Возвращение в грядущее (Фантастические романы с иллюстрациями) - Александр Казанцев

— Я приберегу обращение к студентам по поводу основ учения их божественного Добрия под самый конец своего курса, брошу семена в молодые умы, где они неизбежно дадут всходы. А там готов разделить твою участь, Алеша, — донесся в каземат еле слышный голос Бережного с края материка.

— Постарайся ее не разделить, Георгий. К тому же предрешенная участь моя задерживается. Тут уже и снег выпал, а они медлят из-за глупости их же Гиблии, где сказано, что осужденный должен непременно сам взойти на костер, чтобы «познать блаженство небесных далей», а мои изувеченные ноги и шага сделать не могут.

— Так это же превосходно! — вмешался бодрый голос Галлея, святиканского звездоведа.

— Ты думаешь, Вася, это так уж превосходно? — с горечью отозвался Крылов.

— Конечно, — заявил Галлей. — А на что же наш Федя Федоров? Все мы насмехались над его штучками, которые он с нами проделывал, внушая каждому невесть что. Меня заставлял таблицу умножения забыть. Что бы я без компьютера делал?

— Подожди, подожди с таблицей умножения, — перебил его Бережной. Чую, уразумел кое-что. Ну а ты, Федя? Готов с изуверами шуточку сыграть?

— Это можно, — односложно заявил Федоров.

— А как ты это сделаешь, не видя пациента?

— Не мне его видеть надо, а ему меня слышать.

— Ну и что?

— Обыкновенный нервный паралич.

— И сколько это может длиться?

— Да сколько угодно, пока они свою Гиблию не пересмотрят.

Бережной свистнул.

— Этого вам, пожалуй, не дождаться. Но ведь нарушают же они Гиблию, благословляя на насилия, убийства, военные грабежи…

— И за плату грехи отпуская, — вставил Галлей.

— С вами поговоришь, ребятки, сразу как бы сил набираешься, — вздохнул Крылов.

— Только смотри, в пляс не пускайся, — шутливо предостерег Бережной.

— Да куда там! Федя меня уговорит, я ему и сам помогу, можете на меня положиться.

— Оттянуть оттянем, а дальше? — спросил Бережной.

— Да есть у меня кое-какая задумка. Мне ее надо со всех сторон просчитать. Важно понять И Скалия, чего ему больше всего хочется.

— Самого всевышнего перехитрить хочешь? Ты у нас известный хитрец, хотя и математик.

— Так математика и есть самая хитрая наука.

— Точная, хочешь ты сказать?

— Высшая хитрость должна быть точной. Надо все точно учесть, чтобы наверняка…

— Тогда думай, математик, считай, разумей. Да и нашим советом не брезгуй.

— Без вас, командиры, шага не сделаю.

— Добре. Так ты, Федя, приступай к своему шаманству. Это тебе не стаканы по столу взглядом катать. Важно оттянуть разгорание костра на их площади Цветения, куда по аналогии планет-двойников мне, как Джордано Бруно, прямой путь. Займись Алешей, начинай сеанс.

— Начнем. Так вы, командир Крылов, мысленно мне помогайте, внушайте сами себе, что вам нашептывать буду.

— Да уж постараюсь, гипнотизер! Валяй!

Наблюдавшие за узником через окошечко в тяжелой двери тюремщики не заметили ничего особенного. Увечный узник лежал так же неподвижно, как всегда, разве что шептал, прикрыв локтем лицо. Может быть, молитвы.

Когда же в очередной раз явился к осужденному отец Доброкожий, тяжело дыша из-за проклятой одышки, всякий раз преследующей его после пыток ведьм или еретиков, и хотел проверить, готов ли сын Мрака к восшествию на очищающий костер, то убедился, что того разбил паралич.

Тучный слуга увещевания даже плюнул от раздражения, решив, что узника надо скорей отправлять в Святикан, а не держать здесь. Там у Великопапия разберутся, чем заменить предназначенный ему костер, а может, и исцелят, как во время Великого чуда.

С письмом к высшинскому прокуратию, исполненному преданного почтения и надежды на торжество папийской, крепкой, как скала, веры и отправлен был парализованный узник в черном возке, который переделывался в пути на колесную телегу, когда снег кончался.

По желанию графини Бредлянской, вернее, уже сестры Магдии, отпевание погибшего ксента Безликого состоялось в часовне замка близ исповедальни, где она поведала духовнику на исповеди все, что узнала от яснозвездного гостя, начиная с его «Системы Соперника» и кончая призывом к отказу от войн и всякого оружия.

От собственного замка к далекому кладбищу, куда везли гроб на розвальнях, она шла пешком, закутанная в черную бархатную накидку с золотой каймой поверх только что сшитого черного монашеского одеяния. Шла она с опущенной головой, погруженная в свои мысли, без капли раскаянья в сердце, но с твердой уверенностью в правоте своего служения обретенным идеалам и всевышнему.

Ее фанатическая религиозность нашла новый выход.

Пошел мелкий снег, и сестра Магдия надвинула на лицо черный капюшон накидки.

Глава пятая

КОЛЬЦО МИРА

И звезда с звездою говорит.

Предупрежденный по браслету личной связи Крыловым об опасности хоть в чем-нибудь противоречить Гиблии, Бережной, досконально изучив священные тексты, не давал повода к срыву своей воспитательной работы со студентами, сыновьями из рыцарских семей.

После разгрома тритцанских захватчиков под Орланом войсками легендарной Девы Надежанны д'Арки, взятая ею Ремля и коронации Кардия VII, тритцы по заключенному там мирному договору покинули столицу Френдляндии Куртиж.

Во всем этом Бережной видел поразительные аналогии с земной историей. И костер, на котором сожжен земной Джордано Бруно на площади Цветов в Риме, был грозным предостережением Бережному, носившему здесь имя Джордания Бруния. Его утешало лишь несоответствие периодов жизни Жанны д'Арк и Джордано Бруно. Что же касается Надежанны д'Арки, провозглашенной церковью святой, и ее взлета из огня костра, то Бережной, ничего не зная о Наде, принимал это за легенду, рожденную народной любовью и преклонением перед героиней Френдляндии.

Полагая, что не все на Землии происходит так, как на Земле, и задача, поставленная «донкихотами Вселенной», как без особой шутливости называл он себя и остальных звездонавтов, сохранялась прежней, Бережному ничего другого не оставалось, как вживаться в университетский быт Карбонны, чтобы продолжить там воспитание молодежи.

Студенты обожали своего великана-профессора, который не только читал им увлекательные лекции о неведомо откуда известных ему удивительных вещах, но и не прочь был заглянуть вместе с ними в излюбленную таверну, чтобы пропустить там пару кружек веселухи и спеть с юными друзьями френдляндские песни, в том числе и о Надежанне-воительнице.