Сирены - Эрик Ластбадер

Больше всего ее пугало то, что она не знала ответа на него. Как должна действовать икона? Дайна подозревала, что многие до нее задавались таким вопросом, и тем, кто не мог ответить на него, не удавалось выжить или прожить в этом новом мире сколько-нибудь долго.

Возвратясь домой, Рубенс обнаружил ее растянувшейся на софе с большим стаканом в руке, заполненным наполовину. Рядом с ней на журнальном столике, заляпанном высохшими пятнами от пролитой жидкости, стояла бутылка «Столичной».

— Черт побери. Дайна, что происходит между тобой и этим сыщиком?

Она окинула его мутным, совершенно бессмысленным взглядом, и Рубенс коротким движением выбил из ее ослабевших пальцев стакан. Покатившись по подушке, он упал с глухим стуком на ковер. За ним протянулась темная полоса. Рубенс склонился над Дайной.

— Помощник садовника сказал мне... — Однако, безутешно рыдая, она уже повисла на нем так страстно, что весь его гнев бесследно улетучился. — Дайна, — шепотом повторял он без конца, укачивая ее на руках. — Что случилось?

Однако ей было просто нечего сказать ему.

Эль-Калаам начал с того, что извлек из ножен свой нож. Хэтер было шагнула к нему, но Рита резко дернула ее назад и покрутила у нее перед носом стволом автомата. Приложив указательный палец к своим чувственным губам, она выразительно посмотрела Хэтер в глаза и покачала головой.

Между тем Эль-Калаам уже успел передать свой автомат Малагезу, стоявшему чуть сбоку от него. Находившийся с другой стороны от стула Фесси жадно облизывал губы, шумно втягивая воздух при каждом вздохе. Его палец ласкал курок АКМ.

Эль-Калаам приблизился к Рейчел. Он приставил кончик ножа к блузке девочки. Попав на мгновение в луч резкого света, нож ослепительно вспыхнул.

В затянувшейся тишине треск разрезаемой ткани показался очень громким. Тело Рейчел стало проглядывать сквозь дырки между широкими полосками, на которые Эль-Калаам медленно и методично разрезал блузку. Ее смуглая кожа блестела в свете лампы. Вначале обнажились ее плечи, затем грудь, прикрытая тонким лифчиком с изящной линией кружев по верху. Крошечная розовая точка выступила между ее грудей.

— Вот так, — выдохнул Эль-Калаам. Острие ножа застыло в воздухе. — Как тебе это нравится? — Он впился взглядом в глаза девочки. Потом перевел его на ее плечи. Лезвие промелькнуло сквозь светлую полосу, темную и опять светлую, разрезав по пути одну из бретелек, на которых держался лифчик Рейчел. Слабо вскрикнув, она невольно попыталась закрыть грудь руками, но Малагез, державший их, не позволил ей этого сделать. Ее плечи тряслись; она смотрела прямо перед собой.

— Взгляните, — произнес Эль-Калаам. — Какие прелестные груди. Ты не согласен со мной, Малагез?

— Пожалуй, маловаты на мой вкус.

— Пустяки, это лишь вопрос времени, Рауль. Им нужно дать время. Ребенок пока растет. Она ведь еще не женщина. — Слезинка повисла на нижней реснице в правом глазу Рейчел. Она набухла, перевалилась через ресницу и, скатившись вниз по щеке, упала на тыльную сторону ладони Эль-Калаама. Тот улыбнулся.

— Это груди ребенка, — заметил Малагез. — Отдай их Фесси.

— Твоя беда в том, Малагез, что ты совершенно не способен заглянуть в будущее. — Эль-Калаам посмотрел на Рейчел. — Да, ты прав, сейчас это груди ребенка. Но скоро... о, они распустятся словно бутоны, превратившись в восхитительные груди женщины. — Улыбка внезапно пропала с его лица. — Если, конечно с ними ничего не случится.

— Например? — спросил Малагез. Эль-Калаам пожал плечами.

— Гм, не знаю. Однако, ты ведь знаешь, что такое наша жизнь. В ней может произойти все. Несчастный случай, например. — Что-то сверкнуло и тут же погасло в глазах девочки. — Или... возможно... попадется навстречу жестокий и порочный человек... скажем, женоненавистник. Кто-то, совершенно не ценящий женское тело. Гомосексуалист...

Фесси хихикнул. Его глаза были широко открыты и светились.

— Или, допустим, психопат. В мире полно сумасшедших. И вот, развивая этот пример, представим себе, что такой психопат поймал эту девочку однажды ночью.

Он подошел совсем близко к Рейчел, чья грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе.

— У него есть нож. — Острое лезвие опять скользнуло вперед. Луч света, отраженный им, упал на щеку девочки. Ее грудь задрожала.

— Этот человек — настоящий сумасшедший, — продолжал Эль-Калаам. — Он хватает молодую, симпатичную девочку за волосы, — взявшись за волосы Рейчел, он резко дернул назад, заставив ее запрокинуть голову. Его губы расползлись, и на лице появилось злобное выражение, — и тянет за них. — Он уставился сверху вниз на ее лицо.

— Затем он подносит нож к одной из ее грудей. — Девочка вздрогнула, ощутив прикосновение холодной стали. Воздух со свистом вырывался сквозь ее стиснутые зубы.

— И он говорит ей: «Сейчас я сделаю тебя похожей на мужчину». — Нож двигался горизонтально под грудью Рей-чел. Она закрыла глаза и задрожала всем телом.

— Вначале одну, потом другую.

Рейчел начала всхлипывать. Слезы хлынули из-под ее опущенных век. Она судорожно мотала головой из стороны в сторону.

— Нет, — сказала она.

— Что такое? — спросил Эль-Калаам. — Что такое?

— Нет! — закричала она, повышая голос, — Нет, нет, нет!

— Что, нет?

Рейчел закрыла глаза. Слезы катились по ее смуглой коже, сбегая вниз вдоль линии ее грудей.

— Не надо, пожалуйста.

— Ага, — произнес Эль-Калаам, не отводя нож от тела девочки. — Кажется, дело пошло.

В то утро Дайна спросила у Рубенса, не мог ли бы он уйти из офиса пораньше и заехать за ней на площадку.

— Я хочу выбраться в город сегодня вечером, — сказала она, и желательно вместе с тобой.

Огромный темно-синий «Линкольн» поджидал ее, когда она вышла наконец из своего трейлера. Увидев, что она приближается к машине, шофер Рубенса вышел из-за руля и открыл перед ней дверцу. Очутившись внутри, Дайна успела заметить Алекса, сидевшего на переднем сидении возле водителя, прежде чем Рубенс, подняв зеркальную перегородку из небьющегося пластика, окончательно не отрезал их от окружающего мира.

— Как дела? — поинтересовался он, целуя ее и беря за руку.

— Просто сумасшествие какое-то. — Слабая улыбка чуть тронула ее черты. — Мы почти закончили. Осталось переснять один-два эпизода, которым Марион недоволен, и все, мы закругляемся.

— Отлично, — отозвался Рубенс, делая вид, что не получает ежедневные отчеты о ходе работы от самого Мариона. Дайна знала, как обстоит дело в действительности, но им обоим нравилась эта игра.

— Как держится Джордж?

— Я думаю, он выдержит до конца, но всех тревожит его затея, связанная с финансированием ООП. Даже его агент беседовал с ним на эту тему, но все бесполезно. — Она стиснула его ладонь. — Налей мне чего-нибудь выпить.

Дайна настояла на том, чтобы они отправились в «Моонбили», шикарный двухэтажный ресторан в Малибу, который, особенно летом, предоставлял приятное глазу разнообразие по сравнению с роскошными заведениями, располагавшимися вдоль Норт-Кэмден-драйв и Норт-Кэнон-драйв на Беверли Хиллз.

Дайна выглядела растерянной, точно ее мысли витали где-то далеко, она почти физически ощущала, как волны энергии, излучаемые ею, широкими концентрическими кругами расходились по ресторану, достигая самых дальних уголков. Собственная власть ошеломляла ее, притягивая и отталкивая в одно и то же время. Все работники ресторана от метрдотеля до шеф-повара подходили к столу, почтительно осведомляясь, достаточно ли хороша еда и напитки. В результате ей удалось за обедом переброситься с Рубенсом всего несколькими словами.

От двери ресторана к автомобильной стоянке вела дорожка, вымощенная каменной плиткой. Ветер гнал по асфальту небольшие стаи песчинок, сворачивающихся в длинные жгуты, похожие на тела призрачных змеев, исчезавшие в темноте, как струйки дыма.

Рубенс и Дайна шагали мимо моря машин, залитого потоками бело-голубого света двух прожекторов, вознесенных высоко на алюминиевых мачтах. Огромные белые мотыльки трепыхались в мощных лучах, а рядом с ними порхала стрекоза, жадно пожиравшая мелких насекомых, привлеченных светом. Ее длинное изящное брюшко отливало зеленым и голубым.

Хромированные покрытия и всевозможные цвета и оттенки автомобильных красок, столь тщательно подобранные и очень, очень недешево стоящие, нивелировались в этом резком свете и выглядели почти одинаково. Это зрелище показалось Дайне фантастическим видением, пугающим своей банальностью, безобразным пейзажем, лишенным какой бы то ни было живой красоты. Она внезапно почувствовала себя так, точно оказалась на иной, абсолютно чужой для нее планете, а Земля, сохранившаяся для нее лишь в памяти, продолжала совершать свой вечный путь вокруг Солнца где-то за сотни миллионов миль отсюда.