КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ - Роберт Говард

Ему вторил свирепый рев на юге. Преследователи совсем близко, в нескольких сотнях шагов. Теперь они точно знают, где добыча, и мчатся по лесу, высунув по-волчьи языки.

Я припустил что было духу, жертвуя всякой осторожностью ради быстроты и полагаясь наудачу. Авось не налечу в потемках на дерево, не раскрою себе череп.

Но вдруг деревья расступились, исчезли кусты. Не свет ли забрезжил меж ветвями там, впереди? Да, это луна, на небе слегка убавилось туч.

Я мчался по этому редкому лесу, как проклятая душа, травимая демонами на адской охоте. Вопли позади звучали все громче и громче, кровожадные твари уже ликовали. И вдруг ослабли крики, торжество сменилось гневом и досадой — еще бы, ни один пикт не сравнится в беге без препятствий с белым воином из Западной Марки.

Правда, пикты могли быть и впереди — как одиночки-разведчики, так и военные отряды. Но повезло — размалеванные призраки не бросались на меня из теней. Наконец я продрался через кусты к ручью и увидел впереди меж деревьев свет. Это могла быть только крепостца Кваньяра, самый северный аванпост Шохиры.

 Глава 2

Прежде чем продолжать эту хронику кровавых лет, наверное, надо рассказать о себе и объяснить, почему я в одиночку отправился в Дебри пиктов.

Меня зовут Гэлт, сын Хагара. Я родился в провинции Конаджохара. Когда мне было десять, пикты прорвались за Черную реку, и обрушились на крепость Тусцелан, и убили там всех до одного, и очистили провинцию от поселенцев, изгнав их на восток, за Громовую реку. Конаджохара снова приросла к пустошам, населенным только дикими зверьми и людьми. Ее бывшие жители разбрелись по Западной Марке и осели в Шошире, Каунаваге и Орискавни, но многие, в их числе моя семья, подались на юг и нашли пристанище на реке Боевой Конь, возле крепости Тандары. Позже к ним добавился люд из старых провинций, где случился переизбыток населения; и вот возник край под названием вольная провинция Тандара, отличавшийся от других, расположенных восточнее болот. Те земли достались от королевских щедрот самым родовитым дворянам и под властью этих дворян обустраивались и заселялись. Совсем другая судьба у Тандары, ее свободные поселенцы отвоевали у чащоб без содействия аквилонской знати. Мы не платили податей никаким баронам. Никто из самых родовитых дворян не ставил над нами управляющих, мы их выбирали сами, из своей среды, и эти управляющие отвечали только перед королем. Мы собственными руками возводили крепости и этими же руками их защищали. И в дни войны, и в дни мира мы обходились своими силами. Видит бог, мирных дней на нашу долю выпало немного, ибо не утихала распря между нами и свирепыми соседями — пантерой, аллигатором и другими пиктскими кланами.

Вопреки всему мы процветали и редко задавались вопросом, что творится восточнее болот, в королевстве, откуда пришли наши деды. Но вот и до нашей глуши долетел грохот сотрясшей Аквилонию катастрофы. Пришла весть о гражданской войне, о том, как мятежники вырывают трон у древней династии. Искры этого пожара зажгли наше приграничье, и сосед восстал на соседа, брат — на брата. На аквилонских равнинах сражались и убивали рыцари в сияющей стали… Вот почему я в одиночку пересекал дебри между Тандарой и Шохирой, спешил донести известия, способные изменить судьбу всей Западной Марки.

Кваньяра — крепость-невеличка, квадрат земли, обнесенный палисадом из заостренных бревен, на берегу ручья с названием Нож. Я уже видел, как вьется флаг на фоне бледной утренней зари — флаг с гербом провинции. А ведь раньше над ним висел королевский штандарт с золотым змеем! Это могло значить многое. Или не значить ничего. Мы, жители приграничных земель, мало смыслим в традициях, этикете и тому подобных игрушках, столь дорогих королям в странах за болотами.

Я перебрался через Нож по мелководью и на другом берегу встретился с лесовиком, долговязым мужчиной в одежде из оленьей кожи. Узнав, что я пришел из Тандары, он воскликнул:

— О Митра! Видать, и правда дело срочное, коли ты не кружным путем пустился, а напрямик через лес.

Ведь Тандара, как я уже упоминал, лежала наособицу от других провинций. Между ней и болотами Боссонских пределов протянулась Малая пустошь. Безопасная дорога пересекала и пустошь, и болота и задевала соседние провинции, но это слишком длинный и скучный путь.

Он стал меня пытать, что нового в Тандаре; я же отвечал скупо. Мол, сам почти ничего не знаю, только что вернулся из долгой разведки на земле племени выдры. В этом не было правды. Но я не знал политической ситуации в Шохире, а потому решил осторожничать. Затем я спросил, в крепости ли сейчас сын Хакона Строма, и услышал в ответ: нужный мне человек не в Кваньяре, а в городе Шондара, это несколькими милями восточнее.

— Надеюсь, Тандара объявит своим правителем Конана,— произнес он с жаром.— Не скрою, мы-то свой выбор уже сделали, окончательно и бесповоротно. Эх, кабы не злая моя судьба, я бы не торчал здесь с горсткой парней, не стерег бы границу в ожидании набега пиктов. Я бы с радостью променял свой лук и охотничью рубаху на место в рядах нашей армии. Сейчас бы стоял на речке Огаха, у Тенитеи, и готовился бы задать взбучку Брокасу Торскому и его проклятым отступникам.

Я ни слова на это не сказал, хотя изумление мое было преизрядным. Вот это да! Ведь барон Торский — владетель Каунаваги, а не Шоширы, чей покровитель — Тасперас Кормонский.

— А где же Тасперас? — спросил я, и охотник, чуть подумав, ответил:

— Отбыл в Аквилонию сражаться на стороне Конана.

И посмотрел на меня в упор, как будто заподозрил шпиона.

Тогда я осторожно проговорил:

— В лесу я видел человека из Шохиры. У него какие-то дела с пиктами, судя по тому, что он среди них живет, голый и размалеванный, и даже участвует в кровавых церемониях, и…

Гримаса ненависти, исказившая лицо шохирца, заставила меня осечься.

— Да будь ты проклят! — воскликнул он в негодовании.— Какого демона сюда явился? Чтобы оскорблять?

А ведь и правда, назвать жителя Западной Марки предателем — значит нанести смертельное оскорбление. Но я пошел на это осознанно. Теперь ясно: моему собеседнику ничего не известно о том ренегате. Не желая выдавать лишних сведений, я мягко сказал охотнику, что он не так меня понял.

— Все я понял отлично,— процедил он, кипя,— Смуглая кожа и южный акцент позволяют заподозрить в тебе лазутчика из Каунаваги. Но даже если ты не лазутчик, все равно не можешь хамить шохирцам безнаказанно. Не будь я на посту, снял бы пояс и показал тебе, чего стоит наш брат в драке.