Лис и Александра (СИ) - Ростов Олег

— У них нет девушек, есть только самки!

— Ну, ладно, пусть так, но они вам попадались?

— Да, часто.

— И что вы с ними делали. Пользовали?

— Еще чего! Скверну на себя цеплять! Когда убивали, а когда просто руки, ноги поломаем и бросим так.

— Чего? Вы что, совсем отморозки?

— Что тебя так удивляет Лис? Вот ты же, на зверей охотишься и ничего.

— Так то звери Билли. А дроу, все же эльфы, хоть и прокляты.

— Не называй их эльфами Лис, прошу тебя.

— Ладно. Давай найди Анри, предупреди его. И готовьтесь. — Эльф убежал искать нашего мага. Глядя ему вслед, подумал, что я оказывается в скверне измазался! Весело! Хотя я лично, никакой скверны не почувствовал. Странные эти эльфы какие-то!

Поздно вечером, ко мне зашел Эмиль. Я расположился в той же комнате, где разговаривал с маршалом и Александрой.

— Лис, тебя Ее Величество зовет.

— Пошли, раз зовет. Запомни Эмиль, венценосным особам отказывать нельзя. Иначе можно оказаться на дыбе в каземате. — Эмиль только усмехнулся.

Неплохая комната у Александры оказалась. Главное с постелью. Не такой шикарной как в Цитадели, но вдвоем мы с ней очень даже неплохо устроились. Не то, что я устроился — на лавочке!

В эту ночь она любила меня неистово, как будто в последний раз. Плакала и опять любила. В перерыве спросил ее:

— Что с тобой Сашенька?

— Не знаю. У меня чувство такое, тревожное. Будто я тебя больше не увижу никогда.

— Брось. Твой Лис всегда возвращается. Разве я могу оставить такое чудо!

Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. В томленьях грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный И снились милые черты. Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты. В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви. Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. И сердце бьется в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь.

Тихо читал ей стихи. Она замерла, вжимаясь в меня. Когда замолк, она еще некоторое время не шевелилась. Потом посмотрев мне в глаза, молча, приникла к моим губам страстным поцелуем…

Близился рассвет. Я стоял одетым. Она была в одной рубашке, чуть выше колен. Обхватила мою шею руками.

В памяти всплыли строки стихотворения Константина Симонова, стал ей тихо говорить:

Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души… Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: — Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, — Просто ты умела ждать, Как никто другой.

В ее глазах стояли слезы:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я буду тебя ждать!

— В Аквалоне!

Она кивнула: — Да, в Аквалоне!

— Я туда приду!

Глава 14

Замок Гэрриэт

Сэмюэль, раздетый по пояс, стоял на балкончике и смотрел на озеро. Сзади подошла Эллия. Погладила его по спине.

— Сэмюэль, обещай мне, что больше никогда так со мной поступать не будешь.

— Я могу тебе это пообещать и никогда не нарушу своего слова. Вопрос в другом, Эллия, нужно ли тебе такое обещание?

— Поясни?

— Ты не совсем понимаешь, к чему может привести то, что ты делаешь. Твои неуемные амбиции.

— Я все понимаю. Ты доходчиво мне объяснил.

Сэмюэль повернулся к жене, посмотрел в ее глаза:

— Да нет дорогая, не понимаешь. Я даже уверен, что ты не отказалась от своего замысла, просто отложила его на время. Я никогда не говорил никому, что было со мной в серой зоне. Те, кто хоть раз там побывал, ни когда об этом не рассказывают. Сейчас я тебе кое-что расскажу. Даги, хозяева серой зоны. Они поставлены туда, не просто следить за исполнением наказания, а сделать его наиболее жестким и изощренным. Там, Эллия, ты не будешь Великой Богиней и у тебя не будет ничего, даже твоей «Спаты». Там ты будешь просто девкой с роскошным телом. Единственное, что у тебя останется, это твое бессмертие и возможность восстанавливать свое тело.

Эта способность даже усиливается там. За этим строго следят. Ты даже убить себя не можешь, что бы прекратить мучения. И за этим, тоже следят строго. Ты должен отбыть свое наказание полностью, до последнего мгновения. Когда с тебя сдирают кожу, ты испытываешь чудовищную боль. Но не меньшую боль ты испытываешь, когда кожа вновь начинает нарастать. Из моей кожи даги делали себе ремни, хвастались ими друг перед другом, а потом избивали меня этими ремнями. И это еще не самое страшное истязание. Там есть и похуже. Или когда тебя изломанного и окровавленного выбрасывают в ледяную пустыню с издевательской усмешкой — отдохни! Ты восстанавливаешься через боль, а потом встаешь и начинаешь двигаться. Как только ты делаешь первый шаг, ты потом уже не можешь остановиться. Бродишь по ледяному безмолвию годами. Испытываешь холод и голод. Эти чувства у тебя обостряются. Ходишь там как неприкаянный. Один. Больше никого нет. В конце срока, я как то раз бродил там одиннадцать лет, Эллия. А потом тебя возвращают и снова смеются, спрашивая: «Что отдохнул?» Но нам мужчинам, все же пусть немного, но легче, чем вам женщинам. Ты даже не представляешь себе, что даги творят там с ними. Такое не возможно представить, даже в самом больном воображении. Я видел это. Богини, полубогини, дагам плевать. Наоборот, чем больше влияния у тебя здесь, тем более изощреннее истязания и унижения там. А когда заканчивается срок наказания, тебе исцеляют тело. Женщинам, в насмешку непорочность возвращают, даже если она туда попала далеко уже не девственницей. И провожая их, обязательно, каждой говорят: «Мы тебя будем ждать назад, сладкая!» Я слишком тобой дорожу, Эллия, что бы позволить тебе попасть туда. Мне проще будет убить тебя, твоей же «Спатой», а потом самому шагнуть вслед за тобой. Только это еще не все. Тело тебе залечат и исцелят. Но здесь в сердце и здесь в твоем сознании ты помнишь все. Забыть ничего не можешь. Я до сих пор помню каждый день, каждое мгновение того страшного столетия. Я живу с этим, Эллия. Тогда, когда меня убили в Великой Битве, для меня, возможно, это было благом. Я готовился шагнуть в Лету, растворится в ней и все забыть. Но ты вернула меня Эллия и я продолжаю жить и также продолжаю все помнить. Ничего не забыл.