Записки об Анне Ахматовой. 1938-1941 - Лидия Чуковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
76
Город, по случаю войны с Финляндией, был затемнен.
77
«Сергунька поправился, порозовел. Обычно минут за двадцать до обеда, когда уже накрывали на стол, он уже усаживался на свое место с ложкой в руке и терпеливо ждал еды» (Н. Крандиевская-Толстая. Гранатный переулок// Звезда, 1939, № 9, с. 171).
78
Думаю – «Дневник» Суворина, но уверенной быть не могу.
79
Название, придуманное Анной Андреевной для какого-то из ее стихотворных циклов. Для какого – не помню. Как утверждает Э. Г. Герштейн в своей работе «Лишняя любовь», это цитата из стихотворения Льва Гумилева, обращенного к ней.
80
Думаю, этот перечень расшифровывается следующим образом: «Ива»; «Мне ни к чему одические рати»; «Когда человек умирает»; «Подвал памяти» – то есть: БВ, Тростник; БВ, Седьмая книга; БВ, Тростник и ББП, с. 196 (№ 10; № 11; № 12; № 24). О том, как впоследствии А. А. восстанавливала «Подвал памяти» вместе со мною, см. том второй моих «Записок».
Когда я слышала впервые стихотворение «Мне ни к чему одические рати», последнюю строку А. А. прочла так: «На радость вам и на мученье мне».
81
Не согласилась предложить редакции «Подвал памяти».
82
«Песенка» («Бывало, я с утра молчу») – БВ, Anno Domini; «Я и плакала и каялась» – ББП, с. 53; «Я не любви твоей прошу» – БВ, Четки; «Небо бело страшной белизною» («Белая ночь») – ББП, с. 281.
83
Пушкин ни при чем, это шифр. В действительности А. А. показала мне в этот день свой, на минуту записанный, «Реквием», чтобы проверить, все ли я запомнила наизусть. Тогда в цикл входили следующие стихи: «Уводили тебя на рассвете», «Тихо льется тихий Дон», «Показать бы тебе, насмешнице», «Семнадцать месяцев кричу», «Легкие летят недели», «Приговор», «К смерти», «Хор ангелов великий час восславил», «Узнала я, как опадают лица…» Входило ли уже «Нет, это не я, это кто-то другой страдает» – я припомнить не могу; и в «Тихом Доне» не вполне уверена.
84
Прочитала мне, кроме «Реквиема», два стихотворения: «Не столицею европейской» и, по-видимому, «Это было, когда улыбался»; № 13. (Тогда второе в «Реквием» не входило; А. А. включила его в цикл только в 1962 г. Строки: «Это было, когда улыбался / Только мертвый, спокойствию рад» – я запомнила иначе: «бесчувствию рад».)
85
Объяснила, что ее стихотворение «Не столицею европейской» посвящено Осипу Мандельштаму. В 1974 году оно было опубликовано в Париже в сб. «Памяти А. А.» не совсем в том виде, в каком я его в свое время запомнила. Привожу тогдашний вариант:
Не столицею европейскойС первым призом за красоту —Душной полночью енисейской,Пересадкою на Читу,На Ишим, на Иргиз безводный,На прославленный Атбасар,Пересадкою в лагерь Свободный,С трупным запахом грязных нар, —Показался мне город этотТою полночью голубой,Он, воспетый первым поэтом,Нами грешными – и тобой.
В парижском сборнике стихотворение озагдавдено «Немного географии». Когда это заглавие возникло, не знаю; во всяком случае, гораздо позднее, чем были написаны стихи; неожиданно я столкнулась с этим же названием в книге П. Лукницкого «Путешествие по Памиру» (М., 1955). Так названа одна из подглавок.
А. А. и писатель Павел Николаевич Лукницкий (1900–1973) были знакомы с 1924 года. О нем и об их общей работе см. подробнее т. 2 и т. 3 моих «Записок». В настоящее время опубликована книга: П. Н. Лукницкий. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Том 1. 1924–1925 гг. Paris: YMCA-Press, 1991.
Стихотворение «Немного географии» впервые напечатано в России в 1987 году М. Кралиным в журнале «Знамя», № 12. Вариант избран парижский.
86
Когда я запомнила все стихи, А. А. сожгла их в печке.
87
Шифр. Читала «Софью Петровну».
Повесть о М. Михайлове была мною задумана в 37-м году. Толчком для этого замысла послужила заметка Герцена под названием «Убили», – о гибели поэта на каторге. Я начала собирать материал. Но о Михайлове я так и не написала, а написала «Софью Петровну» – повесть о 1937 годе «впрямую». О ней и идет речь…48.
88
БВ, Тростник; № 14.
89
Федор Кузьмич – поэт Федор Содогуб.
90
Максимидиан Волошин.
91
«Над водой» – ББП, с. 49.
92
«Ты – отступник: за остров зеленый / Отдал, отдал родную страну» – ББП, с. 133.
93
Ахматова имеет в виду свое выступление (вместе с Мережковскими) в заде Тенишевского училища в начале 1918 года. Там она прочла два стихотворения: «Молитва» (БВ, Белая стая), «Высокомерьем дух твой помрачен» (ББП, с. 114), а споткнулась, по-видимому, на третьем: «Ты – отступник: за остров зеленый / Отдал, отдал родную страну» – см. альманах «Минувшее» (М., 1991, № 3, с. 160–161), в статье Дм. Сегала ««Сумерки свободы»: О некоторых темах русской ежедневной печати 1917–1918 гг.». Вечер, при участии других знаменитых писателей, устроен был в пользу Политического Красного Креста. Об этом вечере см. «Петербургский дневник…» Зинаиды Гиппиус (сб. «Память». Вып. 4. Paris, 1981, с. 365) или ««Черные тетради» Зинаиды Гиппиус» (сб. «Звенья». Вып. 2. М. – Спб., 1992, с. 61).
94
Лариса – Лариса Михайловна Рейснер.
95
О ночном артистическом кабаре «Привал комедиантов» – см. «Записки», т. 2, «За сценой»:180
96
Радлов.
97
«И черную змейку, как будто прощальную жалость,/ На смуглую грудь равнодушной рукой положить».
98
Давиденкову, мать Аевиного товарища, Коли… Ксения Григорьевна очень любила Ахматову, но, ничего не понимая в ее труде и в ее характере, постоянно вызывала гнев Анны Андреевны попытками бесцеремонной опеки.
99
Каира? Не помню.
100
О Рыбаковых см. 76.
101
Эйхенбауму.
102
Это снова шифр. Пушкин тут ни при чем. «Лунный круг» – слова из «Реквиема» Анны Ахматовой, из «Посвящения»: «Что мерещится им в лунном круге?». Пользуюсь случаем указать, что в отличие от текста, опубликованного сначала за границей (Мюнхен, 1963), а в 1987 году на родине (см. журнал «Нева», № 6), эпитеты в первых пяти строках «Посвящения» запомнились мне по-другому: «Не течет могучая река» вместо «великая» и «великая тоска» вместо «смертельная». Замены ли это, сделанные Ахматовой позднее, или ошибка моей памяти – утверждать не берусь. № 15.
