Звездоплаватели - Георгий Мартынов

По звуку голоса все поняли, что Константин Евгеньевич волнуется.

– Они привезут с собой много нового, - заметил Коржевский.

– Какие счастливые! - вздохнул Князев.

Больше ни одного слова не было сказано. Волновался не один Белопольский, волновались все, но старались не показывать этого. Обед закончился в полном молчании, быстрее обычного.

– Пошли! - сказал Зайцев, вставая первым. - Ангар надо закончить сегодня. Завтра с утра приступим к сборке самолета.

И вот когда четыре человека прошли в выходную камеру, а остальные в обсерваторию, чтобы приготовить нужные приборы, внезапно раздался пронзительный свист, настолько громкий, что все, находившиеся на корабле за толстыми металлическими стенками, невольно заткнули уши. Начавшись на низкой ноте, свист быстро поднялся до сверлящей мозг высоты и сразу прекратился.

Белопольский и Пайчадзе как раз в этот момент находились у окна обсерватории. Только они двое видели, как из чащи леса вырвалось что-то желто-серое, мелькнуло в воздухе и скрылось и тучах.

Только одну секунду они стояли неподвижно, ошеломленные, не понимая, что произошло на их глазах.

С подавленным криком Белопольский бросился к выходу.

Еще мгновение - и дробный звонок тревоги прозвучал по всему кораблю. Вспыхнули над всеми дверями и люками красные лампочки.

– По местам! - прозвучало из всех репродукторов.

Корпус звездолета уже дрожал мелкой дрожью от работы двигателей. "СССР-КС3" стремительно поднимался, наращивая скорость.

Внезапный старт застал экипаж врасплох. Люди упали там, где их застал сигнал тревоги. Ощущение повышенной тяжести показало им, что корабль находится в полете не как реактивный самолет, а как ракета. Было ясно, что он покидает Венеру, но, кроме Пайчадзе, никто не понимал причины. Четверо лежали на полу выходной камеры, вернее на боковой стенке, ставшей полом, трое - в обсерватории.

Белопольский, очевидно, находился на пульте. Не ожидая выполнения своей же собственной команды, он начал ускоряющий полет. Только очень серьезная причина могла заставить его это сделать.

Люди лежали, стараясь не шевелиться, терпеливо ожидая, когда прекратится работа двигателей и они смогут пройти на пульт и узнать, что случилось.

Тридцать три минуты томились они полной неизвестностью, но никому не пришла в голову правильная догадка. Каждый делал самые невероятные предположения и сам же отвергал их как совершенно нереальные.

А когда появилась невесомость и они поняли, что звездолет летит в пространстве на полной скорости, раздался одновременно заданный вопрос, обращенный друг к другу:

– А как же Мельников и Второв?

Двое членов экипажа как будто остались на Венере. У Андреева мелькнула мысль, что Белопольский сошел с ума. Но только он успел это подумать, из репродуктора раздался голос командира звездолета:

– Арсен, к телескопу! Топорков - к локаторам! Во что бы то ни стало найти корабль!

И тогда все поняли, что означал слышанный ими свист. Звездолет Фаэтона улетел с Венеры. В нем улетели неизвестно куда Мельников и Второв.

Как это могло случиться?.. Почему заработали двигатели кольцевого корабля?..

И нарушавший все правила молниеносный старт получил объяснение - "СССР-КС3" ринулся в погоню за космическим кораблем фаэтонцев. Если удастся быстро нагнать его, Мельников и Второв могут быть спасены. Но с какой скоростью летит этот корабль? Этого никто не мог знать.

Белопольский сидел в кресле у пульта. Казалось, он внимательно наблюдал за показаниями приборов, как всегда спокойно ведя корабль. Но Зайцев, "войдя" в рубку, в первую секунду не узнал своего командира. Перед ним был дряхлый старик. Не верилось, что это тот самый человек, которого он видел всего полчаса назад.

Белопольский повернул голову и посмотрел на инженера. Слезы бежали по его щекам, но он даже не пытался скрыть их.

– Что мне делать, Константин Васильевич? - спросил он. - Никто, кроме меня, не сможет довести корабль до Земли. А я… не смею вернуться.

Столько отчаяния было в этом голосе, что Зайцев почувствовал, как у него сжалось сердце от нестерпимой жалости.

– Вас никто ни в чем не упрекнет, - сказал он как мог мягко.

– Ни в чем?.. О нет, я виноват! Нельзя было пускать их на этот проклятый корабль!

– Если кто-нибудь виноват, то только они сами. Они стали жертвами собственной неосторожности.

– Жертвами? - Белопольский вздрогнул. - Да, вы правы! Они погибли. Где это кольцо?! - вскричал он, протягивая обе руки к экрану. - Куда оно улетело? Что если сейчас мы летим в противоположную сторону?

– Может быть, удастся его обнаружить. Не отчаивайтесь!

Белопольский сжал голову руками:

– Нет! Мы его не найдем. Это невозможно! Не надо было улетать с Венеры. Еще одна ошибка, последняя. Четыре жертвы! Четыре жертвы в одном рейсе!..

Зайцев видел, что автопилот не включен. Но может ли Константин Евгеньевич вести корабль в таком состоянии? Инженер вышел, чтобы позвать Андреева.

– Белопольский выглядит невменяемым, - сказал он доктору.

– Сильнейшее нервное потрясение, - ответил Андреев. - Ничего удивительного. Я пройду к нему, а вы пока не входите. Жаль, что Арсен Георгиевич не может покинуть обсерваторию.

И три часа, не теряя надежды, искали в просторах звездного мира исчезнувший звездолет. Тщетно! Его нигде не было!

Куда улетел он, никем не управляемый, не руководимый разумом человека? Где и когда закончит он свой последний полет? Куда доставит безжизненные тела двух человек, унесенных им? Может быть, прямо в огненные объятия Солнца!..

"А что если они успели выйти из корабля, - невольно думал каждый член экипажа "СССР-КС3". - Что если наш поспешный отлет погубил их, вместо того чтобы спасти?"

Но никто не осмелился высказать эту страшную мысль.

Белопольский почти не покидал пульта. Дни, а часто и ночи, он просиживал в кресле, безучастный и равнодушный ко всему.

– Я доведу корабль до ракетодрома, - сказал он как-то Арсену Георгиевичу.

Все были уверены, что эти простые и естественные слова таят в себе зловещий смысл.

Белопольский знал, что не переживет всего, что случилось, как он думал, по его вине. Разве не он увлек Баландина к озеру? Разве не он послал на смерть Мельникова и Второва?.. Его надломленные силы поддерживало только сознание долга перед семью людьми, жизнь и смерть которых зависела от него.

– За ним надо внимательно наблюдать, - говорил Пайчадзе. - Особенно в момент финиша. А когда мы сдадим его с рук на руки Камову, все будет в порядке. Сергей Александрович сумеет вернуть его к жизни.

В ОБЪЯТИЯ СОЛНЦА!

Первое, что бросилось в глаза обоим звездоплавателям, когда уже знакомым путем они проникли в граненый шар центра звездолета, была темнота. Голубое пламя в каменной чаше - могиле последнего фаэтонца погасло.

– Очевидно, - сказал Второв, - проникновение наружного воздуха прекратило реакцию. Пламя горело, пока находилось в наглухо запертом помещении.

– Очевидно, - согласился Мельников.

Они отошли от наружного пятиугольника, и он тотчас же затянулся металлом и исчез. Но внутренняя дверь продолжала быть невидимой. Явление, происшедшее в первый их приход, не повторилось.

– Автомат перестал работать, - сказал Борис Николаевич. - Он был настроен на один раз. Теперь мы должны сами открыть дверь.

Оба хорошо помнили указания фаэтонцев, данные ими с помощью "киносеанса", и при свете своих прожекторов легко нашли кнопку.

Хотя они видели "таяние" металла уже несколько раз, все же оба затаили дыхание, когда непонятное явление снова произошло перед ними. Открылся проход в радиальную трубу.

Но не только двери изменили свое "поведение". Люди поняли, что неизвестная им автоматика стала работать как-то иначе, когда прошли внутрь трубы и ее стенки не стали прозрачными, как это случилось в первый раз.

– Досадно, - сказал Второв. - Мне очень хотелось увидеть еще раз этот фокус.

Едва он произнес последнее слово, его желание осуществилось: металлическая труба стала прозрачной.

Мельников нахмурился.

– Мне это очень не нравится, - сказал он. - Замедление говорит о том, что механизмы корабля начинают отказывать. Они сработали хорошо только один раз. Может случиться, что они совсем перестанут работать.

– Это может привести к плохим последствиям, - заметил Второв. - Если перестанут работать двери, нам будет затруднительно выйти отсюда.

– Я договорился с Константином Евгеньевичем. Если мы не вернемся к назначенному часу, они придут к нам на помощь. Особой опасности нет. Не забывай о киноаппарате. Снимай буквально все.

– Конечно, Борис Николаевич! Для того мы и пришли сюда.

Мельников решил начать осмотр корабля с тех же помещений, где они были в первый раз. Он надеялся увидеть снова удивительную кинокартину, которую Второв сможет теперь снять от начала до конца.