Под шапкой Мономаха - Сергей Платонов

На третьем курсе, в расчете на добросовестность и зрелость студентов, специализировавшихся по истории, КН. Бестужев-Рюмин предложил им самостоятельно работать над темой для зачетного сочинения. Внимание С.Ф. Платонова остановилось на проблеме земских соборов. В период «робких надежд на реформы», сопровождавших деятельность министра внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова, тема народного представительства стала особенно популярной: о ней много говорили и писали. Профессор одобрил выбор, но решительно уклонился от руководства. Попытка юноши узнать мнение КН. Бестужева-Рюмина о последней журнальной литературе по интересующему вопросу также не увенчалась успехом. Позднее выяснилось, что ученый никогда не давал студентам каких-либо указаний, хотя горячо обсуждал и критиковал сделанное учениками. По словам С.Ф. Платонова, это был «продуманный прием отношения кучащимся, или же просто недостаток приема»[232].

Новостью для историко-филологического факультета явился курс Василия Григорьевича Васильевского. Он читал историю средних веков, включавшую падение Римской империи и образование варварских государств. У С.Ф. Платонова вызвал интерес особый курс для студентов-историков, где ученый познакомил слушателей с результатами собственных разысканий и «с теми приемами исследования, к каким сам привык». В беседах с ним студенты постигали удивительный процесс научного творчества. Подробно комментируя документальные источники, В.Г. Васильевский наглядно показывал, как извлекается важный исторический вывод из древнего текста. Одним из первых он предложил студентам написать рефераты по своему курсу. Работа С.Ф. Платонова «О местожительстве готов-тетраксистов» была готова в течение двух недель. Осознанной заботой автора стало стремление не повторить результатов исследования самого профессора. Воспользовавшись всеми доступными ему греческими текстами, он смело поместил готов на новом месте. В обсуждении В.Г. Васильевский принял живое участие, в результате которого составил доброе мнение как о самом С.Ф. Платонове, так и о его первом научном труде. Это знакомство послужило началом долгих дружеских отношений.

С конца 1880 года С.Ф. Платонов приступил к работе над зачетным сочинением. Необходимые книги он брал на квартире К.Н. Бестужева-Рюмина, который пригласил ученика на свои «вторники». Здесь собирались почитатели таланта профессора. На кафедре, за объективностью изложения, трудно было понять личные пристрастия К.Н. Бестужева. В домашней же обстановке его окружали люди, резко окрашенные «националистическими цветами». Природная замкнутость С.Ф. Платонова не позволила ему сблизиться с учителем. Мешала и занятость последнего на посту директора Высших женских курсов, особенно после покушения на жизнь Александра II (1 марта 1881 года) и последовавших вслед за этим событием волнений.

Самостоятельная работа над сочинением «Московские земские соборы XVI–XVII веков» увлекла историка. Он не только проверил весь известный материал, но, используя показания Разрядных книг, успешно пришел к новым наблюдениям и выводам. Огорчало лишь слабеющее здоровье отца, который вышел в отставку и жил на небольшие сбережения. Чтобы поддержать семью, С.Ф. Платонов готовился давать частные уроки и спешил окончить свою работу для представления на кандидатскую степень, с которой тогда оканчивали историко-филологический факультет лучшие студенты. Сочинение, составившее по объему целую книгу, было представлено К.Н. Бестужеву-Рюмину раньше положенного срока, однако оно долго лежало на его столе. Внешняя сдержанность ученика дала профессору основание считать его чуждым своим взглядам, а в сочинении С.Ф. Платонова ученый не нашел своего влияния. Со стороны стало известно, что К.Н. Бестужев хвалил работу и зачтет ее в качестве диссертации. Тем не менее в личном разговоре он предложил написать другое сочинение. «Такая постановка дела, – писал С.Ф. Платонов, – меня удивила, огорчила и даже оскорбила»[233]. В ноябре он похоронил отца, тяжелые имущественные заботы легли на его плечи. В поисках средств С.Ф. Платонов обратился в частный женский пансион A.К. Нейдгард, где получил уроки истории в старшем классе. Вследствие недостатка времени от предложения К.Н. Бестужева пришлось отказаться. Происшедшая размолвка обошлась, впрочем, без серьезных последствий. Профессор оставил С.Ф. Платонова при университете.

В представлении К.Н. Бестужева-Рюмина его ученик был «западником» и «юристом». Об этом, как он полагал, свидетельствовало поведение С.Ф. Платонова и тема представленной им научной работы. Перед отъездом на лечение в Италию ученый прямо сказал, что чувствует в сочинении своего ученика влияние В.И. Сергеевича. В этом он ошибался.

От московских друзей С.Ф. Платонов получил литографированные листы курса Василия Осиповича Ключевского, молодого ученого, пришедшего на кафедру русской истории Московского университета после смерти С.М. Соловьева. Пользуясь талантом художественного изложения, руководствуясь передовой методикой, историк искал успеха у слушателей и находил его. Восторженное отношение знакомых усилило интерес С.Ф. Платонова к опубликованным трудам B.О. Ключевского. Знал он и отрицательные отзывы о них М.Ф. Владимирского-Буданова и К.Н. Бестужева-Рюмина. Ученого критиковали в основном за склонность к «экономической точке зрения». С.Ф. Платонов имел свое мнение: он видел его разносторонность, широту исторического понимания, умение ценить прошлую жизнь России и «посмеяться чисто по-русски»[234]. Он не желал подражать В.О. Ключевскому, замечал недостатки в его работах, но учился у него, как раньше у К.Н. Бестужева-Рюмина и А.Д. Градовского, а затем у В.Г. Васильевского. Под влиянием этих выдающихся ученых и педагогов складывались первые лекции С.Ф. Платонова, которые он читал в средней и высшей школе.

Весной 1882 года обучение закончилось. Со степенью кандидата С.Ф. Платонов был оставлен при Петербургском университете для научных занятий, связанных с подготовкой к профессорскому званию. Кандидатской стипендии явно не хватало для обеспечения семьи, приходилось искать дополнительный заработок в должности учителя. Из всех учебных заведений, где историку пришлось преподавать, одной из первых стала частная гимназия В.Я. Спешневой. Пользуясь хорошей подготовкой учащихся, С.Ф. Платонов читал там нечто вроде университетского курса. Дело учительства его не тяготило, хотя культивируемый им критический метод вызвал нарекания окружного инспектора, так как «колебал авторитеты».

По причине отъезда К.Н. Бестужева-Рюмина за границу в преподавании русской истории произошли перемены. В университете его заменил Егор Егорович Замысловский, который и раньше читал на историко-филологическом факультете. Лекции на Высших женских курсах были поделены между молодыми магистрантами; часть общего курса, порученная С.Ф. Платонову, включала историю XVII века, позднее он стал вести семинарские и практические занятия[235]. Серьезное отношение к слушательницам в сочетании с искренним стремлением передать им свои знания и умение заметно выделяли С.Ф. Платонова в преподавательской среде. Он умел воодушевить и вел за собой аудиторию. Данному обстоятельству несомненно способствовала литературная манера изложения, черта, присущая талантливому лектору. Ее особое обаяние проявилось в удивительно частой и свободной речи, окрашенной неповторимой музыкальностью ритмического рисунка[236]. Благодаря приобретенной репутации в 1886 году С.Ф. Платонов получил приглашение в Петербургский филологический институт и на кафедру русской истории в Александровский (Пушкинский) лицей, где читал курс новой истории. Вспоминая эти трудные годы, историк писал, что подготовка к лекциям, физически утомительный труд преподавания в средней школе, научная работа над темою для магистерского сочинения требовали от него громадного напряжения сил[237].

Как уже отмечалось, научные интересы С.Ф. Платонова первое время группировались вокруг вопроса о земских соборах, служившего предметом его кандидатской диссертации. Свои наблюдения и выводы историк изложил в реферате, прочитанном в Филологическом обществе, и вскоре опубликовал их отдельной статьей под названием «Заметки по истории московских земских соборов»[238]. Повышенное внимание автор уделил организации земского представительства в 1612–1613 годах, когда «средние классы» русского общества сумели подавить внутренние междоусобие, освободили Москву и положили конец Смуте. Названный исторический момент представлялся С.Ф. Платонову чрезвычайно важным, так как отделял древнюю «вотчинную монархию» от «нового государства»[239].

Стремление углубить изучение этой одной из важнейших переходных эпох в истории России обратило С.Ф. Платонова к проблеме возникновения широкого общественного движения в Нижнем Новгороде. На основе рассмотрения социального состава населения Среднего Поволжья историк предполагал узнать, «какой сословный слой был там господствующим и почему, каким средствами, материальными и моральными, он располагал». Значение работы заключалось в том, что она давал а возможность понять корни народного движения и указать, кто именно «создал власть в потрясенном государстве и вышел победителем из многолетних смут»[240]. Тогда, по мнению С.Ф. Платонова, стал бы ясен основной ход русской истории XVII века, приведший Московское государство к реформам Петра Великого.