были политическими реалиями эпохи «холодной войны». И подобные «захваты» практиковались и той, и другой стороной, причем основная роль в столь «острых мероприятий» отводилась «Организации Гелена», поскольку немецкая разведка «традиционно» нередко прибегала к ним еще до Второй мировой войны, а американская сторона сохраняла за собой, в случае провала, возможность «искреннего отрицания» причастности к произошедшему.

Весной 1953 г. руководство работой всех подразделений органов госбезопасности в ГДР изменилось — головным руководителем представительства МВД СССР (в марте 1953 г. МГБ было ликвидировано и подразделения госбезопасности до апреля следующего года вошли в структуру МВД, руководителем которого был назначен Л.П. Берия) стал германский отдел советской разведки. Причем это положение сохранилось и после образования 14 марта 1954 г. Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР.

В качестве министра и заместителя председателя Совета Министров СССР Берия был хорошо осведомлен о деятельности и проблемах советских представительств в ГДР, а также о положении в этой стране.

В частности, о том, что чекистское представительство успешно решало стоящие перед ним задачи, могло прогнозировать развитие обстановки в стране, свидетельствуют его доклады в Совет Министров и ЦК КПСС. На их основе Л.П. Берией было подготовлено, а председателем Совета Министров СССР Г.М. Маленковым 2 июня 1953 г. (за 2 недели до возникновения в ГДР кризисной ситуации!) было утверждено распоряжение Совмина «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР», содержавшее целый ряд рекомендаций для немецких руководителей по смягчению все возраставшей социальной напряженности в республике.

Впрочем, не только немецкое руководство, но и В.М. Молотов с Н.С. Хрущевым недооценивали опасности положения, освещавшегося органами госбезопасности.

Помимо этого Берия имел глобальные планы реорганизации советских спецслужб. 19 мая 1953 г. он направил в Президиум ЦК КПСС записку «о неудовлетворительной работе аппарата представительства» МГБ-МВД в ГДР, насчитывавшего 2 222 сотрудника и имевшего в своем подчинении 14 оперсекторов земель. Берия, впрочем, достаточно объективно, подчеркивал, что оперативные сектора по сути подменяют собой органы МГБ ГДР. В этой связи он предлагал — что и было реализовано впоследствии, сократить аппарат уполномоченного МВД до 328 человек, а вместо оперативных секторов в округах ввести должности советников — по 3–4 человека (по основным линиям работы) при каждом окружном управлении МГБ ГДР.