Беспредел по-русски (Цезарь - 3) - Владислав Морозов

Шок. Общий шок. Яковлев расширенными глазами смотрел на Хромого. И, кажется, начал понимать...

- Валера, - окликнул его Маронко, - тебя я отдельно прошу не цепляться к деталям. Твоя преданность Саше известна всем, и сейчас ты начнешь отстаивать его интересы. Пойми - я думал не один час. Спасти его может только консервация. Если он останется у руля, он моментально "засветится". И тогда к тем наркотикам, которые нашли у него в машине, добавится ряд куда более тяжких статей. И тот шаг, который я предлагаю вам совершить, на самом деле продиктован именно пониманием истинных интересов моего сына.

Яковлев сник. А потом нагло осведомился:

- Так что, мне ему передать, что вы приказали голосовать за Хромого? А то ведь вы сами знаете, Сашка мне башку открутит за то, что я взял на себя ответственность в таком деле, да еще и пошел против него. Предлагаю подождать, пока его выпустят.

- Ждать мы не будем, - жестко сказал Маронко. - Ни часа. Потому что до завтрашнего вечера нам уже необходимо переменить все, что только возможно. Для того, чтобы Борис мог это сделать, ему необходим статус лидера. Не хочешь брать на себя ответственность - хорошо. Это сделаю я. Можешь завтра Саше так и сказать. Я приказал вам поддержать Бориса. И, в частности, сообщить ему всю секретную информацию. Имена своих агентов, если желаешь, можешь утаить - но все остальное раскроешь.

- А это зачем? - изумился Эйфель.

- Затем, что на Цезаря уже заведено уголовное дело! - неожиданно взорвался Маронко. - Затем, что он окончательно свихнулся и вообще ни о чем не заботится! Затем, что при его провале полетят все остальные! И если он не желает принимать меры безопасности, то это сделаю я! Вам все понятно или каждому отдельно объяснять, как Яковлеву?! Обнаглели, черти, м-мать вашу... Ваше дело - приказы выполнять, ясно?! Когда мне потребуется совет, я его спрошу, а сейчас извольте заткнуться и делать что сказано!

Вот так он не разговаривал никогда. Не орал, не унижал людей. Тем более, что они ничего особенного и не говорили. Притихли, опустили головы. На скулах у всех играли желваки. Стерпят, сейчас стерпят... А потом все припомнят. И его случайную обмолвку - можешь завтра Саше так и сказать - в том числе. Он ведь предлагал Яковлеву объяснять Сашке ситуацию с таким видом, будто сам уже встретиться не планирует.

Отповеди Яковлеву показалось мало. А парень молодец, стоит на своем до последнего.

- Сергей Иванович, я к вам отношусь с искренним уважением. Но позвольте напомнить, что у Сашки с вами отношения союзные. Организация это Организация, а ясеневская группировка - это ясеневская группировка. И наш бизнес - это наш бизнес. Я не обязан сообщать Хромому ничего, что является тайной нашей команды.

- Яковлев, - вмешался Хромой, - Цезарю союзные отношения и формальная - я подчеркиваю, формальная - принадлежность к другой группировке не помешала три месяца заправлять Организацией. И чем хуже я?

- Ты дурней, - невозмутимо заметил ВДВ.

Хромой взвился, но Маронко резко хлопнул ладонью по столу.

- Молчать. Кто здесь умней, решаю я, - и язвительно хмыкнул: - Саша свои умственные способности нам в прошлом году продемонстрировал блестяще, ничего не скажешь. Когда я два месяца исправлял все его выверты. В этом году начал хорошо, а закончил... Сейчас он за решеткой. Что отнюдь не доказывает его ума. А вытаскивал его Борис. Я хотел бы поставить вас в известность, господа, что усилиями все того же Бориса - и только его измайловский блок ныне перестал существовать. Точнее, то, что от него осталось, возглавил Муравей. Именно тот человек, с которым войны не будет точно. Все наши серьезные конкуренты, а именно: Гончар, Чума, Рокки, Хирург - мертвы.

- Ой дурак... - Яковлев схватился за голову. - Господи, какой же дурак! Боже мой, это что ж теперь будет... Сашка в прошлом году специально всех оставил, чтобы нас от черных хоть кто-то загораживал... Дурак, какой же дурак... Ну, все. Теперь готовьтесь к переделу. И такому, что в крови утонем уже мы.

Маронко тяжело вздохнул.

- Валера, твое мнение в данном вопросе несущественно. Отмашку на ликвидацию дал я.

Глаза у Яковлева сразу стали пустыми. Абсолютно спокойно, невыразительным голосом он произнес:

- Сергей Иванович, мне надоело ломать комедию. Мнение не учитывается, голосовать вы приказываете... Права голоса мы не имеем. Так зачем нас вызвали? Зачем? Чтобы мы идиотски радовались, что над нами ставят придурка? Хорошо, мы радуемся. В нашем присутствии здесь необходимости нет. Мы посидим внизу, кого-нибудь пошлем за пивком, чтобы время скоротать. Вы пока обсудите все ваши проблемы, а потом просто сообщите, что нам делать. Я выполню любой ваш приказ. Но объяснять Сашке ничего не буду. Последняя просьба - сделайте это сами.

Он поднялся, сделал знак своим. Пять человек покинули кабинет. Арсений укоризненно посмотрел на Маронко, неодобрительно покачал головой. Но промолчал. Маронко снял трубку телефона, набрал номер диспетчерской и приказал Эдику выдать ушедшим чего-нибудь спиртного, чтобы горе залить. Нечего им выезжать за пределы "Дачи".

- Борис, тебе придется постоянно следить за ними, - суховато заметил он. - Ребята неплохие, но от рук отбились. Вседозволенность их здорово испортила. Почаще напоминай, что главный - ты, а не они.

- А что, мы уже проголосовали? - удивился Слон. - Хотя чего я спрашиваю, и так все ясно... За Цезаря все решили, Белый пойдет за Хромым, Ученый тоже на его стороне. Вахо, мы с тобой при любом раскладе в меньшинстве. Нашего мнения тоже не спрашивают. Сергей, все это хорошо, но ты объясни: почему?! Ты сам в свое время дал Цезарю "зеленый свет". И командовал он неплохо, напрасно ты к нему придираешься. "Залететь" любой может. Ты же просто раздавил его!

- Шура, на тебя я орать не стану, конечно. Просто напомню, с чего начался беспредел 91-го года. С провала Аспиранта. Который точно так же, как сейчас Саша, возомнил себя самым умным и занялся самодеятельностью. За что и получил пятнадцать лет после кассационной жалобы. А первый приговор был по высшей мере. Я совсем не хочу, чтобы такая участь постигла моего сына. И лучше сейчас раздавлю его, чем позволю умереть за решеткой. А Борис, позволь тебе напомнить, на протяжении многих лет считался основным кандидатом на мое место. И тебя это вполне устраивало. Так что я считаю этот вопрос решенным.

Слон развел руками, покосился на Вахо. Тот кивнул:

- Все равно будет так, как скажет Сергей. И чего орать напрасно?

- Ювелиру бы сообщить надо о смене руководства, - задумчиво обронил Белый. - А то еще он начнет возмущаться, он тоже вроде как сторону Цезаря держал...

- Борис, - устало вздохнул Маронко, - позвони Ювелиру, проинформируй. Если у него возникнут вопросы, позовешь меня. Я на веранду выйду. Нехорошо что-то...

Ему позарез нужно было перемолвиться с Яковлевым вдали от Хромого. Чтобы парень не затаил зло и первым не подбил Сашку на бунт. Надо дать понять, что резкость вызвана не их конкретным проступком, а общей взвинченностью.

- Не против, если я тебе компанию составлю? - невинным тоном спросил Белый. - У меня к тебе еще вопросец личного характера имеется.

Маронко надеялся, что Хромой хоть на радостях забудет соглядатая приставить... Не забыл. Ну ладно, Белый - еще не самое плохое. Мог пойти сам или послать Шалаева.

Спустились вниз. Оскорбленные ясеневцы удалились в сад, прихватив по бутылке сухого вина на нос. В сад так в сад. Маронко прошел на веранду, пересек ее, толкнул стеклянную дверь. Навстречу шел Яковлев с трубкой мобильного телефона в руке. С непроницаемой физиономией и не глядя в глаза.

- Это вас, Сергей Иванович, - протянул он трубку.

- Кто?

При Белом он не имел права разговаривать с неназвавшимися абонентами Хромой чуял подвох.

- Какой-то Дмитрий, адвокат. Он сказал, вы его знаете.

Маронко чуть не выронил телефон. Господи, Вихров все-таки догадался, как обойти прослушивающиеся линии... Покосился на Яковлева - все-таки его невозмутимость странная. Это не оскорбленная невинность, скорее, друг детства Ванятка догадался какие-то пояснения дать.

- Привет, Дима, - как ни в чем ни бывало, сказал он в микрофон трубки.

- Яковлев уверял, что принял меры против радиоперехвата разговора. Там рядом никого нет?

- Да ничего, говори.

- Тогда кратко информирую. Яковлеву я позвонил сразу после того, как ты отказался со мной разговаривать. В обстановке я более-менее разобрался. Тебе известно, кто играет против тебя?

- Конечно! - Маронко радостно засмеялся, будто услышал нечто очень приятное. - Твой старый друг!

- Алияр?! - Вихров выругался. - Но тогда это совсем плохо...

Плохо не это. Плохо - если он Яковлева держит в курсе событий. Потому что тот не преминет поделиться с Сашкой, а тому до поры вообще ничего знать нельзя.

- Дим, а если не секрет - ты с кем-нибудь делился своими... переживаниями?

- В смысле, насколько осведомлен Яковлев? Пока я от него только текущий отчет спрашивал. Единственное, когда он мне сказал, что Корсара записали в предатели, я намекнул - история темная, не стоит спешить с выводами. Заодно и втолковал, что ты нервничаешь, поэтому сорвался и наорал на него.