Поверить в чудо (трилогия) - Елена Сарафанова

Даже не взглянув в меню, Ольга заказала себе картофель, куриное мясо, грибы и зелень, а еще коктейль из морепродуктов под майонезом и белое вино.

— Десерт потом, — кивнула она, подмигнув Барону. — А что будете вы? Большой стейк, чили, рис, сельдь и коньяк?

— Точно, — усмехнулся мужчина, — только вместо сельди я тоже буду морепродукты.

Наливая первый фужер вина, Браунис торжественно сказал:

— Предлагаю перейти на "ты", Оля. Называй меня просто Георг, хорошо? Мы достаточно пережили вдвоем, чтобы разводить лишние церемонии.

— Принимается, — кивнула девушка, — переходим на "ты".

Они ужинали и спокойно разговаривали на нейтральные темы. Ольга делилась впечатлениями о Вильнюсе и новой родне, а Браунис рассказывал о своем бизнесе и планах на будущее.

— Только теперь это будущее зависит от тебя, Оля, — закончил он, и девушка поняла, что пришло время слушать о главном.

— Сначала краткая предыстория… Я закурю, ты не против? Спасибо… Так вот, недавно я выиграл тендер на поставку городу строительных материалов. Выиграл честно, так как давно заслужил репутацию, хоть и жесткого, но справедливого предпринимателя. А Йонас, мой конкурент и давний противник, накануне испортил себе репутацию скандалом, о чем неделю смаковала вильнюсская пресса. Не буду вдаваться в подробности — я не имел к скандалу никакого отношения — но проиграв тендер, этот болван обвинил во всём меня и пообещал отомстить. — Браунис побледнел, затушил окурок и потянулся выпить воды.

— И что случилось? — осторожно поинтересовалась Ольга.

— Мы с сыном возвращались домой, когда на трассе нас догнал джип Йонаса. Тот, будучи уже изрядно пьяным, вдруг вывалился в окно с пистолетом и начал стрелять по нашим колесам. Адам пытался вывернуть руль, но левая шина автомобиля от выстрела просто взорвалась… Машина опрокинулась, а джип Йонаса еще и врезался нам в бок.

— Какой ужас!

— Ужас наступил позже, когда уже в больнице оказалось, что я почти не пострадал, только синяки и царапины, а вот у сына от удара травмирована спина и прогнозы неутешительные. Адама сразу прооперировали, остановили кровотечение и наложили гипс, но рентген показал, что спинной мозг хоть и не задет, но вокруг позвоночника образовалась большая гематома и когда она рассосется — неизвестно.

— То есть, непонятно, когда начнут восстанавливаться конечности, потому что Адам не может ходить, я верно поняла?

— Да, — Георг опустил голову. — Сын в отчаянии, я тоже. Консультировался с лучшими светилами, все говорят одно — нужно ждать. А сколько? И чего ждать? По крайней мере, после снятия гипса и перевозки Адама домой, я сделал все, как советовали врачи — нанял лучшего физиотерапевта, поселил его у нас дома, чтобы был постоянно рядом, и он теперь ежедневно занимается с Адамом…

— Очень верное решение, — кивнула Ольга, — мышцам нужна нагрузка, сухожилия и суставы нужно постоянно тренировать, и обязательно массировать спину, чтобы не появились пролежни.

— Я знаю, ты разбираешься в этом, ведь рассказывала о своей профессии, — снова зажег сигарету Барон. — Но меня интересует другой твой талант, Оля. Я хочу, чтобы ты осмотрела эту проклятую гематому и, возможно, что-то посоветовала или даже сделала, потому отек за последний месяц ни капли не уменьшился. Наоборот, затвердел, словно большая шишка на спине, и дальше — ни шагу.

— Это плохо, — помрачнела девушка.

— Да, я знаю. Но хуже всего то, что Адам тоже это понимает и просто сходит с ума от отчаяния. Даже пытался покончить с собой, представляешь?

— Господи! — выдохнула Ольга.

— И я тоже в отчаянии. Когда узнал о диагнозе сына, поехал на встречу с Йонасом в тюрьму и там пообещал ему медленную и мучительную смерть, если через месяц Адаму не станет лучше. Проклял, одним словом. Проклял, да еще с таким пылом, что не заметил, как ошибся…в формулировке. В общем, я проклял не только Йонаса, но и себя самого.

— Не понимаю, — девушка накрыла руками пальцы Георга, пытаясь успокоить его, — объясни понятнее.

— Лучше не надо, — вымученно улыбнулся он. — Тогда, в поезде, я как раз возвращался из Минска, где консультировался по поводу Адама. Белорусские светила мне снова повторили, что сыну нужно постоянно заниматься упражнениями и ждать, когда рассосется отёк. И только дома, взглянув на календарь, я понял, что в ту ночь, когда мне стало плохо, наступило время приговора — миновал обещанный мною месяц, и проклятие исполнилось.

— Йонас умер?

— Да, прямо в камере. Врача вызвали, но он ничего не смог поделать… А в это время в поезде умирал я…и без твоей помощи, Оля, ни за что бы не выкарабкался.

— Ты не интересовался, мы все сделали верно ли был другой выход?

— Нет, это был единственный способ остаться живым. Счастливых консультантов, — иронично заметил Барон, — я за эти дни наслушался достаточно. Счастливых, потому что иерархия в городе изменилась, ведь я, можно сказать, изъял себя из рядов "черных", и теперь стал обычным гражданином Литвы.

— Не таким уж и обычным, ведь я с первого взгляда поняла, что ты — незаурядная личность, интересный, умный человек, поэтому не прибедняйся, — фыркнула Ольга. — А на счет Адама скажу вот что — завтра вечером пусть ему дадут снотворное, чтобы я могла спокойно осмотреть парня, то есть, без лишних комментариев с его стороны, обид и шума. Я посмотрю снимки позвоночника, обсужу с физиотерапевтом программу занятий, и тогда уже решу, чем смогу помочь. Не хочу заранее обещать ничего утешительного, пойми меня, ведь позвоночник — орган сложный и непредсказуемый.

— Я все равно благодарен тебе, Оля, за понимание, поддержку и желание помочь, — кивнул Браунис. — Заеду за тобой около десяти вечера, раньше Адам не уснет.

— Договорились.

Уже в машине, возвращаясь домой, Ольга спросила:

— Слушай, ты так и не объяснил, зачем тебе охрана?

— После того, как Йонас попал в тюрьму, мне начали поступать угрозы от его сторонников и родных. Они хотели, чтобы я забрал заявление из полиции, хотя само заявление изначально не имело значения, ведь Йонас стрелял из пистолета, спровоцировал аварию, мы с сыном пострадали и просто чудом не погибли. Йонас, кстати, когда протрезвел и узнал о последствиях, был шокирован случившимся и, думаю, поэтому о моем визите никому ничего не сказал.

— А он знал, что ты "черный"?

— Нет, конечно, а мои угрозы воспринял, как проявление отчаяния за Адама, потому и не поверил в проклятие.

— И что теперь?

— Врачи заверили родных, что смерть была естественной — инсульт, так что я вне подозрений. Полиция закрыла дело, а родня Йонаса прислала письмо, что считает необходимым компенсировать мне затраты на лечение Адама. Вот только они пока не поделили наследство, но как только определятся… и тому подобное. Мне же ничего не нужно, пусть подавятся…