Неподдающиеся - Иосиф Прут

��Значит, я � режиссер: объясняю артистам, как надо двигаться, как произносить слова, как быть одетыми, и так далее�

��Ясно. А Воня хто? (Это, естественно, про меня.)

��Иосиф Леонидович � драматург. Он пишет все то, что артисты говорят и делают.

��Ага, писменник!.. Ну, а Арина Сергеевна?

��Она � артистка.

��Спивает? Може, танцует?

��Если надо, и поет, и танцует.

��Разумию. За вас � ясно. Ну, а той малый, шо вы Пашкой кличете?

��Павел Александрович � критик.

��Это чево?

��Вот Иосиф Леонидович напишет пьесу и прочтет ее труппе. Артисты, в том числе Ирина Сергеевна, выучат все наизусть. Затем я объясню артистам, как надо играть. А когда все уже будет готово,�� приходит Павел Александрович, смотрит представление от начала до конца и потом говорит всем нам, что ему кажется плохо, что не годится, чему зритель не поверит�

��Стой! Значит, Осип робыть, робыть, робыть; Арина Сергеевна � робыть, робыть, робыть; вы � робыте, робыте, робыте� А Пашка прийде, гляне, да тильки каже, шо це гавно, та то � гавно,�� так ему за это ще и гроши платють?!

Завадский ничего не мог ответить, не имея возможности что-либо противопоставить столь �железной� логике. Он только развел руками: очевидно, Матрена Гнатовна была права.

Не очень удачным для Юрия Александровича оказался �ростовский период�, когда его направили работать в драматический театр Ростова-на-Дону. Длилось это с 1936 года до возвращения в Москву после окончания войны. Короче это была пятилетняя ссылка. Кроме того, крайне тяжело проходило объединение московской и ростовской трупп� Получился малоудобоваримый коктейль: всех �новеньких� (а фактически старых ростовских артистов) Завадскому приходилось �переучивать�� Но среди них были и такие, которые привыкли к своей манере игры, имевшей у местных зрителей огромный успех благодаря именно такому, присущему только им, исполнительскому мастерству (это были люди уже не молодые, вполне заслуженные � любимцы публики). Популярность корифеев была велика, и они искренне полагали, что своей трактовкой ролей бесспорно помогают новому главному из столицы поднять театр на еще большую высоту. И в этом была их ошибка: произошло столкновение двух � совершенно разных � творческих систем. У Завадского ушли годы для приведения объединенной труппы к общему знаменателю.