Фантастика - 1979 - Виталий Севастьянов

И почему так получилось, что он сам вырастил собственную смерть, выкормил ее своей кровью, сохранил от холода и жары? Несправедливость этого казалась непостижимой.

Приснился какой-то путаный сон. Отец учил его плавать, и он барахтался в воде, пускал пузыри, но отец снова и снова бросал его в воду и смеялся. А потом оказалось, что это не вода, а бросает его отец с крыши высокого дома и он учится летать. Он кричал, кувыркался в воздухе, и люди шли мимо и вверх не глядели.

Он проснулся весь в поту. Сердце учащенно билось. И он услышал, что Дина тоже не спала, она тихо плакала, отвернувшись к стенке. И ему подумалось, что ее горе должно быть сильнее его страха. Он погладил ее по вздрагивающей спине и сказал: «Не бойся. Все будет хорошо, если я так тебе нужен». Но она только заплакала еще громче и прижалась к нему, и утро настало для них безрадостное.

Дина ушла на работу, а он так и остался в постели, расслабился, размяк. Не хотелось вставать, умываться, не хотелось есть и спать тоже не хотелось. Он рассеянно осматривал стены с развешанными картинами и этюдами, мольберты, тюбики красок, кисти в стаканах, и ему казалось, что все это напрасно и бессмысленно, что не так уж и велика его власть над превращением красок в новую реальность. И тут его разобрала злость. Почему он, мужчина, должен смиряться перед болью, почему он отдается ей на растерзание? Почему, наконец, он должен склоняться с покорностью фаталиста?

Он подумал о Дине и впервые почувствовал, как дорога ему эта женщина и как все-таки подло, не по-мужски, ведет он себя, а не борется, не ищет выхода. Но как справиться с болью? Как изменить свою судьбу? Злость придала его размышлениям ясность и безжалостность. Только в самом себе можно отыскать точку опоры. Ни в бессильных лекарствах, ни в слабом ноже хирурга нет спасения. Только усилие воли может помочь. Вот если бы…

Когда человек занозит руку, то он вытаскивает занозу другой рукой. Это волевое, направленное усилие. В то же время миллионы лейкоцитов со всего тела, не подчиняясь усилиям и воле человека, собираются в том месте, где проникла заноза, и противостоят чужеродному телу. И если бы человек, таким же волевым усилием, как движением руки, сумеет целеустремленно, сам собой управляя, создать нужные антитела, то, может быть, тогда человек станет полным хозяином самого себя.

…И он снова принялся за работу. Писалось тяжело, мелке дрожала рука, и эта дрожь выводила из себя. Он бросил с размаху кисть. Охряный мазок высветил стену. Вытянул руку перед глазами и долго гневно смотрел на нее, непослушную, словно бы одним взглядом можно было заставить ее не дрожать. Сжал и разжал пальцы. Они подчинялись его воле, но дрожь не зависела от его желания, и тогда, успокаиваясь и сосредоточиваясь, он стал искать в себе те веревочки, дернув за которые можно было бы управлять неуправляемым до сих пор. Первая победа далась нелегко. Он вспотел и, обессиленный, лег на диван передохнуть. Часто билось сердце, его удары отдавались в голове, и первые признаки наступающей боли запульсировали в висках. И Николай решил не ждать, когда боль пощадит его. Он стал нащупывать в себе ту таинственную пружину и, напрягаясь, мучаясь, разыскал ее, и сдвинул с места. Сначала неуверенно, потом осмысленно учился он этому странному искусству, как учится ходить ребенок, как балерины учатся владеть своим телом. И боль отступила, ушла. Разгоряченный непривычной работой, Николай уже быстрее нащупал «рычажок» управления сердцем, умерил его частоту. Измученный вконец, приказал себе заснуть и не заметил сам, как реальность перешла в сон.

Ни в этот день, ни позднее он так и не мог понять, что же тогда изменилось в нем, что же заставило природу уступить его воле.

Он скрывал происходящее от Дины, хотел сам найти разгадку, и однажды, после очередной изматывающей тренировки, во время которой учился управлять щитовидной железой, он заснул и увидел сон. Но во сне он не нашел отдыха. Даже места не переменил. Он по-прежнему находился в своей комнате и занимался тем, что рассматривал свое лицо в зеркале.

Одновременно он как бы находился внутри себя и видел причины своей боли. И он избавился от них, выбросив вон.

Он прошелся по комнате. Было легко и свободно. «Я здоров, — сказал он во сне сам себе, — я совершенно здоров».

Он вышел на балкон, взобрался на перила, посмотрел вниз, балансируя руками. С высоты девятого этажа люди казались лилипутами с тонкими голосами. Не волнуясь и не испытывая страха, он наклонился и лег на воздух и медленно поплыл по ветру, раскинув руки. Он знал, что где-то его ждет бесконечная красная равнина, но почему-то, чтобы попасть туда, надо было лететь вверх. Он не мог объяснить этого, он Просто знал, и эта убежденность сна не удивляла его.

Оказывается, он проспал весь день, и Дина разбудила его.

— Ты опять ничего не ел? — спросила она тихо.

Веки у нее были красными, и даже косметика не могла скрыть этого.

— Не переживай так сильно, — сказал он. — Мне кажется, что я уже не умру.

— Сходи к врачу, — сказал она как-то. — С тобой что-то творится…

— Неладное? — закончил он. — Непохожее на описание в умных книгах?

— Вдруг ошибка в диагнозе? — быстро заговорила Дина. — Бывают же ошибки. Сходи, пожалуйста, я тебя очень прошу.

— Хорошо, — согласился он.

Он много раздумывал и пришел к выводу, что эволюция неминуемого должна привести к созданию нового человека, пойти по пути овладевания человеком своим собственным телом.

Но что же будет тогда, когда новый человек усилием воли начнет изменять себя?

Он разыскал своего лечащего врача.

— Проверьте меня, — сказал он. — Что-то я никак не пойму, что со мной. Даже неудобно.

Врач осмотрел его, расспросил о жалобах и попросил подождать минутку. Пришел он с профессором. Тот стукал молоточком, ощупывая голову. Потом его повели в рентгенокабинет. Делали снимки.

Потом профессор попросил его раздеться и лечь на диван.

Ощупывал всего, хмурился, а Николай улыбнулся и сказал:

— Можете не скрывать от меня. Я знаю кое-что сам.

— Поздравляю вас, — сказал профессор. — Откуда же вы знаете об этом? Вас кто-то уже обследовал?

— Я сам себя обследовал. И как раз пришел с вами поговорить обо всем. Мне кажется, что я умею управлять собой полностью и скоро научусь летать. У меня появился… новый орган — орган антигравитации. Вот он вырастет, и я смогу летать. Как вы думаете, это здорово?

— Да, конечно, — сказал профессор, внимательно глядя на Николая. — Это очень интересно. И давно вы убедились в своих… э-э, новых возможностях?

— Недели две назад. И я думаю теперь, что с помощью нового органа я научился тому, что имею. Неужели вы не понимаете, что я первый человек, преодолевший скачок в эволюции! Природа ищет, она создает новые органы, но случаются и неудачи. Вы понимаете?