Бесконечная история (СИ) - Коллектив авторов

— О, это глос, — расплылся в улыбке мужчина. — Хотите? Всего две монеты.

— Ну-у-у… я даже не знаю, — неуверенно произнесла Келли, морща нос. — Думаю, капитан не обрадуется, узнав, что я принесла на корабль животное.

— Да ну, что вы! — замахал руками торговец. — Ему понравится, обязательно понравится. Гарантирую! Глосы отличные и преданные компаньоны для любого корабля. Они неприхотливы в уходе и кормлении. Почти всеядны, так что у вас не возникнет проблем, — убеждал мужчина. — Девушка, вы только посмотрите на него, ну разве не милый малыш?!

— Очень милый, — заулыбалась Кейли и протянула руку, чтобы погладить ярко-оранжевую шерсть зверька. Заворочавшись, он повернулся, и из густой шерсти на девушку уставились два больших янтарно-желтых глаза. — Ой, он похож на котенка! — радостно заявила Келли.

— М-м-м… пожалуй, да, — согласился торговец.

— Тогда я, пожалуй, его куплю, — наконец-то решилась Кейли, и положила в руку мужчины две медные монеты.

Взяв в ладони маленького пушистого питомца, она не удержалась и чмокнула его в мокрый розовый нос. Забавно фыркнув, зверек уркнул и зевнул, показав четыре крохотных зуба и темно-красный язык.

— Я назову тебя Огонек! — торжественно объявила Кейли, пряча глоса за пазуху своего комбинезона. — Надеюсь, что у меня не будет с тобой проблем?! Конечно, не будет, ты же такой миленький и хорошенький, — сама себя убеждая, рассуждала девушка, вышагивая вдоль торговых рядов и ища взглядом Инару.

Протяжно загудев, двигатель набирал обороты, все быстрее и быстрее вращаясь вдоль своей оси. Огонек зафыркал, его шерстка встала дыбом, а глаза словно увеличились в два раза. Медленно перебирая всеми четырьмя лапами, он стал пятиться назад, пока не уперся задом в металлический бок корабля.

— Ну, что ты, малыш? — удивленно произнесла Кейли, беря его на руки. — Не бойся, это всего лишь двигатель, он сердце нашего корабля. Он всегда так гудит… хотя, если бы капитан разрешил мне заменить пару деталей, он бы так не вибрировал и не шумел… и не постукивал, — задумчиво произнесла Кейли. — Но разве от него этого добьешься? Мэл скорее кого-нибудь пристрелит, чем купит что-то новое для «Серенити». Но, ты не подумай, он не жмот какой-нибудь, просто не видит смысла в замене работающих запчастей, — грустно вздохнула она, поглаживая мягкую шерсть Огонька. Неожиданно на кончиках ее пальцев заискрились маленькие голубые искорки.

— Ух, ты! Да ты еще и электрический? — радостно воскликнула она, разглядывая зверька. — Здорово!

Успокаиваясь в руках новой хозяйки, Огонек утробно заурчал и задергал небольшими округлыми ушками. Сев на кровать, Кейли продолжала поглаживать глоса, ощущая, как на нее наваливается неимоверная усталость, а глаза словно сами собой слипаются. На границе сна она успела подумать, что совсем не устала.

* * *

Как и обещал торговец, в обиходе зверек действительно оказался неприхотлив, прекрасно ел все, что приносила ему хозяйка, особенно уважая белково-протеиновые брикеты. С первых дней полета ей пришлось брать его с собой в машинное отделение, оставляя на кровати наблюдать за всем происходящим. Неожиданно для самой Кейли Огонек «подружился» с реактором. Он часто спал на нем и все время крутился вокруг, громко урча и потираясь боками о его кожух. При этом он настолько наэлектризовывал свой мех, что вслед за ним шлейфом рассыпались целые каскады ярких голубых искр, устраивая самое настоящее светопредставление. Воздух в машинном отделении наполнялся озоном, словно после сильной грозы. Дышать становилось легче, а голова слегка кружилась, как после нескольких глотков виски. Вначале Кейли немного побаивалась за здоровье своего питомца, да и за состояние реактора тоже, ей совсем не хотелось, чтобы капитан заявился сюда и стал выяснять, в чем проблемы корабля, но время шло, и она постепенно привыкла к вечерней демонстрации электростатики.

Подрастая, глос все больше и больше стал походить на кота: исчезла округлость боков, шерсть стала короче, но не потеряла своей мягкости, лишь стала еще более оранжевой. У него вытянулись лапы, появились длинные когти и хвост, а округлые ушки слегка сократились, превратившись в остроконечные треугольники. Мордочка все так же оставалась смешной и милой, с розовым носом и большими желтыми глазами. Кейли могла часами смотреть в их бездонную глубину, похожую на бескрайний космос, с тысячами ярких звезд-крапинок. Огонек в свою очередь отвечал беззаветной преданностью своей хозяйке, следуя за ней по пятам, как хвостик, путаясь под ногами и заставляя ее часто ругаться на непонятном китайском наречии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Основная проблема в воспитании Огонька, с которой столкнулась Кейли, была в том, что он категорически не желал отпускать ее за пределы машинного отделения, смело идя за ней. А неловкая попытка соорудить ошейник и привязать его закончилась тем, что чуть не полетела вся охладительная система генератора. Привязанный Огонек рванулся за ней с такой силой, что с легкостью оторвал трубку радиатора от металлической обшивки. Корабль тряхнуло так, что Джейн свалился с кровати, Инара разлила свой любимый чай, а Мэл чуть не грохнулся со второго уровня лестницы. Кое-как затолкав Огонька в один из ящиков для инструментов, Келли лихорадочно пыталась восстановить повреждения, молясь, чтобы капитан не увидел виновника происшествия.

— Уо-о-ош! — заорал Мэл на весь корабль.

— Это не я, — бубнил пилот, щелкая тумблерами и пытаясь восстановить управление.

Громко ругаясь и вспоминая всех родственников «этой чертовой девчонки», Мэл влетел в машинное отделение, грозясь высадить Кейли на первом попавшемся астероиде без скафандра и провизии, если она в ближайшие пять минут все не починит.

— Капитан, я над этим работаю! Скоро все будет в порядке, — тихо оправдывалась Кейли, прикручивая злосчастную трубку на место.

— Очень на это надеюсь, — прошипел Мэл, направляясь на мостик, где хмурый Уош что-то неразборчиво бормотал на китайском, выравнивая движение корабля. Зои стояла у него за спиной с невозмутимым лицом и успокаивающе поглаживала мужа по плечу.

Восстанавливая систему охлаждения, Келли обдумывала, как же ей дальше справляться с подрастающим зверем. А Огонек рос не по дням, а по часам, уже через неделю увеличившись почти в три раза. Хорошее питание и забота творили просто чудеса. К концу четвертой недели полета маленький пушистый комочек подрос до размеров большой собаки и, кажется, не собирался останавливаться. Когда-то маленькие лапки, так приятно топтавшиеся по ее груди, теперь превратились в огромные лапы с такими же огромными когтищами. Милая круглая мордочка вытянулась, став почти треугольной. Мех окрасился в оранжево-медный цвет, а длинный хвост стал полосатым на конце.

Келли как-то не сразу заметила изменения в своем любимом питомце. Только когда она уже не смогла, как раньше, с легкостью взять его на руки и, положив на живот, гладить перед сном, девушка задумалась о его безопасности.

— Если капитан тебя увидит, то жутко рассердится, — тихо говорила она, зарываясь пальцами в мягкий, густой мех на макушке Огонька. — Ну, а Джейн наверно вообще выкинет за борт. Он такое может. Так что тебе нельзя будет покидать машинное отделение. Ты меня понял? — она подняла голову и пристально посмотрела в бездонные глаза зверя. Словно понимая, о чем она говорит, Огонек приподнял свою косматую голову и громко уркнув, прикрыл веки, укладываясь обратно. — Уоша тебе не стоит опасаться, а вот с Зои надо держать ухо востро. Она и выстрелить может, — Кейли невольно хихикнула, представляя растерянный вид первого помощника. — Инаре бы ты понравился, — зевнув, произнесла она. Веки девушки наливались свинцовой тяжестью, а по всему телу растекалась усталость, отнимая последние силы говорить. — Она добрая и всех любит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Растянувшись во весь рост рядом с Кейли, глос положил свою большую голову ей на живот и утробно заурчал. Слушая его размеренную «песню», она часто вспоминала дом, братьев и родителей. Огонек всегда удивительным образом успокаивал Кейли, даря легкое забвение, словно забирая себе все проблемы и переживания прошедшего дня.