100 знаменитых катастроф - Оксана Очкурова

Большие потрясения никогда не обходятся без случаев мародерства. Так было и на этот раз. Правда, нечистые на руку граждане обворовывали разрушенные дома только в течение первых суток после прохождения грязевой лавины. Потом милиция и воинские части МВД оцепили место трагедии, и все ценные вещи стали передаваться под опись работникам финансовых органов.

Лишь спустя неделю после катастрофы в киевской «Вечерке» появились два некролога. Официальное сообщение о результатах работы следственной комиссии вышло там же спустя месяц. Это было единственной реакцией властей на последствия куреневской трагедии.

В сообщении проскользнуло уверение о том, что шестеро лиц, «повинных» в аварии, осуждены, а пострадавшим оказывается материальная помощь. Советские журналисты предпочли обходить «скользкую» тему, списывая случившееся на разгул стихии. В это время зарубежные СМИ в один голос утверждали: авария – следствие безалаберности.

Такое расхождение во мнениях не случайно. С КГБ связываться простому смертному было бы крайне неразумно, так что наученные горьким опытом отечественные «акулы пера» старались «не высовываться». К тому же, прецеденты были: у фотокорреспондента РАТАУ-ТАСС К. Шамшина, снимавшего катастрофу с крыши Павловской больницы, сотрудники КГБ отобрали и засветили пленки. Дело, правда, этим и закончилось: в дело журналиста вмешался знавший его лично председатель Совета Министров УССР В. Щербицкий…

В течение многих лет истинные масштабы трагедии и реальное число жертв замалчивались. Погибших – во избежание политической окраски события – хоронили на всех городских кладбищах и даже в области. Гражданские панихиды на предприятиях были запрещены. Пострадавшим, лишившимся жилья, выдали ордера на квартиры. А вот женщины, получившие при катастрофе ожоги первой степени, увидели пособия только после вмешательства Щербицкого. Многим пострадавшим потребовались годы блужданий по кругам ада отечественной бюрократии, чтобы получить справки об инвалидности.

И даже сегодня некоторые выжившие в «черный понедельник», но заплатившие за чью-то халатность своим здоровьем, не получают пенсию – не хватает трудового стажа… Никто почему-то не берет в расчет следующий момент: этим потерпевшим в 1961 году было по 17–18 лет…

Немногие киевляне, которым посчастливилось в тот день выбраться из потока пульпы, неохотно делятся воспоминаниями. Молчат и архивы: по материалам следствия в свое время тщательно прошлась рука КГБ. Тем не менее, узнать, что же произошло в Киеве 13 мая 1961 года, сегодня можно, ознакомившись с книгами «Куреневский Апокалипсис» и «Киевский потоп». Это – первые полные документальные исследования о причинах и последствиях этой чудовищной катастрофы.

В 2002 году украинская правозащитная группа «Щит» обратилась в Кабинет Министров Украины с просьбой поставить на Куреневке памятник с надписью о том, что погибшие стали жертвами коммунистического режима, погнавшегося за «производственными показателями».

Но печальная история Бабьего Яра, похоже, не закончилась. Теперь там планируется построить здание Еврейского общинно-культурного центра «Наследие». Его программа предполагает работу развлекательных кружков, проведение праздников и торжественных мероприятий. Возникает вопрос: неужели в огромном Киеве нельзя было найти иное место? И неужели необходимо дождаться новой катастрофы, чтобы понять: Бабий Яр настоятельно и недвусмысленно просит оставить его в покое.

ГИБЕЛЬ СВЕЗО

В результате аварии на химическом заводе в 1976 году маленький цветущий итальянский городок из зоны отдыха превратился в иллюстрацию к Апокалипсису. Долгие годы здесь не пели птицы, не мычали коровы, не лаяли собаки. Стояли дома, магазины, школы, но в них никто не жил и не учился. Некому было торопиться, смотреть, ждать. Мощный выброс ядовитых химических веществ изгнал из Свезо людей и, как казалось, саму жизнь.

Жители Милана очень любили отдыхать в этом пригороде. Ведь так приятно, оторвавшись ненадолго от шума и суеты мегаполиса, окунуться в сельскую идиллию. Местность вокруг Свезо была достойна кисти Ватто, знаменитого французского художника. Живописные зеленые луга и поля с пасущимися на них коровами, поросшие лесом холмы, плавно спускающиеся в долину, по которой несет свои воды красавица По. В маленьком городке, затерявшемся у подножия холмов, было всего 17 тысяч жителей. Кроме сферы обслуживания, основным источником рабочих мест в Свезо был химический завод, принадлежащий фирме ICMESA (Indastry Chimiche-Meda-Societa Azionaria). Она являлась филиалом другой фирмы, Givaudan, которая также была филиалом одной из самых крупных в мире фармацевтических компаний Hoffman La Roche. Никто не предполагал, что завод может представлять какую-либо серьезную опасность для окружающей среды и жизни людей. Предприятие специализировалось на изготовлении трихлорфенола, выпуская его в год до 150 т. Это химическое соединение используется для производства дезодорантов и обычного мыла. Какая уж тут опасность? Однако сопутствует ему, как оказалось, совсем не безвредный диоксин. Достаточно развести в воде всего 90 мг этого вещества, и этого хватит, чтобы оборвать жизнь восьми миллионов человек.

10 июля 1976 года выпало на субботу. День был выходной, поэтому на заводе почти не было рабочих. Да и реактор был заглушён. Только десять ремонтников занимались профилактическим осмотром оборудования. Было время обеда. Механики пили кофе в столовой, когда услышали вначале громкий хлопок, а затем пронзительный свист. Такой звук издает воздух, вырывающийся под большим давлением. Только, к сожалению, это оказалась совсем не лопнувшая шина. Когда рабочие выбежали наружу, они увидели, что источником жуткого звука являются предохранительные клапаны, через которые с огромной силой вырывается газ диоксин.

Едкий запах хлора наполнил воздух, поскольку некоторое время частицы химиката падали с неба подобно снегу. Со всей возможной скоростью рабочие поспешили открыть аварийные краны, чтобы в реактор хлынула холодная вода. Это приостановило процесс. Однако с образовавшимся смертоносным облаком они уже ничего не могли поделать. Оно было подвластно только ветру.

После Свезо часто называли итальянской Хиросимой, хотя правильнее, наверное, было называть его итальянским Чернобылем. Тогда, так же, как и десять лет спустя, жители городка долгое время не знали всей правды о произошедшем. Молчали средства массовой информации, поскольку авария не сопровождалась какими-либо громкими спецэффектами, привлекающими внимание. Не бушевало пламя, не было слышно взрывов. Заводское начальство тоже не спешило признаваться в произошедшем, поскольку это грозило колоссальными неприятностями. Понятно, что непосредственно после выброса люди просто не догадывались о нависшей над ними опасности. Они гуляли с детьми, сидели дома перед телевизорами, отдыхали в открытых уличных кафе – шла обычная жизнь. Над районами, где пролетало ядовитое облако, на всех вдруг нападал долгий удушливый кашель и начинали слезиться глаза. В воздухе отчетливо ощущался едкий неприятный запах. После того как ветер естественным образом смещал страшную тучу, у людей появлялись головные боли. Многие также жаловались на тошноту.

Естественно, все стали задаваться вопросом: «В чем причина общего плохого самочувствия?» Представители администрации химического завода, конечно, сразу после чрезвычайного происшествия стали искать его причину и, вероятно, задумывались о предполагаемых последствиях. Однако они не торопились поделиться своими мыслями с широкой общественностью.

Первыми тревогу забили врачи. Город буквально на глазах превращался в какую-то фантасмагорическую декорацию к фильму ужасов. Начался внезапный всеобщий мор. А ведь на улице жаркий июль. Птицы падали замертво с деревьев. Растения высыхали и скручивались. Поля напоминали пепелища. Беспрестанно кричал скот, находящийся на пастбищах. После того как животные поели травы, на которую выпали ядовитые осадки, из их глаз и ушей стала вытекать непонятная жидкость. Даже домашние кошки и собаки, выходя на улицу, падали как подкошенные. Тушки тысяч погибших куриц просто разлагались под открытым небом, их не успевали убирать. Да и не до того было. Через три-четыре дня местные амбулатории заполнили толпы пациентов. Мигрени, общая слабость, резь в глазах, размывающая очертание предметов, и боли в спине составляли далеко не полный перечень жалоб. Самыми страшными были гноящиеся нарывы и появившаяся на всем теле сыпь. Особенно страдали дети.

Только через пять дней, в пятницу 16 июля, когда из-за многочисленных нарывов и волдырей медики были вынуждены госпитализировать двухлетнего малыша, мэры Свезо и соседнего с ним городка Меда потребовали от владельцев химической компании внятных объяснений. Не желая афишировать всю глубину своей вины, руководство завода не уточнило, что в воздух вырвался именно диоксин, а заявило об утечке профильного трихлорфенола, который чуть ли не в миллион раз менее токсичен. Также сообщалось, что, по заключению специально привлеченных швейцарских ученых, вокруг города следует расставить специальные предупредительные щиты и запретить употреблять в пищу всю местную продукцию.