Академия пурпурной розы (СИ) - Снегова Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— То есть… — мой голос сорвался до едва слышного шепота. — Ты хочешь сказать, что единственное препятствие моему нахождению здесь… в том… что наш «брак» не консумирован?
Глава 73
— Единственное препятствие твоему нахождению здесь — в том, что я тебя сегодня же отправлю домой, — очень спокойно и невозмутимо отвечает Морвин.
Слишком спокойно. Слишком невозмутимо.
Хочу проверить догадку — тяну руку и кладу ладонь ему на грудь. Там, где сердце. Оно бьется тяжело, рвано… у него не выходит лгать мне так просто, как у хозяина. А черные линии на коже тоже его предают — в месте, где я касаюсь узора, разгорается огонь под кожей, расцветает пламенным цветком. Распускает лепестки, греет ладонь терпким и колючим до сладости жаром.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я уходила, — качаю головой. — Артефакт просто не сработает. Поэтому у нас остается только один вариант.
Как же я скучала. Как же невыносимо скучала, оказывается, по этому теплу.
Он ловит мою ладонь. Прижимается губами к линии сердца — с мучительным стоном, почти рычанием. Мы замираем так на несколько мгновений — за которые я начинаю гореть и задыхаться. А потом глухо шепчет:
— Я от тебя жертву не приму.
Но вопреки словам, его губы словно живут своей жизнью — они не спешат меня отпускать и снова целуют мою ладонь, которая теперь так чувствительна, будто каждая точка миллионом тонких цепей связана со всем телом, и рассыпает теперь наперебой взволнованные сигналы о том — что вот же оно, то, чего нам так долго не хватало! Все ведь так просто. Зачем усложнять, когда так хорошо?..
Может, и правда все было бы намного проще, будь человек — только лишь тело.
Морвин берет меня за плечи и опрокидывает на постель. Вжимает долю секунды в мягкий теплый камень, что уже готовится принять вес наших тел… глядя сверху взглядом бешеным, темным… и резко отпускает. Вскакивает и уходит снова к этому проклятому окну, оставляя меня в одиночестве и смятении.
— Спи, Маэлин. И пожалуйста, не искушай меня больше этим вариантом решения проблемы. В следующий раз я вряд ли смогу тебя отпустить.
Обидно до слез. Отворачиваюсь к стенке, злюсь — злюсь на него, на эту каменную стену совершенно не такого цвета, как в моем родном Замке или хотя бы в Академии, на эти светящиеся кристаллы в ней — за то, что люди платят за них такую высокую цену, злюсь на себя, что видимо, недостаточно привлекательна, чтобы заставить Морвина забыть о тех препятствиях, которые он себе придумал, злюсь на… узор на запястье, который жжет огнем, на пульсирующую боль по нежной коже, которая не оставляет и шанса, чтобы действительно заснуть.
— Почему ты решаешь за меня? Почему ты всегда решаешь за меня? Что и когда я готова услышать, подвергать себя опасности или нет… быть с тобой или нет. Я думала, мы теперь «мы». А у тебя всегда только «я».
Не хотела, чтобы это прозвучало с такой детской обидой в голосе… но оно прозвучало. Возможно, потому что я и правда была очень сильно обижена.
Он мне не ответил.
Какое-то время я еще надеялась, что смогу заснуть, но ничего не выходило.
Как там сказала Ти? Я должна что-то вспомнить. Ну что ж, как раз есть время. Все равно кроме как в голове собственной копаться да ждать, когда же меня упакуют и отправят домой посылочкой — делать и нечего.
Но что я должна вспомнить?
Из того, что тревожило — пожалуй, больше всего хотелось вспомнить, откуда у меня этот узор. Я поняла только, что его появление как-то связано с Солейн, моей сестрой… при мысли об этом запястье полыхнуло такой болью, что я поморщилась. Значит, я на верном пути! И я решила, что попробую вспомнить все с самого начала — с момента, как я узнала об Академии пурпурной розы, попала в нее, познакомилась с Сол…
И я начала распутывать клубок воспоминаний, все дальше уходя по дорогам памяти.
Но почему-то мысли пошли совсем по другому направлению, заставляя сердце ныть, а веки — щипать от непролитых слез.
«…Эмма, ну давай погадаем на женихов!..»
«..Маэлин…»
«…И зачем же ты явилась в наш мир, маленькая хозяйка этого большого бедствия?..»
«…Так тебе теплее, Ледышка?.. — Почему Ледышка?.. — Расскажу когда-нибудь. Долго объяснять…»
«…М-м-м-м… да, это тот самый запах. Странные синие цветы и девушка-тайна. Ты все-таки мне не приснилась…»
«…Прости за неловкое приземление. Верховный маг Храма Хаоса напортачил с настройкой траектории. Не совсем удачно вышло. Хотя… это как посмотреть…»
«А вот ты… у тебя взгляд почему-то всегда ранимый. Беззащитный. Никогда не видел такого взгляда. Наши женщины — воительницы наравне с мужчинами. Для них оскорбительно быть слабее. Для них оскорбительно просить о помощи. А ты… твои глаза постоянно беззвучно меня о ней просят, и мне все труднее держаться в стороне…»
«…Ты — не развлечение, Маэли… Ты — мое наваждение!.. С того самого мгновения, как ветер принес твой запах. Больше всего на свете я мечтал бы разбить артефакт перехода и остаться с тобой навсегда. И любить, любить… Чтобы ты растаяла в моих руках, Ледышка… Чтобы позабыла все слова обоих языков и помнила только мое имя… — Морвин… Ну так останься! И люби…»
Предательские слезы все же выступили на глазах, намочили ресницы. А беспокойные, мятущиеся воспоминания все никак не желали успокаиваться — и жалили меня, жалили роем потревоженных ос.
«— И что же это за мысли такие, что ты так подозрительно улыбаешься? — Мысли о том, как мне нравится, что у меня такая ревнивая Ледышка. Люблю темпераментных женщин…»
«— Нам… пора. — Мы все равно опоздали. — Увидят. — Пусть. Я и так уже демаскировался. — Морвин! — Ледышка, чего ты боишься? Меня? — Нет, я… просто… — Просто иди ко мне…»
«— Кажется, это становится нашей традицией, Ледышка! И заметь, я тебя не стану торопить поскорее слезть с меня. Я же добрый, понимаю, что после долгого полета надо как следует отлежаться — вдруг сотрясение мозга!»
«— Отлично. Тогда прыгай! — Что?! Да ты совсем с ума сошел?! — Прыгай, говорю! Я тебя поймаю. Ты можешь мне доверять!»
Слезы бегут по щекам, а я боюсь их вытирать, чтоб он не заметил, что плачу.
Когда все так изменилось? Когда наше счастье утекло, как вода сквозь пальцы?
И тут же в груди кольнуло. Правильный ответ — когда мы перестали друг другу доверять. Когда на мой вопрос «О чем ты думаешь?» он сказал мне — «Не важно. Потом». А я… не стала ему рассказывать и тайком сделала… что?
Дыхание резко закончилось в груди.
Я рывком села и посмотрела на запястье — туда, где мерцал в полутьме почти стершийся силуэт увечного паука.
Я не сказала Морвину о письме Солейн.
Позволила червоточине подозрения вцепиться в наши чувства. Если бы мы открыли письмо вместе, если бы я прямо спросила его, правда ли то, что он был со мной лишь ради собственного Замка… я бы не оказалась один на один с гадкой, мерзкой магией, что терзала меня все это время. Он бы мне помог. И развеял бы все мои подозрения. Объяснил бы то, что я отказалась слушать — и в здравом уме я ни за что бы не отмахнулась от правды о том, что целый мир гибнет, а он всего лишь боялся неосторожным, преждевременным словом разрушить последнюю надежду на его спасение.
Ти была права — я действительно забыла кое-что важное. То, что важнее всего.
Забыла самое главное — что бы ни случилось… я люблю этого мужчину. Люблю таким, какой он есть. С его силой и слабостями, сомнениями и недостатками… любого. Потому что я полюбила его не за то, что он единственный мог проникнуть за Сферу и коснуться меня. И не за шикарную спину… хотя она у него и правда шикарная.
«За что вы любите свою пару?
— …Вот же интриганка… Ну хорошо. Я его люблю… просто потому что он — это он. Так достаточно?
