Мисс Пим расставляет точки. Мистификация - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А которое лето, не помните?
— То самое лето, когда вы уехали. Я бы, может, и не вспомнил, которое, да только он был здесь — смотрел, как мы чиним колеса от телеги — в тот день, когда вы убежали. Я его вечером прогнал домой ужинать.
Брет стоял, разглядывая сделанную им подкову, а мистер Пилбим, видимо, решил, что пора и пошабашить.
— Надо бы ее повесить на стену, — сказал он, кивая на изделие Брета, — и под ней подписать: «Сделано Патриком Эшби». Хорошая работа. Лучше я и сам бы не выковал.
— Отдайте ее старому Абелю — пусть прибьет над дверью.
— Господь с вами, Абель железа в дом не допустит. Отпугнет его гостей.
— Дружит с домовыми, да?
— Послушать людей, так они ему стирают белье и убирают дом.
— С него станется, — сказал Брет. И пошел домой.
Значит, у Саймона есть алиби. Саймон в тот день на утесе не был. Он провел весь день в кузнице.
И никуда от этого не денешься.
По дороге домой Брет встретил возле выгонов Джейн. Ему показалось, что она специально его поджидала — зачем еще ей там околачиваться? Она разговаривала с Хани и ее жеребенком, и при появлении Брета не попыталась, как обычно, тут же удрать.
— Привет, Джейн, — сказал Брет и тоже остановился возле кобылы с жеребенком. Лицо у Джейн пылало, и она явно была сильно взволнована. Пусть соберется с духом.
— Ну что, пошли домой? Скоро ужин, — наконец сказал Брет, видя, что Джейн не в силах заговорить сама.
Девочка перестала гладить кобылу и решительно повернулась к Брету.
— Я хотела тебе что-то сказать. Можно?
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет-нет, ничего не нужно. Просто, когда ты приехал из Америки, я вела себя нехорошо по отношению к тебе и хочу извиниться.
— Ну что ты, моя девочка, — проговорил Брет. Ему хотелось прижать ее к груди.
— Я не то чтобы нарочно это делала, — продолжала Джейн, умоляюще глядя на него, — я просто… это потому что…
— Я знаю почему.
— Знаешь?
— Конечно, знаю. И вполне тебя понимаю.
— Правда?
— Ты была обижена за Саймона. Это говорит о том, что у тебя справедливое сердечко.
— Так ты принимаешь мои извинения?
— Конечно, принимаю, — с серьезным видом сказал Брет и протянул ей руку.
По дороге Джейн чинно шла рядом и, как взрослая, обсуждала, какую цену дадут на ярмарке за жеребенка Хани и как его надо назвать. Они так увлеклись, придумывая разные клички, что Джейн скоро забыла свое смущение, и к дому они подошли, весело и непринужденно болтая.
В дверях показалась Беатриса.
— Не очень-то вы спешите, ребятки, — сказала она, окинув их внимательным взглядом. — А ужин уже на столе.
ГЛАВА 22
Итак, Брет завоевал Лачет и расположение всех его обитателей — всех, кроме Саймона.
В воскресенье он пошел со всеми в церковь и героически вынес полуторачасовой обстрел любопытными взглядами. Кроме нонконформистов и трех детей, заболевших корью, в церковь явилось все население Клера. Беатриса даже показала Брету нескольких прихожан, которые по воскресеньям обычно собирались для молений в кирпичном сарае на другом конце деревни, но которые на этот раз решили смириться с ненавистным ритуалом и порядками английской церкви, чтобы самолично разглядеть восставшего из мертвых Патрика Эшби. Что касается ортодоксальных англичан, то и среди них в церкви были такие, которые не переступали ее порога с крестин своего последнего ребенка. Явилась даже Лана Адамс, которая, по общему мнению, не была ни в церкви, ни в молельне со времени своих собственных крестин, состоявшихся в кирпичном сарае лет двадцать тому назад.
Брет сидел на скамье между Беатрисой и Элеонорой, а Саймон — по другую руку от Беатрисы. Сандра и Джейн сидели за Элеонорой. Сандра упивалась всеобщим вниманием и с увлеченным видом пела гимны. Джейн взирала на прихожан с холодным неодобрением. Брет перечитывал надписи над урнами предков Эшби и слушал, как викарий тихим голосом потчевал жителей Клера очередной порцией абстрактных рассуждений. То, что он говорил, нельзя было назвать проповедью в обычном смысле слова. Скорее, он размышлял вслух. Если закрыть глаза, покажется, что сидишь в кресле перед камином и слушаешь его рассуждения. Брет вспомнил проповедников, служивших воскресные службы в приюте: одни громко взывали к Всевышнему, другие как бы беседовали с ним один на один, третьи разыгрывали целое представление, то повышая, то понижая голос, как декламаторы-любители, четвертые были с Богом вроде бы на ты и за руку, а пятые ломались и эстетствовали. Джордж Пек выигрывал по сравнению со всеми ними. Казалось, что он совсем не думает о себе, что в церковной карьере его меньше всего привлекает обязанность выступать перед паствой с амвона.
После службы Брет был приглашен в дом викария на обед. Но сначала ему пришлось выслушать поздравления жителей Клера. Беатриса вышла из церкви вместе с ним, чтобы помочь ему вынести это нелегкое испытание, но ее отвлекла миссис Глум, и Брет оказался брошенным на произвол судьбы. При виде устремившихся к нему незнакомых людей его охватила паника. Впереди наступала женщина с румяным лицом и в шляпе, украшенной букетиком искусственных розочек. Кто это? Как ему себя с ней вести? Он же понятия не имеет, кто она такая и кто такие все эти люди, явно ожидающие своей очереди поздравить его.
— Это — Сара Гудвин, которая приходила к нам помогать при большой стирке, помнишь? — услышал он голос Элеоноры. Со светской непринужденностью она провела его от одной группы прихожан к другой, вполголоса представляя каждого: «Гарри Уоттс. Чинил наши велосипеды»; «Мисс Марчант. Учительница нашей школы»; «Миссис Степли. Акушерка»; «Томми Фит. Работал у нас в саду»; «Миссис Стэк. Совет сельских ремесел».
Элеонора благополучно проводила Брета до калитки, которая вела в сад викария, открыла ее, легонько подтолкнула его в спину и сказала:
— Ну вот и все. Добрались до «укромки».
— До чего?
— Неужели забыл? Когда мы играли в прятки, место, где никто не мог тебя найти, называлось «укромка».
«Рано или поздно, — думал Брет Фаррар, идя по дорожке к дому викария, — ты споткнешься на чем-нибудь таком, от чего не отговоришься забывчивостью».
За обедом Брет и викарий больше помалкивали и слушали Нэнси, но Брет чувствовал себя легко и непринужденно. После обеда он пошел с викарием прогуляться в
