Клятва истинной валькирии - Райчел Мид

– Да как…

Она даже не сумела договорить – настолько ее поразили слова Джастина. Они явно не вмещались у нее в голове.

– Это же абсурд.

Потом удивление сменилось гневом:

– Это что, ваша версия неудачной шутки?!

– А откуда у вас… – тут Джастин подошел к кофру и выудил оттуда цепочку с подвеской, – …вот это?

Матушка прищурилась – кулон ярко блеснул в свете лампы.

– Откуда мне знать? Это принадлежит Мэй. Спрашивайте ее.

Мэй версия Джастина совсем не понравилась, но она не могла проигнорировать вопрос.

– Она всегда здесь была! Я ее не покупала!

– Видимо, досталось от бабушки.

Матушка переводила хмурый взгляд с одного лица на другое.

– А почему вы интересуетесь?

– Просто любопытно, – отозвался Джастин и щелкнул кулон на эго.

Мэй не сомневалась – фотографию разошлют по полицейским участкам на других патрицианских территориях. И попытаются найти точно такие же подвески среди личных вещей убитых. Но ничего не обнаружат, Мэй была в этом уверена на сто процентов. «Я вообще не связана с остальными. Так, по крайней мере, сказал Лео». Конечно, не следовало слепо доверять суждению Лео – тайну тени-убийцы на записи он до сих пор не разрешил. Джастин впрямую ничего не говорил, но она чувствовала: он не верит в то, что запись подправили.

– Уже поздно, и нам пора, – произнесла Мэй.

Джастин развернулся к ней:

– Но мы…

– Мы не отыщем здесь ничего полезного, – отрезала она. – Во-первых, это все – плод смехотворных домыслов, а во-вторых, не имеет отношения к нашей работе.

Он хотел ей возразить, но Мэй мрачно уставилась на него, и он сразу передумал. Тесса тоже обрадовалась, а матушка Мэй быстро пришла в себя и надела маску безразличия. Тесса и Джастин уже вышли, а Мэй вдруг остановилась и выпалила:

– Почему ты рассказала об этом именно сейчас?

– Твой так называемый друг застал меня врасплох. Кроме того, все осталось в прошлом. А историю не изменишь. И никаких доказательств моей вины вы тоже не найдете – даже если ты захочешь предъявить мне обвинение.

И она криво и весьма неприятно улыбнулась:

– Правда, мне не очень верится, что даже такая, как ты, решится продать своих.

Надо же, ну и чувствительность!

Мэй нахмурилась и вспомнила жаркий спор с Клаудией по поводу контрабандой вывезенного из страны ребенка. Тогда Мэй потребовала от сестрицы отчета: в курсе ли та, что ее ребенок оказался в варварской Аркадии? Клаудия не на шутку перепугалась – но отнюдь не из-за девочки.

– Что ты наделала?! Ты что, действительно собираешься отыскать ее и привезти обратно? – воскликнула сестрица.

– Не знаю, – честно призналась Мэй. – Пока просто ищу.

– Если все просочится наружу, тогда моему браку конец! И меня арестуют! Неужели ты настолько жестокосердна, Мэй?!

Мэй промолчала. Девочку увезли далеко-далеко – практически на край света. Как ее отыскать? А нет ребенка – нет доказательств преступления.

Обратно в гостиницу они ехали в напряженной тишине. Джастин предусмотрительно решил не начинать разговор в присутствии Тессы. А Тесса молчала, потому что понимала: она услышала нечто, не предназначенное для ее ушей. Она поняла, что лучше ей затаиться и притвориться, будто ничего не произошло. Тесса тактично попросила разрешения прогуляться, когда она приедут. Вероятно, она сообразила – Мэй нужно побыть одной.

– За пределы квартала не выходи, – велел Джастин. – Ясно?

На улице, правда, еще толпился народ, да и фонари горели. Дождь так и не пошел, в скверике напротив гостиницы выступала местная группа – играла прямо на открытом воздухе. Тесса заверила его, что с ней ничего не случится, и когда девочка убежала, Джастин поманил Мэй наверх:

– Надо поболтать.

Мэй, устало шагавшая рядом, ответила:

– Я не хочу разговоров.

– Нет, хочешь.

И она последовала за ним в номер. Он машинально направился к мини-бару, потом одернул себя и устроился на кровати. И похлопал по покрывалу – дескать, располагайся.

– Разве мы это уже не делали? – угрюмо спросила она.

И присела на краешек.

– Правда, в тот раз ты заявил, что веришь в сверхъестественное.

– Теперь твоя очередь исповедоваться. Как ты себя чувствуешь? Что ты ощущаешь?

– Ничего. Пусто внутри.

– Это невозможно. Ты столько всего узнала. Ты должна что-то чувствовать.

Она сурово смотрела перед собой.

– В основном я виню себя за то, что оказалась недогадливой. Какая наивность – думать, что все получилось само собой, что у меня в профиле девятка и физические данные отличные. Легкоатлет из касты…

Она говорила очень спокойно – хотя душа ее разрывалась от боли. То, что зачатие состоялось в чашке Петри, ее не особо волновало. А вот то, что кто-то поработал над ее ДНК… это совсем другое дело. Ее тело будто стало чужим, враждебным. Она посмотрела на руки – и ее охватило дикое чувство, что они ей уже не принадлежат.

– Все, что я знала о себе, оказалось ложью… – пробормотала она.

– Неправда. – И он положил ей руку на плечи. – Начало процесса сейчас не имеет значения. Важно то, какая ты сейчас.

Она положила голову ему на плечо:

– Психотерапией решил заняться? Тебе надоело совать нос в чужие дела?..

– Какая разница, Мэй…

Она пожала плечами и глубоко задумалась. Теперь она размышляла не только о том, соглашаться с ним или нет. С одной стороны, когда кто-то знает о тебе практически все, он может понять, откуда ты родом. Мэй замотала головой. Что за чудовищная ситуация…

– Я была для нее товаром. Меня рассчитывали выгодно продать, – прошептала она.

– А меня мать родила ради пособия. Особой разницы не вижу, – резко бросил он.

– Ох! – вырвалось у Мэй.

Она сморозила очередную глупость!

– Прости.

– Ладно тебе…

И он посмотрел ей в глаза – пристально, словно хотел заглянуть прямо в сердце. И она буквально провалилась в них. Он не обманывал, не сплетничал – был честен.

– Слушай меня, Мэй. Важно то, кто мы такие. Мама родила меня ради денег, чтобы просто дурь покупать. Но я получил диплом, преподавал в университете, а потом стал правительственным агентом. Тебя растили как миленькую послушную девочку, чье призвание – детей рожать, чтобы затем продать с торгов за максимальную цену. А ты взяла и откликнулась на призыв Родины. И выбрала самую уважаемую профессию.

– Твоего телохранителя?

– Это вторая по значимости профессия. Но я имел в виду бесстрашие, с которым ты подвергаешь опасности свою жизнь ради служения РОСА. Ты спутала все их планы, Мэй. Выросла совсем другой.

И он нежно провел пальцами по ее щеке.

– И ты сама распоряжаешься своей жизнью.

Слова Джастина мягко обволакивали ее, они просочились внутрь и достигли потайного места, о существовании которого многие даже не догадывались. Рана продолжала болеть – правда терзала и мучила ее. Но когда она находилась рядом с Джастином, боль уменьшалась. И вдруг это случилось опять – эмоции Мэй вырвались из-под замка. А ведь она вроде бы надежно заперла в себе желание, страсть, тоску и влюбленность в неотразимого мужчину… Но он занимался с ней любовью так, как никто другой – ибо искал не власти над ней, а некоей истины, к которой оба стремились.