НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

Организационное становление новой армии происходило успешно как раз там, где наиболее удачно осуществлялось соприкосновение и взаимное проникновение городских идеалов либеральной нации и народных крестьянских мифов о народном государстве. А именно там, где солдатские массы начинали воспринимать офицеров в качестве представителей военно-управленческого сословия французского народного общества, феодального по своей сути, но без феодальных прав и привилегий, а мифы о народном обществе и государстве наполняли конкретным содержанием представления офицеров о национальном обществе, как сословном и этническом национальном обществе. Поэтому в армии шёл процесс оправдания французской феодальной традиции организации государственной власти, но уже с точки зрения использования этой традиции для выведения страны из идеологического и политического тупика, в который она была заведена режимом Директории. Под воздействием таких выводов в армии зарождалась политическая воля, способная и готовая свергнуть режим Директории, как режим диктатуры коммерческого интереса, и возродить продвижение страны к национальному обществу, но уже посредством опоры на народный патриотизм многочисленного крестьянства, благодаря которому выразители коммерческого интереса лишались бы возможности вести борьбу за высшую политическую власть. Для осуществления соответствующей политики надо было сначала отменить действующую конституцию, положения которой выводились из идеологических принципов либерализма, – чего нельзя было сделать без революционного разрыва с идеологическим либерализмом и отказа от некоторых принципов либерализма. На основаниях подобных рациональных заключений среди руководства армии выявились молодые генералы, которых вдохновили вызревающие в стране политические идеи о необходимости перерастания либеральной буржуазной революции в революцию национальную.

Иначе говоря, для продолжения дела революционной смены феодального абсолютизма и народного общества новым государственным устройством власти и новым обществом подошло время смести Директорию и порождённый ею правящий класс социальной революцией, которая должна была принять вид революции национальной. Но во Франции так и не возникла идеология, которая обосновала бы данную задачу с позиции интересов определённых социальных слоёв горожан. А без идеологии не появилась и способная бороться за социальную национальную революцию политическая организация. Единственной организованной силой, которая тоже была заинтересована в решительном повороте власти к политике спасения производительных сил страны и общественных отношений, являлась на тот момент армия. Для участия же армии в национальной революции нужно было возбуждать бессознательные инстинкты родоплеменных отношений нижних чинов призывами к патриотизму, к защите жизненного земельного пространства французского народа, обещать учесть народные общественные идеалы после осуществления такой революции. Поскольку идеологией обоснования народного общества и народного государства была традиционная католическая религия, постольку вовлечение армии в национальную революцию должно было предполагать постепенное примирение будущей государственной власти с католической церковью. Однако примирение не означало возрождения старых привилегий церкви. Уступки городской буржуазии и армейского руководства народному крестьянству имели свои пределы. Для них приемлемой могла стать только такая католическая церковь, в которой церковные священники были бы лишены сословной и политической самостоятельности, жёстко подотчётны политическим интересам и целям буржуазно-бюрократической исполнительной власти и буржуазного военно-управленческого сословия.

Именно этими выводами руководствовался генерал Бонапарт при осуществлении государственного переворота, вследствие которого в 1799 году режим Директории сменила консульская республика.

Завершённый именно генералом Бонапартом и армией государственный переворот был национальной революцией, которая стала возможной благодаря углублению народно-патриотической контрреволюции, начатой якобинской диктатурой во главе с Робеспьером. Национальной революцией переворот был потому, что осуществляющие его силы стремились повернуть страну к развитию рыночного производства и городских производственных отношений, к продолжению политики построения светского национального общества. А народно-патриотической контрреволюцией он стал потому, что вывести Францию из смут либеральной буржуазной революции оказалось возможным лишь на пути уступок народно-патриотическим настроениям крестьянства, которое хотело восстановления народного государства.

Народно-патриотическая контрреволюция изменила представления политических деятелей Великой французской революции и современных ей социальных мыслителей о национальном обществе и путях его достижения, самодовлеюще повлияла на первого консула Наполеона Бонапарта в его поисках способов достижения устойчивости новых государственных отношений.

4. Национальное общество и промышленное производство

В начале Великой французской революции городская буржуазия Франции провозгласила и отстаивала принцип представительной власти. Благодаря преобладающему влиянию в городах ей десятилетие, вплоть до Консулата удавалось господствовать в Конвенте и других представительных собраниях и, постепенно теряя влияние от безраздельного и полного, в той или иной мере определять цели и задачи для создаваемых заново учреждений исполнительного управления страной, как в столице, так и на местах. Мелкобуржуазная диктатура якобинцев под воздействием Парижской Коммуны придала исполнительным учреждениям Конвента почти независимое от представительной власти значение чиновно-полицейских учреждений государственной власти, выражающей жизненные интересы городского пролетарского плебса. А обосновывая свержение диктатуры якобинцев необходимостью вернуться к представительному самоуправлению, вожди Директории выделили созданные якобинцами исполнительные учреждения в самостоятельную исполнительную власть и возглавили её, превратили центральные аппараты учреждений в правительство. После проведённых чисток от сторонников якобинцев руководимая правительством исполнительная власть была конституционно поставлена в своём значении над представительной властью и всё менее считалась с представительной властью, ссылаясь на свою либеральную конституцию, которая утвердила политическое господство одной только спекулятивно-коммерческой буржуазии.