Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

***

Уходя утром, Ренар застал Элизу выметающей пол от сора.

– Как твои глаза? – тут же деловито спросила она, обойдясь без приветствий. Похоже, она проснулась уже давно, и Ренар удивился, что ей удалось не разбудить его.

– Без изменений, – честно ответил он, потягиваясь и разминая мышцы после сна на жесткой скамье. Элиза попыталась не показать своей досады, но тихий грустный вздох выдал ее. Ренар поспешил приободрить: – Но ведь так сразу ничего и не могло поменяться, верно?

– Да, так редко бывает, – вновь вздохнула Элиза, прервавшись и приставив метелку к стене дома. – Ты не опаздываешь на службу?

– Еще даже Prima[16] не звонили, – отмахнулся Ренар, вспоминая, что Утреня и Лауды за эту ночь успели вырвать его из объятий чуткого сна. Элиза непонимающе покачала головой, ожидая объяснений.

– Prima – Первый час, – пояснил Ренар. Поняв, что этого недостаточно, он лишний раз подивился незнанию Элизы, но пояснил: – Звон колоколов. Ты ведь слышишь его отсюда, должна была замечать, что они звонят примерно в одно и то же время.

Теперь Элиза понимающе кивнула.

– Я просто не знала, что это как-то называется, – честно призналась она.

– Вив не рассказывал? – Он печально улыбнулся. – Впрочем, вы, наверное, были другим заняты.

– Он много рассказывал, – с грустью вздохнула Элиза. – Но о колоколах речи не заходило. Получается, горожане по колоколам отмечают время?

– Это самый удобный способ его узнать.

Элиза пожала плечами.

– Мне блики солнечного света в лесу его не хуже сообщают.

Ренар натянуто улыбнулся и предпочел не развивать этот разговор.

– В общем, я не опаздываю. К тому же теперь, что-то мне подсказывает, Лоран на мои вольные появления в отделении будет смотреть снисходительно. Может, даже отпустит до заката. – Он чуть помедлил. – Ты сегодня будешь проводить свои лекарские расследования? – Дождавшись ответного кивка, Ренар вновь попытался улыбнуться. – Хочешь, чтобы я пришел после Вечерни?

– Когда отзвонят колокола? – хмыкнула Элиза. – Это примерно на закате?

– А ты действительно быстро учишься, – отметил Ренар, тут же посерьезнев. – Да. Примерно тогда. Раньше вряд ли вырвусь. Так… мне прийти?

– Да! – с жаром ответила Элиза. Она не стала добавлять, что теперь ей, как никогда, боязно оставаться в одиночестве. Она понимала, что тоска и горе нагонят ее, как только она останется одна, без собеседника, с которым можно было бы разделить эти чувства. Оставалось лишь надеяться, что поиски лекарства для зрения хоть немного отвлекут ее от мрачных мыслей.

Ренар кивнул, развернулся и вышел из дома, предпочтя не произносить слов прощания. Элиза осталась на пороге, прислонившись к дверному косяку и обхватив себя руками.

«А ведь Ренару, должно быть, и того хуже», – с сочувствием подумала она. – «Он был с Вивьеном все это время, он все видел своими глазами и теперь вновь вынужден каждый день возвращаться туда, где все случилось, и делать то, что делал. Добрые духи, что обитают в христианских храмах, помогите ему, если он обратится к вам с молитвой! И если не обратится – все равно, прошу, поддержите его!»

Элизу вдруг осенила одна мысль, которой она не смогла не поделиться.

– Ренар! – окликнула она.

Тот вопросительно обернулся и тут же сощурился – разглядеть Элизу с опушки леса, до которой он дошел, для него уже было затруднительно.

Элиза торопливо подошла ближе и выпалила:

– Ты не говорил об этом, но я хочу, чтобы ты знал, что я думаю. Вивьен никогда не попадет в Ад. Я уверена.

Ренар сначала нахмурился, явно не сразу уловив столь неожиданно высказанную мысль. Затем:

– Его отлучили от Церкви перед смертью. Если ты не понимаешь, что это значит…

– Мало ли что решил этот ваш де Борд! – презрительно воскликнула Элиза. – Он не Господь Бог. Он лишь… как это у вас называется? Архиепископ? Это лишь звание.

Ренар неловко кашлянул. Столь смелые высказывания о церковных сановниках его поражали, но возражать или осаживать Элизу после того, во что Гийом де Борд превратил их жизнь, он не спешил.

– Вы говорите о грехах, но ведь Господь сильнее и мудрее любого из ваших епископов! И Он – Он видит правду, видит добро и зло в человеческих сердцах! И я уверена, что Вивьена Он не накажет. Если… если по вашим меркам он в чем-то и провинился, то десятикратно искупил свою вину теми муками, которые ему пришлось пережить! – Элиза воинственно вздернула подбородок, чего так давно себе не позволяла. – Я думаю, что люди после смерти отправляются дальше, но если вам угодно называть жизнь по ту сторону границы Адом или Раем, то Вивьен заслужил Рай. Как и Рени, графская семья и другие люди в Кантелё. И, когда придет время, ты и ваш епископ тоже его заслужите! Ведь месье Лоран, по вашим рассказам, справедливый человек. Вы все – хорошие люди! И Бог это видит! Никто из вас не попадет в Ад!

Элиза резко оборвала свой монолог, с вызовом сверкнув глазами на Ренара: и не спорь. Молодой инквизитор поморгал, давая себе время осмыслить услышанное, а затем усмехнулся:

– Ты знаешь, что мне стоило бы сделать, услышав такие слова?

– Если они настолько преступны и оскорбляют твой слух, надо было арестовать меня сразу, а теперь поздно угрожать! – Элиза, поражаясь собственной наглости, обличительно ткнула в его сторону пальцем. – Как же вы мне надоели со своими угрозами! Ты же хочешь со мной согласиться! Я по твоему лицу вижу – хочешь!

Лицо Ренара сделалось непроницаемым:

– Не знаю, что ты там видишь, – ровным голосом сказал он. – Не стану ни с чем соглашаться. Но и переубеждать тебя не буду. Ты как Вивьен. Он тоже был упрямым бараном. Дай Бог, чтобы ты в своем упрямстве оказалась ближе к истине, чем он. И чтобы оно не обернулось для тебя тем, чем обернулось для него. – Ренар недовольно сплюнул на землю и внушительно посмотрел на женщину.

Элиза мгновенно сникла и опустила взгляд:

– Я буду осторожна, чтобы никого не подставить, – пообещала она.

– То-то и оно, – кивнул Ренар. – До вечера!

– Встретимся после… Вечерни, – слегка улыбнулась Элиза.

Ренар невольно криво ухмыльнулся и махнул ей рукой. А когда его долговязая фигура скрылась за деревьями, Элиза подумала со странной тоской:

«Береги себя».

***

Не имея четкого плана действий, Ансель решил придерживаться самой очевидной идеи: он прогуливался по Руану вдоль пути, который вел от дома Ренара на окраине города к отделению инквизиции, скромно вливаясь в толпу и умело изображая то спешку по делам, то искреннюю