Прекрасная сторона зла - Вероника Белоусова

– Сейчас бы глоток крови, – мечтательно говорит Америго, пряча наши доспехи за небольшим выступом. Не испытываю подобного желания, но согласно киваю. Достаю два пистолета с серебряными пулями. Столько же серебряных кинжалов, несколько гранат. Прихватываю с собой автомат и патроны.

Минуем двор. Поднимаемся по лестнице, ведущей в дом. Америго одним движением ноги выбивает дверь. Из дома тут же выбегают двое здоровенных мужиков с автоматами наперевес. Ждали нас, голубчики. Брат хватает одного и, прижав его спиной к себе, шепчет ему на ухо:

– Пригласи меня в дом, красавчик, пока я не свернул тебе шею.

Разделываюсь со вторым. Выбиваю из его рук оружие. И сворачиваю шею, прежде чем он успевает разобраться в ситуации.

– Ну, же! – продолжает настаивать Америго, слегка душа строптивого охранника, который наотрез отказывается оказать любезность. Подхожу к нему и смотрю в глаза.

– Ты хочешь пригласить нас на вечеринку, – внушаю я, потом вспоминаю слова Саида о том, что это мистические существа в прошлом, и на них внушение не работает. Вытаскиваю кинжал и приставляю к его горлу. Серебро оказывает на парня какое-то странное действие. Его кожа при соприкосновении с металлом начинает изливать золотой свет, и он вопит, извиваясь от боли.

– Приглашение, – нараспев напоминает Америго.

– Проходите в дом, – хрипит несчастный. Переступаю порог и слышу, как хрустят его шейные позвонки.

– Саид сказал, что их четверо, – оборачиваясь к Америго, говорю я. – Мне кажется, что их больше. Не расслабляйся.

В холле светло и пусто. Здесь пахнет кожей и дорогим парфюмом. Хрустальная люстра, что свисает над нашими головами, кажется огромным космическим кораблем. Пол украшает красная дорожка. Проходим холл и останавливаемся возле лестницы.

– Ты знаешь, куда теперь идти? – спрашивает меня Америго. Лишь пожимаю плечами. – Вот, черт…

Слышатся мягкие шаги, и на лестнице в сопровождении двух мужчин появляется Амалик. Он одет в белый костюм-тройку и выглядит более чем торжественно. Улыбается нам милейшей улыбкой демона-обольстителя. По телу тут же разливается слабость, смешанная с лёгкой эйфорией и сонливостью.

– Я знал, что вы придете. Ведь без вас праздник не может состояться. Рад, что не оправдали моих ожиданий и не пошли с западной стороны, – говорит он. – Небольшой плюс к вашей карме.

Делает жест рукой, и его спутники стреляют в нас. Прежде чем мы успеваем увернуться, серебряные пули сражают меня и Америго, заставляя упасть на пол.

Первое, что я слышу, когда прихожу в себя, это звук капающей воды. Она капает методично, со звоном ударяясь о твёрдую поверхность. Раз, два, три… Но через пару минут это начинает раздражать, а через десять превращается в пытку. Наконец у меня появляются силы, чтобы открыть глаза и приподняться на локте. Оглядываюсь по сторонам. Вижу Америго, который лежит в углу, широко раскинув руки. Его сердце уже бьется, но он еще не пришел в себя. Мы находимся за решеткой, в помещении, где тускло горит свет и чертовски холодно. Проверяю карманы. Пусто. Значит, перед тем, как запихать сюда, нас тщательно обыскали. Подхожу к брату, начинаю его тормошить. Он со стоном разлепляет веки, непонимающе смотрит на меня.

– Сдохнуть второй раз за вечер – это перебор, – хрипит он, прижимая руку к груди.

– Надо думать, как выбраться отсюда, – говорю я. – Времени почти не осталось.

– У тебя есть часы? – цепляясь за стену, чтобы подняться, спрашивает Америго.

– Разумеется, нет. Эти сволочи даже носовые платки забрали.

– Без них мы точно эту ночь не переживем, – откликается Америго, тщательно обыскивая себя.

– Ты что-то потерял?

– Надежду, – задумчиво отвечает Америго, не желая толком ничего объяснять. – Итак, каков наш план?

Не успеваю ответить, слышатся чьи-то легкие шаги. Через минуту перед нами появляется девочка лет восьми в белом платье. У нее льняные волосы и светло-голубые глаза. В руках она держит огромного плющевого зайца с одним глазом. Подходит ближе, хватается за прут и внимательно рассматривает нас.

– Вы ведь вампиры, да? – спрашивает она.

– Как ты догадалась? – опускаясь перед ней на корточки, спрашивает Америго.

– Подслушала разговор взрослых. Здесь нечего делать, скучно. Одно развлечение – слушать, о чем говорят, – с недетской тоской говорит девчушка. – Вас убьют, вы знаете?

– Ты ведь можешь не допустить этого, – мягко произносит Америго, – если поможешь нам отсюда выбраться.

– Тебя ведь Петра зовут? – спрашиваю я, когда девочка задумчиво опускает голову и собирается уйти.

– Как ты узнал? – ее голос звучит строго.

– Дружу с твоей мамой, видел у нее твои фотографии. Ты очень красивая.

– Ах, да… Мама, – Петра закусывает нижнюю губу. – Она все время плачет, когда приезжает к нам.

– Мама любит тебя.

– Я тоже ее люблю. Но это ничего не изменит, потому что сегодня вечером все закончится, – печально говорит Петра. – Меньше, чем через час.

– С чего ты взяла?

Наша собеседница лишь горько усмехается.

– Вы ведь тоже это знаете, а зачем-то дураков из себя строите… – вздыхает она. – Амалик рассказал мне, как все будет. И даже показал мне место, куда я отправлюсь после того, как мне перережут горло. Там красиво: много бабочек, и нет зимы. Но мой брат, Фео, его там со мной не будет, а это очень плохо.

– Ты видела Айлин? – снова перехватывает нить беседы Америго.

– Да, видела. Она уже проснулась и переодевается к обряду, – с безразличием сообщает Петра.

– Можешь ей передать кое-что? – осторожно просит Америго.

– Нет, – качает головой Петра, – Амалик узнает и будет злиться, а это страшно.

– А ты аккуратно, не подставляясь. Сделай это для нас. Мы же смертники, это наша последняя воля, единственное желание, которое осталось, - сообщить весточку нашей подруге, – настаивает Америго.

– А как же мои желания? – спрашивает Петра, глядя на моего брата. – Как быть с ними?

– Чего же ты хочешь? – наклоняя голову в бок, спрашивает Америго.

– Ходить в школу, заниматься танцами, болтать с подружками. Жить, как все дети, – отвечает Петра.

– Зотикус, занеси все это в наш волшебный список, - оборачиваясь ко мне, просит Америго.

– Ладно, говори, что передать Айлин, мне надо идти, – торопится Петра.

Лицо Америго тут же становится серьёзным. Он пальцем манит к себе девочку и, наклонившись, что-то шепчет ей на ухо. Потом касается подбородка, заглядывает в глаза и нараспев произносит слова на незнакомом мне языке. Предполагаю, что на аквидонском. Зрачки Петры расширяются, и она покорно внимает ему. Как зачарованный, смотрю на все это.