Долгий путь в лабиринте - Александр Насибов

- У вас считаются с возможностью потерять Кавказ?

- Решение было принято до разгрома противника под Москвой, когда нам было очень трудно. Так что делайте правильные выводы.

- Да, сейчас иная обстановка...

- Итак, ваше первое задание, - планы насчет Кавказа, группы в Грозном, Майкопе... Кроме того, представляет интерес все, относящееся к "Бранденбургу-800" и легиону "Кавказ". Может случиться, что с вами свяжется мой коллега. Он скажет пароль: "Кланяется ваш добрый друг Артур". Отзыв: "Рад, что у него все в порядке". Запомнили? Ну вот, хорошо... Мы не условились насчет денег. Мы исходим из того, что работа должна оплачиваться. Тем более если она преследует благородные цели. Подумайте, назовите сумму. - Кузьмич встал, листок с записью, сделанной Тилле, вложил в его дневник.

- Хотите взять дневник? Я не дам его!

- Взамен я оставлю это. - Кузьмич положил на стол ключ от сейфа.

Тилле долго смотрел на ключ. Все еще не веря, достал из кармана связку ключей в кожаном чехольчике. Его собственный ключ был на месте.

- Как видите, мы имели возможность взять дневник, не спрашивая согласия его владельца. Потом решили, что обеими сторонами должна быть проявлена добрая воля... Дневник не может оставаться у вас.

- Я не дам его, лучше уничтожу. - Тилле вынул из дневника листок с записями. - И это не дам. Можете переписать текст. Разрешаю скопировать что угодно из дневника. Скопировать, но не больше. Потом он будет сожжен в вашем присутствии.

- Хорошо, - кивнул Кузьмич. - Понимаю ваши опасения, хотя и не разделяю их.

- Я сказал не все. Есть и другие условия. Я буду работать на вас до последнего дня войны независимо от того, как она сложится. Вы убеждены, что победят русские, - очень хорошо, в этом случае мне, как человеку, который много сделал для поражения нацизма, должно быть обеспечено соответствующее положение в послевоенной Германии. Но возможен - я бы сказал, более реален - иной финал... Это немцы находятся сейчас близ Москвы, а не русские близ Берлина. Короче, вы даете слово: если победит Германия, никто никогда не узнает о наших контактах. Со своей стороны я сделаю все, чтобы облегчить вашу участь... Почему вы улыбаетесь?

- Мы еще не договорились относительно денег.

- Да, деньги!.. Условимся так. Периодически вы делаете вклад на шифрованный счет в банк одной из нейтральных стран. Разумеется, в надежной валюте. Подойдет это вам?.. И не считайте меня циником. Мы живем во времена, когда преуспевают люди определенных принципов. Почему я должен быть исключением из общего правила?

...Кузьмич принялся за работу. В шестом часу сделал перерыв, походил по комнате.

- Что вы читаете? - спросил он Тилле, сидевшего у камина с книгой в руках.

- Берроуза. Слышали о таком?

- Автор "Тарзана"?

- Верно, он самый. У меня собрана вся серия. - Тилле показал на одну из полок стеллажа. - Очень занятно. Моим идеалом всегда был сильный человек, умеющий забраться на самую вершину, подчинить себе других, повелевать обстоятельствами.

- Гитлер из таких?

- Я бы сказал, ему повезло. - Тилле пожевал губами, недобро усмехнулся. - Ему очень повезло... Но потом он стал ошибаться...

- В чем же?

- Пренебрегает многими из тех, кто привел его к власти и сделался тем, что он есть теперь. И стоит ему покачнуться...

- Кого вы имеете в виду?

- Очень близких к нему людей. Однако обойдемся без фамилий...

И Тилле вновь взялся за книгу.

К десяти часам все было закончено.

- Сжигайте! - Кузьмич передал дневник его владельцу.

Дневник был разодран на части и брошен в камин. Бумага сгорела быстро. Но зеленый кожаный переплет еще долго корчился в огне и чадил.

- Вот и все, - мрачно сказал Тилле и помешал пепел кочергой. Как говорили древние, quod erat faciendum1.

1 Что и требовалось сделать (лат.).

- Согласен, - кивнул Кузьмич. - Думаю, сделано вовремя. Иначе могло быть и так: perdito tua ex te2.

2 Погибель твоя от тебя самого (лат.).

- Черт возьми, большевики знают латынь?

- Знают, как видите... - Кузьмич надел пальто, взял шляпу. Отвезите меня куда-нибудь к центру.

ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ГЛАВА

1

Шеф гестапо обергруппенфюрер СС и генерал полиции Генрих Мюллер оперся ладонями о стол и медленно поднялся на ноги, так медленно, что казалось, это стоило ему большого труда. Некоторое время он еще смотрел на прочитанные бумаги, потом вперил взгляд в офицера, стоявшего возле стола.

- Где этот человек?

- Здесь, обергруппенфюрер.

- Давайте его сюда...

Офицер вышел. Вскоре дверь кабинета вновь отворилась. Появился человек. Это был секретный сотрудник полиции безопасности - тот самый агент, который выследил Эссена, участвовал в его аресте, затем в схватке с Дробишем.

Тощий пожилой человек в клетчатых брюках гольф и кургузом пиджаке с вздувшимися карманами остановился у порога, вскинул руку и прокричал приветствие.

- Подойди, - сказал Мюллер. - Подойди и садись.

Агент приблизился, осторожно присел в кресло.

- Имя?

- Вольфганг Энгельгард Остеркампф.

- Ну и ну! - Мюллер покрутил головой. - С таким именем надо быть принцем крови, а не сыщиком.

Остеркампф не шевельнулся. Глаза его настороженно следили за всесильным шефом гестапо.

- Рассказывай, как все случилось.

- Я не виноват! - агент привстал с кресла. - Я все делал, как надо...

- Тебя не упрекают. Более того, за хорошую службу получишь награду. Говори, я должен знать подробности.

- Благодарю, обергруппенфюрер... Если начистоту, то все получилось как бы случайно. - Остеркампф осклабился, его желтое лицо покрылось сеткой морщинок. - Искал одного человека, а вышел на другого. С июля мы смотрим за замком Вальдхоф... Так вот, в прошлое воскресенье вижу: хозяин днем выехал в автомобиле. Вскоре он возвращается, и я определяю... Я два года проторчал на таможне, всякого насмотрелся. Иной раз подходит автомобиль с единственным седоком. Спрашиваю: "Везете что-нибудь?" Отвечает: "Нет". А я вижу врет.

- Сильно просели рессоры автомобиля?

- Так точно! Это сразу заметно, если машина небольшая, из дешевых. Иной раз мы находили по двести кило контрабанды... Вот и штандартенфюрер Тилле ехал в маленьком автомобиле. Когда через час он вернулся, было ощущение, что везет груз. Ну да мне что за дело? Может, купил что-то тяжелое, поместил в багажник... Но вечером он снова выехал, и автомобиль опять выглядел загруженным... Что же это везут то в замок, то назад? Вот я и отправился следом. Я сильно замешкался, пока добежал до места, где был спрятан дежурный "штеер". Словом, нагнал штандартенфюрера только возле Гедихнискирхе. Он как раз разворачивался, чтобы ехать назад.

- Высадил кого-нибудь?

- Не видел. Но я заметил: в конце улицы скрылся автомобиль, по виду - такси. Два дня мы искали эту машину. Нашли: сейчас в Берлине не так уж много таксомоторов. Шофер подтвердил: да, в тот вечер он взял седока близ Гедихнискирхе. Это был мужчина, судя по голосу, немолодой.

- Что еще установил шофер?

- Не разглядел пассажира: вечер, город затемнен... Клиент покинул такси у Ангальтского вокзала.

- И вы поехали на вокзал спустя два дня после того, как там исчез пассажир такси. Почему?

- Сам не знаю... Ну, потолкался в залах ожидания, буфете. Конечно, безрезультатно. Вышел на привокзальную площадь, заглянул в отель "Кайзерхоф" - это рядом, на краю площади. Минут десять поболтал с портье. Он и рассказал о клиенте. Это старик иностранец, который уже много лет наведывается в Берлин по делам своей фирмы, всякий раз останавливается у них... Накануне постоялец почувствовал себя больным. Ночью ему было плохо - метался в постели, стонал. Коридорная услышала, пыталась войти, но дверь была заперта, ключ оставлен в замке. К утру больному стало легче - отпер дверь и попросил кофе. Отказался от предложения вызвать врача. А вечером покинул отель.

- Куда он направился?

- Заказан билет на экспресс Берлин - Нюрнберг. К машине старика под руку вел швейцар - он едва передвигал ноги. И все же нашел в себе силы воспользоваться телефоном портье. Сообщил кому-то, что уезжает, просил проводить... Я не придал значения болтовне портье: ну заболел человек, спешит туда, где ему, вероятно, будет обеспечен надлежащий уход. К тому же он хорошо знаком работникам отеля, - следовательно, и полиции... Прошла неделя - и вдруг это происшествие в Бабельсберге. Я не знал о нем - находился в Вальдхофе. Узнал о случившемся только вчера, на утреннем инструктаже в полиции... Но вам уже все известно, обергруппенфюрер!

- Продолжай!

- Словом, ночью к партийному целленлейтору1 Бабельсберга постучал местный житель и поведал о странных делах, творящихся в доме по соседству.

1 Руководитель низовой организации НСДАП

- Кто этот человек?

- Некий Вернер Шенк. Ему семьдесят с лишним. Страдает астмой. Поэтому бедняге не спится. За ночь по нескольку раз выходит на улицу, чтобы глотнуть воздуха. Его домик рядом с коттеджем, где все произошло. Вот и в эту ночь Шенк никак не мог угомониться. Первый раз выбрался на волю в час ночи. И увидел, как из коттеджа вышел человек, сел в грузовичок, стоявший в конце улицы, и уехал. Ну, погулял Шенк и вернулся к себе. Снова проснулся от боли в груди, когда на часах было начало четвертого. Приступ астмы был сильный, Шенк распахнул окно. И сразу заметил тот же грузовик. Машина проехала мимо, остановилась на прежнем месте, от нее к соседнему дому прошли двое мужчин. Тут уже Шенк понял, что дело нечисто, вышел на улицу, прокрался к коттеджу. И явственно услышал, что там стонет человек. Пять минут спустя он стучался к целленлейтору. Еще через десять минут оба они были возле коттеджа. Вошли в калитку, стали под окном. Оттуда приглушенно доносились стоны, перемежаемые какими-то словами: видимо, больной бредил. Прислушавшись, Шенк едва не вскрикнул: это были русские слова! Он, Шенк, в первую мировую войну был в плену у русских, изучил там язык... Целленлейтор приказал ему бежать к телефонной будке и звонить в полицию, а сам остался у коттеджа. Полиция прибыла спустя двадцать минут. Дом был пуст. У его дверей лежал целленлейтор. Он уже не дышал... На следующий день нас повезли осмотреть дом. Там я увидел желтый саквояж с дорожным несессером и термосом. Вероятно, его забыли в спешке... Я и задумался: больной человек... саквояж с предметами, необходимыми в поездке... Короче, вспомнил разговор с портье в "Кайзерхофе". Через час мы были в этом отеле. Горничная, убиравшая номер больного иностранца, опознала саквояж.