Том 1. Рассказы и очерки 1881-1884 - Дмитрий Мамин-Сибиряк

Образы новых людей из разночинной интеллигенции в творчестве Мамина-Сибиряка не разработаны так подробно и всесторонне, как отрицательные персонажи. Значение этих образов состоит не в их положительной программе. Важно то, что они понимают несправедливость буржуазных отношений и протестуют против них.

Центральным героем произведений Мамина-Сибиряка является трудовой народ в своеобразии его прошлого и настоящего, его быта, чаяний, интересов.

Вера в силы и творческие способности народа обусловила социальный оптимизм Мамина-Сибиряка и жизнеутверждающий характер его произведений. Всем своим творчеством он зовет читателя «жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец» и в этом справедливо видит «настоящую жизнь, настоящее счастье» человека. Вера в положительные стороны жизни вызвала его интерес к личности М. Горького, с которым Мамину-Сибиряку удалось встретиться в Ялте в 1900 году: «Сейчас в Ялте собралось много писателей… Все чем-нибудь больны и все чем-то озлоблены, за исключением Горького. С последним я познакомился ближе, и он мне начинает нравиться».[5] Горький привлекал симпатии Мамина-Сибиряка тем светлым чувством жизни, к выражению которого стремился автор «Уральских рассказов».

В тяжелых условиях общественной борьбы 80-х годов Мамин-Сибиряк был певцом силы, энергии, действенного отношения к жизни, выражая в своем творчестве неиссякаемую жизненную энергию трудового народа. Мечта о великом будущем своей страны никогда не покидала писателя. Его духовному взору представлялась индустриально преобразованная Россия, которую гений народа выдвинет в разряд передовых стран мира. На заре своей литературной деятельности, в 1881 году, он писал: «Глядя на картину Тагила, мне каждый раз приходила в голову мысль, что, вероятно, уже недалеко то время, когда этот завод сделается русским Бирмингамом и, при дружном действии других уральских заводов, не только вытеснит с русских рынков привозное железо до последнего фунта, но еще вступит в промышленную борьбу на всемирном рынке с английскими и американскими заводами».[6]

В пору полной творческой зрелости писатель твердо высказывал надежду на светлое будущее своей страны. Залог ее расцвета он видел в талантливости и силе трудового народа, богатейших природных запасах страны, ее бескрайних просторах. Мечтая о будущем великой реки Волги и судьбах своей страны, он писал: «Тысячелетняя русская история еще не осилила могучей реки, — Волга вся еще в будущем, когда ее живописные берега покроются целой лентой городов, заводов, фабрик и богатых сел. Эта мечта невольно навевается самой рекой, которая каждой волной говорит о жизни, о движении, о работе. Может быть, уже не далеко то время, когда все это совершится, и нет основания сомневаться в осуществлении такой мечты».

Неустанно обличая буржуазию, Мамин-Сибиряк являлся убежденным сторонником промышленного развития страны. Большинство положительных героев его произведений любит и ценит заводы. Героиня романа «Приваловские миллионы» Надежда Бахарева говорит: «Что-то такое хорошее, новое, сильное чувствуется каждый раз, когда смотришь на заводское производство. Ведь это новая сила в полном смысле слова…» Идеи писателя о промышленном развитии России смутны и противоречивы. С одной стороны, он ведет борьбу с пережитками крепостничества и высказывается за развитие частной, то есть в итоге буржуазной, инициативы. С другой — он часто мечтает о таких формах развития промышленности, при которых одинаково соблюдались бы общие интересы страны и запросы заводских рабочих. Но такие формы развития промышленности возможны лишь при социалистической системе хозяйства. До понимания этой глубокой истины писатель подняться не сумел.

В 1891 году Мамин-Сибиряк переехал с Урала в Петербург. Здесь и в Царском Селе он прожил до конца своих дней (умер в Петербурге, в ночь с 1 на 2 ноября 1912 года).[7] В 1891 году он потерял жену, которая умерла от родов, оставив ему дочь Аленушку (имя ее увековечено в наименовании цикла сказок). Последний период его жизни не богат внешними событиями. «Мое время — это большее или меньшее количество написанных глав, а с последней главой заканчивается и то, что называется жизнью».

В 90-е годы он состоял членом правления Литературного фонда, а затем членом комитета Союза русских писателей.

Отзывчивый к общественным делам и запросам, Мамин-Сибиряк участвовал во многих мероприятиях, проводимых правлением Литфонда и союзом писателей. Он читал и печатал свои произведения в пользу голодающих и переселенцев, для Литфонда и недостаточных студентов, в пользу женского медицинского института и «обездоленных армян» и т. д., и т. д.

1890-е годы были для Мамина-Сибиряка временем серьезных колебаний. В острой идеологической борьбе марксистов с народниками, окончившейся разгромом народничества, Мамин-Сибиряк разобраться не сумел. Политическая незрелость, непонимание сущности марксизма привели его даже к временному сближению с народниками. Он вступил в дружеские отношения с Н. Михайловским, С. Кривенко, С. Южаковым. Это сближение не могло не сказаться отрицательно на его творчестве. В 90-е годы значительную часть своих произведений (роман «Падающие звезды», цикл рассказов «Детские тени», очерки «Медовые реки» и др.) он печатал в журнале «Русское богатство», органе либеральных народников. Естественно, что во многих из этих произведений была приглушена та острая социальная проблематика и антинародническая направленность, которые характеризовали его творчество 80-х годов. Социальные проблемы подчинялись психологическим и моральным, что лишало некоторые произведения Мамина-Сибиряка прежней силы, содержательности и общественной значимости.

Воздействие либерально-народнической идеологии и литературы в силу незрелости политических воззрений автора проявилось с наибольшей силой в тех произведениях, в которых он попытался развернуть свои положительные взгляды. В начале 90-х годов Мамин-Сибиряк встал во главе литературного отдела журнала для юношества «Мир божий». Свою задачу он видел в том, чтобы дать молодому читателю жизнерадостные произведения и показать пути к осмысленной общественной деятельности, но при попытках осуществить эту задачу, то есть создать положительные образы, он невольно сбивался к повторению шаблонных для народнической литературы фигур удалившихся в деревню больных и изломанных интеллигентов, которые находят душевный покой и счастье в здоровой деревенской обстановке (роман «Весенние грозы», 1893, и др.).

Писатель не столько «пришел» к народникам, сколько был вовлечен в их среду. После попыток «замолчать» его творчество представители народнической критики попытались привлечь его на свою сторону. Дружбу с Н. Михайловским и другими народниками Мамин-Сибиряк на первых порах мог воспринимать как продолжение связи с кругом редакции «Отечественных записок». Ему было известно, что Н. Михайловский входил в редакцию этого журнала, а С. Кривенко и С. Южаков были активными его сотрудниками. «Этот журнал, — писал Мамин-Сибиряк о „Русском богатстве“, — возрождается, и около него собираются последние могикане из „Отечественных записок“. Во главе стоит Михайловский, то есть стоит негласно».

Однако следует подчеркнуть, что связь его с народниками была временной и неорганичной. Одновременно с рассказами с народнической тенденцией он писал произведения, развивающие и углубляющие мотивы его творчества 80-х годов. Его тяготили субъективно-народнические позиции «Русского богатства». Те произведения, которые создавались с учетом направления журнала, вызывали недовольство автора. Недовольство «Русским богатством» и своим положением в нем отразилось во многих письмах Мамина-Сибиряка. В октябре 1899 года он писал: «Кончаю роман для „Русского богатства“, который мне надоел до смерти»;[8] в ноябре 1902 года: «Моя повесть „Любовь куклы“ в „Русском богатстве“ совершенно не удалась»; и еще через несколько времени: «не бываю никогда даже в редакции „Русского богатства“. Вечно одно и то же».

В конце 90-х годов он открыто возмущался демонстрациями народников против марксистов и все больше отходил от редакции «Русского богатства».

Литературно-общественная позиция Мамина-Сибиряка 90-х годов выражена не столько в его тенденциозных произведениях, сколько в тех его романах и повестях, где он продолжал свою прежнюю линию обличения растлевающей власти капитала.

В 1892 году в «Русской мысли» Мамин-Сибиряк напечатал историческую повесть «Охонины брови». Восстание уральского населения под руководством Пугачева раскрыто в повести как естественный ответ фабричных мастеровых на жестокое обращение с ними заводчиков. Картины истязаний мастеровых в медном руднике заводчика Гарусова объясняют и оправдывают активное участие рабочих в восстании Пугачева. В повести «Охонины брови» нашла художественное воплощение мысль о том, что именно в рабочей массе таится большой запас революционной энергии. Это свидетельствует, насколько внешни и неглубоки были связи ее автора с либеральным народничеством. «Охонины брови» появились в печати в пору начавшегося нового подъема освободительного движения в России. Решительное оправдание массовой освободительной борьбы XVIII века придавало исторической повести Мамина-Сибиряка острую актуальность и большой общественный смысл.