Судьба – тени прошлого - Амир Эйдилэин

— слабое звено его сознания и тела. Дети — его душа и сила. И каждый раз, когда они вытворяют глупости и попадают в опасные ситуации, он слабеет, ведь чувствует, что не в силах оберегать их. Служба — его балласт, ведущий ко дну. И Фирдес это понимал. Но долг перед домом, людьми, которые верят в него, которые нуждаются в защите, значительнее его стойкости. В глазах товарища Вэйрад окован цепями, каждая из которых тянет его в разные стороны, и он терпит эту боль, потому что уйти все равно уже был не способен. Природа этого человека пропитана идеалами высшей цели и благородства. Его природа — быть заложником долга воина и долга отца.

— Я устал, Фирдес, я хочу видеть его перед собой, чтобы он вновь не оказался в том месте и в такое время, когда я не смогу его спасти, — ответил Вэйрад.

— Парень-то растёт, он уже не ребёнок. Отпусти ты его уже по течению жизни. Он готов, я же вижу, — предложил Отсенберд. — Да и старшего ты куда раньше этого отправил в свободный полет. И ничего, мечом машет не хуже меня.

— Не говори глупостей. Зендей ни разу не бывал в свободном полете. Я контролирую каждый его шаг. И он прекрасно знает, что он не самостоятелен, — объяснил генерал Леонель. — А Адияль — такой сорванец, что и семи глаз не хватит, чтобы уследить за ним.

— Но он твой сын.

— А ты не его отец.

Последняя фраза Вэйрада утихомирила Фирдеса. По крайне мере, на время этого спора, который давался Леонелю весьма непросто.

К тому времени по территории Невервилля пронесся вихрем слух о вторжении Игъвара на земли княжества Ибиз, хотя князь Горуд Века принял нейтралитет в континентальной войне между Севером и Югом. Зельман Златогривый, ошарашенный этими вестями, сразу же поставил их под сомнение, ожидая справки от пограничников и разведки. Однако уже, не дожидаясь подтверждения, отдал приказ привести в полную готовность все военные части и батальоны и оповестить командование в Лерилине.

За эти пару дней король Невервилля успел произвести полный обход всего фронта, привёл в готовность и внедрил в ряды солдат выпускников «звериных школ» и поднял многократно боевой дух армии. Помимо всего сказанного, король подготовил некую реформу, которая, по его заверению, окончательно и бесповоротно переломит ход истории как всего государства, так и всего народа. Сейчас всё зависело лишь от исхода войны между Дэрганом и союзным Северу южным княжеством и сообщения разведки об обстановке в княжестве Ибиз.

Долго ждать не пришлось… Приехав к ближайшей границе с Ибиз, где был расположен небольшой военный блок с численностью всего полторы тысячи солдат, Зельман Златогривый получил известие о прибытии беженцев из соседнего княжества. Король тут же пожелал увидеть этих людей. Их было немного: всего человек двадцать. И все самые разнородные по внешности и возрасту. Говорить на всеобщем могли всего пару человек, остальные общались исключительно на игъварском языке (так сложилось в результате культурного переформирования бывших единых территорий «первого народа»).

Сев за один стол вместе с ними, Златогривый принялся расспрашивать, что случилось и как они тут оказались.

— Эх… милостивый государь, да что ж нам делать-то оставалось, — начал старик с кривой спиной, густой седой бородой, седыми редкими жиденькими волосами и, разумеется, темной кожей. — Проснулись мы от запаха гари. Всё вокруг пылало, дым заполонил всё небо у нашего небольшого посёлка, — говорил он, щурясь, размахивая руками, будто видел наяву те фрагменты и пытался их воссоздать в полной точности с тем, как было в действительности. Потому Зельман, будучи с детства неплохим психоаналитиком, сразу понял, что говорит старик правду. Глаза старца мало-помалу наполнялись озерцами слез, но лицо его было простое, доброе, улыбчивое. Он изо всех сил пытался держать планку перед королём Невервилля. — Нам стало ясно — война добралась до нас. Некоторых молодцев, которые сразу пытались оказать сопротивление, казнили прилюдно, забрали их жён, детей и бросали в их дома свои огненные снаряды… Бог весть, что такое было это, но дома вспыхивали, слово снопы сена… Я сразу забрал с собой внучку, внука — вон они спят возле женщины в черном балахоне, моей дочери, — он указал дрожащей, красной от холода, мозолистой, трухлявой рукой на детишек, обнимающих друг друга, — и погнал на осле через леса и безлюдные степи — единственные спокойные места — сюда, к вам… Да, мы знаем, что нам здесь не рады и что содержать нас тут вы не намерены, но Господа ради прошу… не отсылайте нас обратно. Детишки не виноваты в войнах глупых людей! — Последние слова он выкрикнул со слезами, губы его дрожали.

— Эй! Воды сюда, срочно! И тёплую одежду, немедленно! — приказал Златогривый, положив руку на плечо старика, тем самым безмолвно говоря: Мы вас не бросим.

Златогривый долго беседовал и с этим стариком, и с более молодыми беженцами, разглядывал малышей, которые обнимали свои игрушки, во сне роняя слезу на них, помогал женщинам с некоторыми приспособлениями по типу бинтов, марлей, лечебных трав, одежды, какая была в распоряжении, одеялами и прочим.

Ближе к утру Зельман Златогривый созвал Высший Гвардейский Состав — а точнее, то, что от него осталось — это был ныне назначенный вторым лицом в командовании армией Норберт Изельгаам, это были и новые лица Состава генералы братья Дуппер, и полководец Дориан Нильфад, вновь призванный на службу. Все эти члены, а это была лишь крохотная часть обновленного военного комитета, смогли прибыть в кротчайшие сроки. Зельман Златогривый сообщил о том, что ныне Невервилль обязан принимать беженцев из княжества Ибиз и снабжать их всем самым необходимым по мере возможности, также он добавил положение о чрезвычайной важности созыва дипломатов для переговоров с Игъваром на почве их незаконного и вероломного вторжения на земли нейтрального государства, что фактически является нарушением всех норм и пактов, которые до сего момента служили фундаментом для разумного диалога. В дополнение ко всему Златогривый потребовал сгущения военных частей именно в границах с Ибиз, так как, по предвидению короля, работа переговорщиков не сможет в полной мере аннулировать случившуюся катастрофу с одним из самых миролюбивых государств континента. Был вероятен военный конфликт.

— И я также надеюсь на ваше понимание в вопросе касательно новых вызовов в плане военного сопротивления. И мы обязаны вступить в конфронтацию с силами южан. Вернуть целостность и свободу княжеству Ибиз — наш прямой долг, соответствующий идеологии, сподвигнувшей нас на войну. И пусть этот бой, как и первый, будет за нами! — в довершение речи произнёс Зельман. Господа встали,