Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Представились. Нет, представили. При этом Екатерина Алесксевна зависла на целую минуту пытаясь сообразить, а как островитянину отрекомендовать Петра. Не выкрутилась. Всё же серьёзно перемкнуло.

– А это, мистер Олдем, создатель ансамбля "Крылья Родины", – и широкий взмах рукой в сторону Петра.

– Ну, не совсем так, дорогой Эндрю. Я – комми. Первый секретарь горкома КПСС. И ещё по совместительству поэт и писатель.

– Рад знакомству, – продемонстрировал кривые зубы англичанин.

– Мистер Олдем, прежде чем мы начнём наш разговор, хотелось бы прояснить одну вещь. Вы, правда, покидаете группу The Rolling Stones и теперь свободны, или это всё слухи и нам не о чем договариваться.

Уверенность сразу сползла с очкастой физиономии.

– Да, группа подыскивает себе нового менеджера.

– Замечательно. Тогда немного о нашей группе. У нас нет коллектива в вашем понятии – группа. Это не четыре человека и даже не десять. Ансамбль "Крылья Родины" – это очень большой коллектив. Есть свой симфонический оркестр. Есть десятка полтора исполнителей. Сейчас набираем детскую группу и группу бабушек для исполнения народных песен. Не кривитесь. Это другие народные песни. При их исполнении зрители будут смеяться над вашими Битлзами и Ролингами. Поверить сейчас вам трудно, но просто для начала представьте себе такую картину. Что нужно от вас? Учить петь и держаться на сцене наших исполнителей не надо. Нужно устраивать гастроли. И нужно договариваться с ведущими фирмами, выпускающими одежду, спортивную одежду и инвентарь, обувь, косметику и тому подобное о рекламе их продукции нашими исполнителями. Нужно устраивать интервью членов нашего ансамбля ведущими газетами и популярными ведущими на радио и телевидение. Нужно договариваться о встречи наших артистов с главами государств или ведущих партий. Да, ещё нужно найти человека, который сможет русские тексты превращать в английские без потери ритма и рифмы. И нужен человек, который уберёт у исполнителей акцент. Ваш гонорар десять процентов от заработка "Крыльев Родины".

Андрюха снял очки и как на дурачка уставился на Петра. Ломка стереотипов.

– Вы серьёзно, мистер Тишков?

– Сейчас мы послушаем две песни, в исполнении "Крыльев", потом посмотрим три небольших музыкальных фильма. Потом снова поговорим. Сейчас не о чем. Екатерина Алексеевна, у вас найдётся магнитофон.

Если Эндрю охриневал, то Екатерина Великая была в полуобморочном состоянии. Нет, ей приходилось бывать и в Ла Скала, и в Ковент‑Гарден, и даже общаться с министрами большинства европейских государств, но это она, а чтобы девочки и общались, скажем, с королевой Великобритании. И чтобы русские артисты рекламировали немецкие трусы. Только представь себе такое и уже давление 200 на 200, а разрешить это.

– Пётр Миронович, вы в своём уме? – трагическим шёпотом.

– Абсолютно. Так, что с магнитофоном?

– Через мой труп.

– Товарищ Фурцева, успокойтесь, вы не на партсобрании. Тут иностранцы. Несите магнитофон, – рыкнул на обалдевшую тётку Пётр.

Что‑то хрустнуло, наверное, голова министра лопнула. Потом Екатерина Алексеевна встала, молча вышла и так же молча занесла чемоданчик. Такой же, как у Брежнева. Грюндик. Катушечный магнитофон Grundig TK 47 Stereo. Пётр из своего везучего портфеля достал катушку и заправил плёнку. Включил.

Песни было две. Сначала шла "Танцы на Марсе". Её перевели на английский. Исполнили. И ведь даже некому оценить, плохо перевели или хорошо, плохо исполнили или так себе. Вот сейчас и посмотрим, как отреагирует носитель языка. Носитель выслушал молча. И потом попросил поставить ещё раз. А чего, не сложно ведь. Прослушали ещё раз.

– Я бы подправил текст и вы правы, нужно поработать над произношением. А вещь выше всяких похвал, даже в таком виде займёт первое место в любом списке шлягеров.

– Вот видите, Екатерина Алексеевна, Эндрю доволен. Вы пока чайку вот хлебните, – и включил втору песню.

С ней намучились. Даже хотели бросить и взять, что другое, но Пётр настоял. Первые вещи должны быть убойными. Спели "Синий иней", она же One Way Ticket  ("Билет в один конец"). Наталья Евгеньевна Горбаневская перевела на английский. Попытались спеть. Галиматья. Тогда вспомнили, что София Ротару году эдак в 2009 спела совсем с другим текстом. "Пусть всё будет". Попытались вспомнить его. Вика Цыганова в том концерте участвовала. Написали, спели на русском. Вещь, особенно для 1967 года. Горбаневская перевела этот вариант. Чуть лучше, но не прокатит на западе. One Way Ticket (To the Blues) уже есть. Она была впервые исполнена американским певцом и пианистом Нилом Седакой в 1959‑м году и спряталась на второй стороне сингла "Oh! Carol". В отличие от заглавной песни "Oh! Carol", песня не стала популярна. Конечно, у нас музыка лучше. Уже от группы Ирапшин, и голоса лучше, но всё одно слабо. Тогда Пётр, как мог, вспомнил перевод оригинала на русский.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144}) Чух, чух, поезд трогается в путь, Моё путешествие начинается, и я никогда не вернусь – О, О, у меня есть билет в один конец до тоски…

Вот уж точно галиматья, но припев "Билет в один конец" вполне ритмичен.

Пришлось сочинять текст самому и использованием этих строчек. Опять диссидентка перевела. Спели. Хреново, но лучше остальных версий. А, может, для затравки и подойдёт.

Магнитофон зашуршал концом ленты.

– Я слышал похожую песня в исполнении Нила Седаки. У вас получилось лучше. Вы правы мистер Тишков, вам нужен хороший поэт и хороший учитель английского. С таким материалом можно работать. Это всё, у вас есть только две песни?

– На английском да. Ещё я хочу показать вам одну песню на испанском и две на русском. Екатерина Алексеевна, ведите в кинозал.

Походкой зомби Фурцева отвела их в небольшой кинозал, расположенный этажом выше. Посмотрели. Сначала уже известные вещи из будущего репертуара Любаши Успенской. А вот последней шла "Макарена" с флэшмобом у памятника Глобусу в Краснотурьинске. Сначала появлялись испанки, потом к ним присоединялась эфиопка. Следом выбегали русские мачо, во втором куплете появлялись три русские киношные супердивы и две дочери Тишкова. А в последнем куплете к Глобусу устремлялись более двух десятков женщин в форме. Взяли всех работников милиции и детской колонии, плюс две девушки из пожарной команды. Ни петь, ни танцевать от них не требовалось, как только они выбегали на площадь и вскидывали вверх руку, песня заканчивалась, а с нею и клип. Но эффект был не слабый. Ни у кого из маститых режиссёров даже таких мыслей ещё не проблёскивало.

Сидели молча. Первой очнулась Фурцева.

– Это та самая "Макарена", о которой говорил со мною посол на Кубе?

– Она.

– Понимаю кубинцев. Вас не понимаю. Кто разрешил в этом действе участие работников милиции.

– Екатерина Алексеевна. Вы сегодня перевозбуждены. Вам бы отдохнуть. И держите себя в руках, рядом ведь англичане и один вполне себе понимает по нашей мове.

– Чёрт. И правда. Ну, уйдут, ты у меня получишь.

Ушли. Получил.

Глава 38

– Пётр Миронович, я каждый день жалею, что зашла тогда в кабинет Федина, могла ведь и не повстречать тебя. Жила бы себе спокойно. Ты хоть представляешь, как на это прореагирует Суслов? Наши военные и милиционеры пляшут на площади. Выгонят и меня, и тебя, и тех начальников в твоём городе, которые это разрешили, – Фурцева стояла вплотную и брызгала слюной. Хотелось ей пощёчину залепить. Может, успокоится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Во‑первых, у нас в стране полно венных ансамблей и там и поют и пляшут. Один ансамбль Александрова чего стоит. А во‑вторых, Суслов должен узнать об этом не от вас и не от ваших помощников, которые на самом деле его стукачи. Он должен узнать от кубинцев.