Нити зла - Крис Вудинг

Игра окончена. Ткачи победили.

Какр медленно вышел из комнаты. Когда обнаружат труп Моса, императорская стража придет к единственно возможному выводу. Но к тому времени он уже скроется в своих покоях. Дверь их достаточно крепка, чтобы выдержать напор солдат, пока не падет крепость.

А кроме того, Какр собирался отметить праздник. В покоях его дожидается лакомый кусочек — привезли прошлой ночью специально по такому случаю. Юная девушка, нежная, как шелк, гибкая, прекрасная. Само совершенство. А какая у нее кожа, какая кожа…

Перевал Джуваха лежал между Максактой и Ксаксаи и соединял собой плодородные земли Запада и восточную пустыню Чом Рин. Джуваха и ущелье Райри были единственными путями через Чамильские горы — границу, расколовшую империю на два столь отличных друг от друга мира. Легенда гласила, что перевал Джуваха — это след ноги самого Охи, которые открыл своему избранному народу Чом Рин и Новые земли и дал сарамирцам право уничтожить аборигенов угатов. Конечно, скорее всего, какой-то тектонический катаклизм раздвинул здесь горы, будто прорезав путь между вершин и выровняв его.

Перевал тянулся на сто пятьдесят миль и в ширину достигал двух миль. К западу, где у подножия гор раскинулся город Максакта, он сужался вполовину. Когда его обнаружили, он был усеян различными препятствиями: гладкими, как стекло, вулканическими наплывами, валунами, острыми черными скалами — тем, что осталось после его сотворения. Все эти преграды давно взорвали и сровняли с землей. Ловкие одиночки могли найти много троп через Чамильские горы, но для армии, которая не стала бы делать крюк в пятьсот миль к югу, это был единственный возможный путь через горы.

Поздним утром Рекай ту Танатсуа достиг вершины горного гребня. Солнце стояло в ясном небе еще невысоко и светило прямо в глаза. Худое лицо теперь до половины скрывала борода, неожиданно густая для юноши. Черные волосы неопрятно отросли, и их пришлось покрасить, чтобы скрыть седину. Свой роскошный наряд Рекай сменил на крестьянское платье, подходящее для путешествий. Лицо стало мудрее и жестче — лицо уже не ребенка, а мужчины. Он с трудом одолел последние ярды до вершины. Под подошвами грубых ботинок сухо хрустел осенний снег, присыпавший землю на такой высоте. Рекай остановился и обернулся.

Азара поднималась следом за ним. Она куталась в меховой плащ — такой же непритязательный и ноский, как и его одеяние. Она теперь не заплетала волосы и не подкрашивала глаза, но и без всяких усилий выглядела потрясающе красивой. Подъем на вершину ее совсем не утомил. Позади, за горными пиками, на желто-зеленой равнине раскинулась Максакта. Крохотные храмы и шпили сияли в солнечных лучах. Позавчера Рекай и Азара обогнули этот город, сторонясь человеческого жилья, да и сейчас они выбрали горную тропу к югу от Джувахи, чтобы не рисковать. Этот путь был труднее, но безопаснее. Впрочем, для них все дороги теперь таили в себе опасность.

Рекай предложил ей руку, и она с улыбкой оперлась на нее. Он помог ей сделать последние шаги к вершине гребня, и они вместе подошли к другому краю и посмотрели вниз.

Гребень горы, на который они взошли, возвышался в десяти милях от западного края перевала, где он плавно поворачивал на север. С высоты открывался хороший обзор в каждом направлении. Азара сочла благоразумным сориентироваться и посмотреть, какие опасности могут ждать их впереди. Рекай подчинился беспрекословно. Он научился доверять ей в подобных вопросах. Она уберегла его от смерти, и для женщины своего возраста была удивительно опытной в таких делах.

Но за ее решением стояла другая причина. Азара кое-что заподозрила, но не желала делиться своими соображениями с Рекаем и теперь собиралась проверить их, прежде чем продолжить путь. Зрение искаженной было невероятно острым, и крохотные движущиеся точки, которые она заметила издалека, навели ее на некоторые мысли. А теперь подозрения подтвердились.

К востоку теснились горы, а между ними лежала узкая серая долина. Ее дно покрывали трупы людей и порченых. Птицы-падальщики пировали: они рвали на куски свежую, еще не начавшую гнить плоть или тихо кружили над полем битвы, будто не в состоянии выбрать следующее блюдо в этом изобилии. Трупы лежали на трупах. Отсюда они казались просто беспорядочной свалкой.

Тысячи пустынников. Мужчины и женщины в одеяниях Чом Рин.

Азара прикрыла глаза от солнца и изучала перевал. Она высматривала штандарты. Азара увидела гербы городов Ксаксаи и Муйо, знамена многих благородных домов; ей потребовалось всего несколько мгновений, чтобы найти то, что она искала.

Изорванный штандарт дома Танатсуа лежал поверх нескольких тел. Как саван с гербом рода Рекая. Азара хорошо знала обычаи пустыни: штандарт поднимали над войском лишь тогда, когда его вел сам Бэрак.

Получив известие о самоубийстве Ларании, Бэраки пустыни незамедлительно выступили в поход. Неужели и здесь — подобно тому, как в Аксеками Какр держал все нити в своей руке — всем заправляли ткачи? Разумеется, эта армия двигалась с невероятной скоростью, даже если новость о Ларании ткач в ту же ночь передал одному из своих вонючих дружков. Возможно, авангард? Демонстрация мощи? Города Чом Рин не объявили бы войну на основании того, что услышали. Чтобы подтолкнуть их к этому, нужен знак, который везет Рекай. Но, похоже, теперь его миссия потеряла смысл.

Азара бросила взгляд на него. Его зрение не было таким острым, как ее, но он увидел достаточно. Он молча и неотрывно смотрел вниз, на открывшуюся сцену. Его лицо оставалось спокойным, и только глаза блестели от слез.

— Мой отец там? — спросил Рекай.

— Кто знает… — ответила Азара, но она знала, и Рекай уловил это в ее голосе. Она могла только предполагать, как все это случилось: вероятно, порченые ждали войско пустынников в засаде, и даже огромная армия не выстояла под наплывом чудовищ, спускающихся с гор. И все же откуда их столько взялось? Откуда эта организованность и целеустремленность? Темные плоды труда ткачей? Невозможно. Но другие ответы еще невозможнее.

Рекай вытер глаза тыльной стороной руки. Он не горевал по отцу, для которого всегда был лишь источником бесконечного разочарования. Эти воспоминания все еще ранили его, и он не притворялся, что ему все равно. Но он оплакивал смерть своих людей. Он впервые в жизни увидел подлинную цену войны. И он плакал.

На гребне они развели костер, не заботясь о последствиях. Рекай достал узел волос, которые некогда принадлежали его сестре, и бросил их в огонь. Тонкий столб дыма уносил резкий запах в утреннее небо, концы волос загорались, свивались кольцами и чернели. Рекай стоял перед костром на коленях и смотрел в огонь, туда, где превращалось в пепел единственное, что осталось от его сестры. Азара стояла у него за плечом и задавала себе вопрос: а что бы он почувствовал, если бы узнал, что убийца Ларании — стоящая рядом женщина? Что произойдет, если когда-нибудь острие его мести повернется против нее?