Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

Чехословацкие события показали, что переброска наших войск через Карпаты дело очень трудное и опасное — это очень «узкое» место. И нам кажется, что этот вопрос надо решать срочно,— надо написать письмо в ЦК КПСС о строительстве и реконструкции автомобильной дороги через Кар­паты.

В тот же день переговорил с В. И. Капитоновым по поводу назначения персональной пенсии союзного значения И. И. Вив- диченко. На этом совещании дал задание секретарю ЦК подго­товить неотложные и перспективные вопросы для постановки их перед руководством ЦК КПСС.

30 января 1969 года. Заседание Политбюро ЦК КПСС. Решался ряд важных вопросов, но поражает абстрактность в подходе к решению конкретных насущных, актуальных вопро­сов. Захлестывают все и вся «всеобъемлющие» проблемы. А как надо иметь больше реализма, трезвого подхода, знания жизни, истинного положения вещей. Часто разрабатываем «об­ширные мероприятия» и мало задумываемся, что же они на самом деле дают нам, а зачастую к этим «мероприятиям» и не возвращаемся. Ох, как заедает живое дело формализм.

31 января был на приеме у Суслова М. А. Поставил много вопросов в связи с предстоящим празднованием 50-летия Акаде­мии наук Украины. Наши предложения выслушал, молчит или поддакивает, но не решает.

Говорил о несправедливости при выборах в АН СССР — от большой республики Украины в составе союзной академии очень мало ученых, хотя и достойных этого; о строительстве дороги через Карпаты; о политическом плакате — его значении и поощрении плакатистов; об организации сельскохозяйствен­ной Академии наук в республике. Обратил внимание, что наши западные области очень отстают в своем развитии от погранич­ных областей и районов Румынии, Венгрии, Чехословакии, Польши. Нам надо уделить больше внимания промышленно­культурному, экономическому развитию пограничных областей и районов на Западе. Высказал Суслову свое мнение, что у нас мало глубоких, продуманных статей в наших журналах и газетах по интернациональному воспитанию. А если и появляются ста­тьи, то в своем большинстве они ходульные, неубедительные, а иногда даже искажают истинную ленинскую национальную политику. Это все наносит большой вред нашему общему де.пу. Суслов тоже молчит. В лучшем случае что-то «мычит» не совсем внятное. Еще раз убедился, что Суслов — человек в футляре: как будто все понимает, поддакивает, поддерживает, но ничего не решает. Грубо говоря, он напоминает социал- соглашателя, политикана-приспособленца на все времена. Труд­но с такими «руководителями» работать, от них всегда можно ждать чего угодно. Неизвестно, когда, но будет предано гласно­сти, чего больше принес партии такой «деятель», как Суслов,— пользы или вреда. Скорее второго.

Февраль 1969 года. Первого февраля возвратился из Москвы в Киев с каким-то тягостным чувством неудовлетворенности. Я еще раз убедился в том, что, чтобы решить конкретный вопрос, нужно большое упорство, настойчивость, доказатель­ства и подчас даже крупный разговор. А такая постановка вопросов «начальству» не нравится, и оно поглядывает на тебя искоса — мол, неспокойный человек.

Разбирал почту, нужна очень чувствительная реакция, что­бы понять всю сложность обстановки как внутренней, так и внешней.

В помещении Верховного Совета УССР проходило партий­но-хозяйственное совещание работников угольной промышлен­ности республики. Присутствуют: министр Братченко, заведую­щий Отделом ЦК КПСС, ведающий углем, ответственные ра­ботники Госплана СССР. Совещание было полезным и прошло хорошо. Мое выступление длилось 50 минут, в нем не были обойдены никакие острые углы. Шахтеры отнеслись с большим пониманием к нашим трудностям и недостаткам. С людьми надо говорить прямо, откровенно — не завораживать их словоблуди­ем, все равно эта фальшь быстро распознается.

Дегтярев (Донецк) сообщил, что отзывы шахтеров на сове­щание очень хорошие, а все потому, что говорили правду, хотя это и нелегко, тем более если она горькая.

Выслушал товарищей по работе, их высказывания о плохом и хорошем настроении избирателей. Там, где нецроявляют элементарной заботы о людях, не работают с ними, обращают­ся грубо, бюрократически, там настроение плохое, больше того — просто озлобленное. А вообще надо менять форму работы с людьми, и в особенности в предвыборных кампаниях, уж больно много обещаний, формализма, казенщины.

13—23 февраля 1969 года. Обстановка довольно сложная, в особенности среди молодежи, студенчества, творческой интел­лигенции, интеллектуалов. Немало молодых ученых, в том числе и по специальным наукам, почти открыто высказывают свое несогласие по проведению нашей политики в вопросах истории^ национальной политики. Открыто заявляют, что 3—4% молодежи, может быть, поддерживают «генеральную линию» — остальные фальшивят и лицемерят. Ученые, про­фессора часто приспосабливаются, боятся навлечь на себя гнев, если они скажут правду. Вот в таких условиях надо готовить республиканский слет студентов, как ни трудно и сложно, но проводить надо. Если при этих условиях мы не будем работать с молодежью, будут работать за нас и против нас. К сожале­нию, в Москве многие из руководства всей сложности обстанов­ки не понимают по причине оторванности от жизни и, больше того, убеждены, что все идет хорошо. Пытаются разрешить сложные вопросы «ораторским искусством», и то далеко и не всегда удачно. Вредно и опасно, когда молодежь перестанет окончательно нам верить.

Т51желое положение складывается на юге Украины, гибнут озимые, так как там большие морозы при отсутствии снежного покрова. Начались сильные пыльные бури, ветер 35—40 м/с, просто ураганы. Причинен большой урон не только сельскому хозяйству, но и промышленным предприятиям. В Донецкой, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской областях пылью попереметало дороги, кое-где переметы на дорогах и у посадок достигают 2—2,5 метра высоты. На дорогах стоят по 300—400 автомашин и автобусов с людьми.

Москва. Заседание Политбюро ЦК КПСС. Обсуждали во­просы мероприятий по ликвидации последствий стихийного бед­ствия на юге Украины (сильные ветры, ураганы, в ряде мест повалены опоры электропередачи, много сорвано крыш, разру­шено жилых домов и обш;ественных зданий) в области сельско­го хозяйства и промышленности. Выступил на Политбюро с ин­формацией положения дел в республике, внес ряд конкретных предложений. Многие к ним отнеслись с пониманием и должной положргтельной оценкой. Но странное явление: Брежнев ерзал на стуле, как будто бы я говорил в своих предложениях о его личных недостатках. Странно, плохо, опасно, когда руководи­тель разумные предложения, от кого бы они ни исходили, воспринимает с какой-то особой «осторожностью», даже опа­ской. Что будет дальше, посмотрим, но это ненормально и не может создавать свободного обсуждения важных государствен­ных и народнохозяйственных, тем более политических вопро­сов.

В ЦК КПУ провел совещание с членами Политбюро, секре­тарями ЦК и заведующими отделами ЦК КПУ. Проинформиро­вал, как обсуждались вопросы в ЦК КПСС, какое принято решение и что нам надо делать в области сельского хозяйства в связи со стихийным бедствием. Намечен ряд конкретных мероприятий.

Получил анонимное письмо на 19 страницах — содержание предупредительно-угрожающее, террористического порядка. В нем сказано, что я как член Политбюро ЦК КПСС обязан предупредить Брежнева, что если он не изменит своей полити­ки, то будет плохо. Далее продолжалось: «Народ его не любит и не верит ему, он много говорит и мало чего делает». Я преду­преждался в этом письме, что «если я не выполню требования, то буду нести ответственность». Письмо, адресованное Брежне­ву, Подгорнрму, Косыгину, было написано на машинке. Оно было злобное, дерзкое. Познакомившись с этим письмом, я его отправил в Москву, в КГБ, со своей «сопроводиловкой» с прось­бой принять меры к розыску автора письма. В подтверждение угрозы мне в мой адрес пришла посылка с ручной гранатой и запалом, набором боевых патронов к винтовке, карабину и пистолетам разных систем, все это, очевидно, в подтвержде­ние того, что писавший располагает определенным «арсеналом» оружия, и шутить тут, мол, нечего. Вместе с письмом на имя Брежнева, Подгорного, Косыгина получил и я лично письмо. Вот его содержание:

«Петр Ефимович!!! На Ваше имя 12 февраля с/г выслана бандероль из Москвы (Шелесту П. Е.), получите ее в п/о № 21, напротив памятника Ватутину. В бандероль вложена гостайна, поэтому распечатайте ее лично и доставьте адресату — спеши­те, так как там указаны сроки, за промедление Вас не похвалят. Выбрали первым адресатом Вас, потому что Вы как прибли­женный лучше всего исполните наши требования. За неиспол­нение — СМЕРТЬ!!! Игнорировать нас и хорохориться не сове­туем, тем более не имеет смысла, так как мы доведем содержа­ние другим способом, а как будете выглядеть Вы? Рассчитыва­ем на Ваше содействий нашей партии, на Ваш здравый ум...»