Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты мне ещё сутану подари и крестик — в монастырь уйду, — гордо бунтовало моё достоинство, которое вытаптывал Артём.
— Отличная идея. Давай я тебе денег дам, а ты сама купишь, — просиял бычара.
Я косо улыбнулась, изобразив на лице скепсис:
— Спасибо за содействие, я за тебя помолюсь!
— Ого, ты ещё и молитвы знаешь? Какую молитву мне приготовила?
— Заупокойную!
Шер поперхнулся и сделал вывод:
— Детка, говорю же — ты двуликая сволочь!
— А ты… ты… ты просто козёл!
— Ты слишком часто начала меня ругать, малышка, осторожнее с этим — рискуешь слиться с остальной серой массой, — не давая мне времени подумать, стоит ли мне сейчас возрадоваться, что я пока к «серой массе» не отношусь, он продолжал: — которые смысл жизни видят в том, чтобы соревноваться со мной в остроумии, но, увы и ах, терпят крах, — неестественно лживо расстроился за своё окружение неудачников Шер.
— Ты совсем никого не любишь? Никому не веришь? — продолжала удивляться я, хотя это уже давно было пора осознать.
— За что любить? Кому верить? Все врут!
Тоже мне Доктор Хаус нашёлся. Комплексы, юноша, у вас совсем не детские. Могу поспорить на что угодно, что когда остальные мальчишки в детстве мечтали стать космонавтами и бороздить просторы нашей необъятной Галактики на огромном шаттле, у этого эгоцентричного субъекта мечтой было стать президентом этой самой Галактики и всех соседних Галактик тоже.
— Не все и не всегда. Как сказал Линкольн, некоторых можно обманывать всё время или всех, но время от времени, а всех и всё время — непостижимая задача! — вспомнила я мудрое изречение дядюшки Авраама.
— Я не верю типам с еврейскими именами, — колко заметил Артём.
— И всё равно, ложь — это грех! — не унималась я. — Не все люди грешат. Есть те, кто безгрешен.
— Младенцы что ли?
— И младенцы тоже.
— Вот ты говоришь — грех. Перечисли мне семь смертных грехов, — попросил Шер, а в его глазах заплясали озорные чёртики.
Грехи я помнила очень хорошо, потому что совсем недавно, как раз в последнем семестре, писала реферат, как опоздавшая на субботнюю философию. Со мной такое, то есть опоздание на философию, частенько случалось, рефератов по этому предмету написано мной немерено.
— Гордыня, зависть, гнев, леность, алчность, чревоугодие, сладострастие, — перечислила я ни разу не запнувшись.
— Ну, и? — выдвинув вперёд свой волевой подбородок, поинтересовался он.
— Что «и»? — не поняла я, к чему он ведёт.
— Ложь, — спокойно отозвался он. — Ты назвала семь смертных грехов, но лжи среди них нет.
Я призадумалась, и правда нет.
Ликуя, мой муженёк зарядил ещё одну глубокую мысль:
— Согласись, отсутствие лжи среди смертных грехов ставит под сомнение всё их существование. Так что то, что я горд, вызываю зависть у людей, часто бываю в гневе, с удовольствием мщу, алчен, люблю секс, плотские удовольствия (куда без них?) и до дикости люблю поесть (а кто не любит?) — это всё — пуф! — он изобразил пальцами мини-взрыв. — И ты такая же. Но не признаёшься, прикрываясь лживой верой. Во что? Во что ты веришь?
— Это неважно. Верю и всё. А ты только и пытаешься убить веру в остальных.
— Я правдив с ними. А ты лжива.
— Ты невозможен!
— Возможен, — вставил он таким тоном, что возразить не получалось. — А ты пиявка!
«Сам ты клещ энцефалитный!» не осталось в долгу моё внутреннее я, благоразумно промолчав.
Требовалось в срочном порядке сменить больную тему.
— Твои друзья, — «идиоты» мысленно добавила я, — теперь всей округе растреплют о наших, — я изобразила руками воздушные кавычки, — «отношениях».
— Лишь бы о большем не трепались…
— В смысле, кто-то из них знает больше?
— Нет, конечно, — прекратил мою начинающуюся истерику муженёк. — Я похож на дурака, который язык за зубами держать не может? — он явно намекал на Олли.
Да, на дурака ты, Артём, похож, хотя…
— Нет, что ты. Дурак из тебя никакой! — и про себя закончила: «А вот идиот знатный».
Кажется, на моём лице нарисовалась гадючная ухмылочка, и Шер её сразу заметил:
— И чё ты ржёшь, — быдло и на Чукотке быдлом останется. — Думаешь, будет прикольно, если все узнают, что ты теперь моя личная кухарка, домработница, секс-рабыня?.. — начал он загибать пальцы, перечисляя эквиваленты слову «жена» в своём глюченном понимании слова.
— И персональная скалка, — хмуро вставила я.
Шер опалил меня взглядом ледяных глаз (как бы нелепо это не звучало, но я явственно ощущала, как в его глазах плескается жидкий азот).
— Молчи, женщина!
Я в своё оправдание подняла руки вверх, типа «молчу-молчу».
В этот момент в кармане необъятных брюк затрепыхался мобильник, я отметила в уме, что забыла сменить надоевшую мелодию и сделаю это сразу же, как только приду домой. Звонил Егор.
— Привет, Ленк, где шляешься? — невозмутимо вещал он в трубу.
— Приветик, а я уже почти дома.
— Это я дома. На дворе глухая ночь, а тебя нет, — он решил в папочку поиграть?
— Сейчас-сейчас. Уже почти в подъезде, — заверила я его.
— Ну-ну, — прозвучало чересчур скептично.
Я скинула и сообщила Артёму, что меня дома заждались и даже потеряли, так что «Прощай-гудбай».
— А, это твой брат-гей? — мгновенно выдал Шер.
Я сконфузилась, припоминая, что у этого парня не глаза, а рентген. И всех он видит насквозь, кроме меня. Вот и тогда, увидев парней вместе, он быстро понял, что к чему. Но не могу же я сдать Егора. Это совсем не по-сестрински, так что придётся соврать.
— Сам ты… — на моём рту очутилась его ладонь, не дав закончить предложение.
— Только попробуй так меня назвать! — громкие яростные слова плюс мечущие молнии глаза а-ля «сейчас прольётся чья-то кровь» выглядели более чем убедительно.
Я собрала всю волю в кулак и прямо в руку ему пробубнила:
— Опфусти.
Он мою просьбу выполнил.
Не сразу, конечно. Для начала ещё с минуту меня глазами пепелил, а потом отстранился и глухо напомнил, что «пати у мэра будет в субботу» и чтобы я «оделась прилично, а не как бомжара с вокзала».
Мы попрощались, я покинула машину и задержалась немного, глядя вслед удаляющемуся на реактивной скорости внедорожнику. Мне почему-то стало очень жаль
