Космическая трилогия - Клайв Льюис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3
«Клик-клак», услышала Джейн, ожидающая за оградой. Дверь открылась, и она увидела высокую женщину примерно ее лет.
— Здесь живет мисс Айронвуд? — спросила Джейн.
— Она вам назначила? — спросила женщина.
— Не совсем, — сказала Джейн. — Меня послал доктор Димбл.
— Ах, вы от доктора Димбла! — сказала женщина. — Это дело другое. Входите. Подождите минутку, закрою как следует. Дорожка узкая, вы меня простите, если я пойду впереди?
Женщина повела ее по мощенной кирпичом дорожке, мимо слив и яблонь. Потом они свернули налево, на мшистую тропинку, обсаженную крыжовником. Дальше была площадка или полянка, на ней — качели, а за ней — парники. Затем началась настоящая деревушка, какие бывают в больших поместьях: они шли по улочке, и с обеих сторон были всякие постройки — амбары, сараи, еще одна теплица, конюшня, свинарник. Наконец через огород, расположенный на довольно крутом склоне, они добрались до розовых кустов, чопорных и неприступных в зимнем уборе. Дорожка здесь была выложена дощечками. Джейн постаралась вспомнить, что же напоминает ей этот сад.{71} «Кролика Питера»? Или «Роман о розе»? Сад Клингзора? Сад из «Алисы»? А может быть, сады на месопотамских зиккуратах, породившие легенду о райском саде? Фрейд говорит, что мы любим сады, потому что они символизируют женское тело. Мужская точка зрения… Для женщин сад — что-то другое. Или нет? Неужели женщины тоже неравнодушны к женскому телу? Ей вспомнилась фраза: «Женская красота трогает и мужчин, и женщин, и не случайно богиня любви старше и сильнее, чем бог». Откуда это? И почему она думает сейчас такую чушь? Она поджалась. Странное чувство овладевало ею — она на чужой земле, и надо держаться изо всех сил. В эту минуту они вынырнули из-под лавров к маленькой двери, около которой стояла бочка с водой. Наверху, в длинной стене, хлопнуло окно.
Чуть позже Джейн оказалась в большой комнате с печкой, а не с камином. Ковра тут не было, стены были беленые, и все это напоминало монастырь. Шаги высокой женщины затихли в переходах, и теперь Джейн слышала лишь карканье ворон.
«Попалась я, — думала она. — Придется отвечать на всякие вопросы».
Она считала себя современным человеком, который может говорить о чем угодно, но сейчас в ее сознании то и дело всплывали вещи, о которых она не могла бы сказать вслух.
«У зубных врачей хоть журналы лежат», — подумала она и открыла какую-то книгу.
Там было написано: «Женская красота трогает и мужчин, и женщин, и не случайно богиня любви старше и сильнее, чем бог. Желать, чтоб твоей красоты желали, — суетность Лилит. Желать, чтобы твоей красоте радовались, — послушание Евы. Лишь в возлюбленном счастлива возлюбленная своею красотой. Послушание — путь к радости, смирение…»
Дверь открылась. Джейн густо покраснела и захлопнула книгу. В дверях стояла та же высокая молодая женщина. Сейчас она вызывала в Джейн тот полузавистливый восторг, который женщины часто испытывают к другому, чем у них, типу красоты.
«Хорошо быть такой высокой, — думала Джейн, — такой смелой, как амазонка, такой решительной».
— Вы миссис Стэддок? — спросила женщина.
— Да, — сказала Джейн.
— Мы ждем вас, — сказала женщина. — Меня зовут Камилла, Камилла Деннистон.
Джейн пошла за ней по узким переходам, думая о том, что они, должно быть, еще в задней, не парадной части дома, адом этот очень большой. Наконец Камилла постучалась в дверь, тихо сказала: «Она пришла» (Джейн подумала: «Как служанка») и отошла в сторону. Мисс Айронвуд, вся в черном, сидела, сложив на коленях руки, точно так же, как в последнем сне, если это был сон.
— Садитесь, моя милая, — сказала мисс Айронвуд.
Руки у нее были очень большие, но никак не грубые. Все было большим у нее — и нос, и рот, и серые глаза. По-видимому, ей давно исполнилось пятьдесят.
— Как вас зовут, моя милая? — спросила мисс Айронвуд и взяла карандаш.
— Джейн Стэддок.
— Вы замужем?
— Да.
— Муж знает, что вы к нам пришли?
— Нет.
— Простите, сколько вам лет?
— Двадцать три.
— Так, — сказала мисс Айронвуд. — Что же вас беспокоит? Джейн вдохнула побольше воздуху.
— Я вижу странные сны, — сказала она. — Вероятно, у меня депрессия.
— Какие именно сны? — спросила мисс Айронвуд. Джейн рассказывала довольно сбивчиво и глядела на сильные пальцы, держащие карандаш. Суставы этих пальцев становились все белее, на руке надувались вены, и, наконец, карандаш сломался. Джейн в удивлении остановилась и подняла голову. Большие серые глаза все так же смотрели на нее.
— Продолжайте, моя милая, — сказала мисс Айронвуд. Когда Джейн кончила, она довольно долго молчала, и Джейн начала сама:
— Как вы считаете, со мной что-нибудь плохое?
— Нет, — сказала мисс Айронвуд.
— Значит, это пройдет?
— Не думаю.
Джейн удивилась.
— Неужели меня нельзя вылечить?
— Да, вылечить вас нельзя, потому что вы не больны. «Она издевается, — подумала Джейн, — она считает, что я сумасшедшая».
— Как ваша девичья фамилия? — спросила мисс Айронвуд.
— Тюдор, — сказала Джейн.
В другую минуту она бы смутилась, ибо очень боялась, как бы не подумали, что она этим гордится.
— Уорикширская ветвь?{72}
— Да…
— Вы не читали небольшую книгу, всего в сорок страниц, о битве при Вустере?{73} Ее написал ваш предок.
— Нет. У папы она была. Он говорил, это единственный экземпляр. Потом она куда-то делась.
— Ваш отец ошибался, сохранилось еще по меньшей мере два экземпляра. Один — в Америке, другой — здесь, у нас.
— Так что же книга?
— Ваш предок абсолютно верно описал битву в тот самый день, когда она состоялась. Но он там не был. Он был в Йорке.
Джейн растерянно посмотрела на мисс Айронвуд.
— Ваш предок видел битву во сне, — сказала та.
— Я не понимаю…
— Ясновидение передается по наследству.
Джейн задохнулась, словно ее оскорбили. Именно такие вещи она ненавидела. Что-то древнее, непонятное, неразумное без спроса врывалось в ее жизнь.
— У нас нет доказательств… — начала она.
— У нас есть ваши сны, — перебила мисс Айронвуд.
Тон ее, и без того серьезный, стал строгим.
«Неужели она не понимает, — думала Джейн, — что неудобно обвинить во лжи даже далекого предка?»
— Сны? — настороженно выговорила она.
— Да, — сказала мисс Айронвуд.
— Что вы имеете в виду?
— Я считаю, что вы видели правду. Алькасан действительно сидел в камере, к нему приходил человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
