Хакеры (takedown) - Джон Маркоф

Гвидобони не представлял, какой именно закон был нарушен, и был ли нарушен вообще. Первым приходил на ум закон о телефонном мошенничестве. Специализируясь на уголовных преступлениях, Гвидобони имел очень туманное представление о существующем компьютерном законодательстве. На другой день он отправился в офис, чтобы внимательно почитать законы и подготовиться к предстоящей встрече.

Закон от 1984 года с поправками от 1988 года был создан в ответ на потребность общества в защите от компьютерной преступности. Это была первая попытка Конгресса сделать незаконным вторжение в чужой компьютер, получение несанкционированного доступа в компьютерные системы. Закон также объявлял преступным актом переадресацию, модификацию, уничтожение и разглашение информации, полученной в результате несанкционированного проникновения в компьютер. Пока закон не нашел достаточного применения. Только одно дело было передано в суд и рассматривалось без участия присяжных. В отличие от других, достаточно узких областей уголовного права, закон о компьютерном мошенничестве охватывал самый широкий спектр компьютерной деятельности. Те, кто критиковал закон, утверждали, что он слишком расплывчат, что он не содержит точного определения таких понятий, как «доступ» и «санкционированный». Гвидобони, для которого все это было внове, понял только, что для начала нужно встретиться с потенциальным клиентом и ознакомиться с фактами.

Когда семья Моррисов вошла в офис Гвидобони, первое, что бросилось ему в глаза – их достаточно неординарная внешность. Роберт был в какой-то матросской курточке и узком пурпурном в цветочек галстуке. Бледный, с искаженным лицом, он выглядел так, будто не спал и не ел несколько дней и пребывает в ступоре. О бороде Боба Морриса говорилось уже достаточно. Зато Энн, коренастая седеющая блондинка, производила впечатление волевой и интеллигентной женщины, всецело занятой сыном. В отличие от Роберта, его родители были относительно спокойны, хотя и тревожились, сможет ли им помочь этот чужак. Боб и Энн сразу дали понять, что искали адвоката в крайней спешке. Один известный адвокат из Вашингтона уже предложил им свои услуги, но Моррисы хотели выяснить конъюнктуру. Гвидобони записал некоторые общие сведения и попросил Боба обрисовать его обязательства перед АНБ в связи с этим делом. Моррис – старший ответил, что счел своим долгом сообщить властям все, что он знал. Он уже связался с юристами АНБ и говорил с ФБР. Он убежден, что Роберт тоже должен пойти в ФБР. Гвидобони объяснил, что это распространенное заблуждение – идти прямо к властям с признанием, надеясь на ответное снисхождение, и быстро отговорил Морриса – старшего от этого плана. Затем наступила очередь Гвидобони отвечать на вопросы. Он рассказал, что закончил факультет права Вирджинского университета, что специализируется на «беловоротничковой преступности» и что, если не считать одного связанного с компьютерами дела в 1981 году, его познания в компьютерной технике минимальны.

Потом Гвидобони попросил оставить его с Робертом наедине. В известном смысле Роберт показался Гвидобони самым молодым из всех 22-летних молодых людей, которых он только встречал. Когда адвокат убедил Роберта, что никакие судебные исполнители не собираются наброситься на него, скрутить и потащить в кутузку, тот чуточку расслабился. У Гвидобони ушли годы на то, чтобы научиться разбираться в потенциальных клиентах, от уличных воришек до конгрессменов, и он смог разглядеть в издерганном невротике не только очень интеллигентного, но и совершенно бесхитростного юношу. Больше всего Роберта интересовало, будут ли у него неприятности в университете.

Уяснив, что, по всей видимости, интересы национальной безопасности не затронуты и программа Роберта не повредила ни одному финансовому институту, Гвидобони попросил рассказать, кто из знакомых Роберта в курсе, что это он написал вирус и запустил его. Роберт сказал, что прежде всего Пол Грэхем и Энди Саддат. Еще он сообщил о вирусе Дэвиду Хендлеру, Джанет и, разумеется, отцу. Заранее о вирусе знал только Пол. Гвидобони хотел узнать, какие улики оставил Роберт. Выяснилось, что Роберт почистил массу файлов на своей корнеллской машине, но кто-то явно прошерстил его старые файлы и обнаружил доказательства там. Гвидобони считал это незаконным методом сбора доказательств. Утверждение сотрудников университета, что они имели право просматривать файлы Роберта, потому что его компьютер является собственностью университета, с точки зрения юристов абсурдно. Просмотр чьих-то персональных файлов – такое же нарушение права на невмешательство в частную жизнь, как и вскрытие писем или прослушивание телефонных разговоров.

Когда беседа уже подходила к концу, Гвидобони увидел, что до Роберта только начинает понемногу доходить, что он совершил правонарушение. До сих пор он не вполне осознавал, что кто-нибудь за пределами компьютерного сообщества придает случившемуся большое значение. Фактически до разговора с Гвидобони Роберт даже не подозревал о существовании закона, который нарушил.

Гвидобони захотел взять это дело. Он знал, что оно будет интересным и хотя потребует большого труда, явно принесет известность. Ему представится редчайшая возможность создать юридический прецедент, ибо эта область права до сих пор не интерпретировалась. Опять же паблисити. Кроме того, ему просто понравился Роберт. На следующий день Боб Моррис позвонил Гвидобони и попросил его представлять интересы Роберта.

Встреча с адвокатом не прошла для Роберта даром. На обратном пути он упал на станции метро в обморок. Перепуганные родители дотащили его до скамейки и ждали, пока он не придет в себя и сможет передвигаться. Когда Моррисы вернулись домой, толпа репортеров, фотографов и телевизионных бригад уже караулила их, рассчитывая, что компьютерный вундеркинд может сделать заявление для прессы. Вместо этого он, глядя себе под ноги, еле слышно пробормотал, что день был очень тяжелый, и был препровожден матерью в дом.

Спустя несколько дней из Кембриджа приехали Пол и Энди. Роберт был очень рад встрече, но, проинструктированный Гвидобони, не затрагивал в разговоре никаких подробностей инцидента с вирусом – на случай, если друзей вызовут свидетелями. Поэтому разговор вышел самым общим и Роберт вел себя очень сдержанно. Его интересовала реакция тех, кого он знал в Гарварде, и он с трудом удерживался от расспросов. Запретить ему обсуждать происшедшее было все равно, что запретить думать о белом слоне.

Друзьям Роберта стало ясно, что обрушившееся на него внимание сделало его еще более робким, чем обычно. Как-то он не смог дозвониться до Гвидобони.