Предсказанное. Том 2 - Василий Головачёв

— Это нервное, — ухмыльнулся Джума Хан, на скуле которого багровел кровоподтек. — Может быть, представитесь?

— Заткнись, я сказал! — Длинноволосый пнул его ногой в бок. — Мало получил? Еще хочешь?

Джума свалился от удара на бок, повозился, устраиваясь на прежнее место, глянул на парня посветлевшими бешеными глазами.

— Ударишь еще раз, ублюдок, убью!

Парень замахнулся… и упал на спину от удара Ромашина ногой под колено. Вскочил, бледный от ярости, «универсал» на его плече нацелил ствол на голову Игната.

— Прекрати, — пробасил квадратнолицый равнодушно. — Они нужны нам живыми и более или менее здоровыми. Свяжите его!

Ромашина повалили, связали руки, снова прислонили к стене.

— Код допуска к терминалу управления базы! — наклонился к нему квадратнолицый. — Будет лучше, если вы назовете его сами. В противном случае нам придется покопаться в вашем черепе аппаратно, а это чревато последствиями.

— Вы знаете, с кем имеете дело? — сжал зубы Игнат. — Я официал-аналитик отдела криптоисследований Службы безопасности Европейского филиала, код допуска — «три нуля».

— Знаю, — небрежно отмахнулся квадратнолицый. — Я полковник кримсектора Службы Хольм Рыбак-Алим. Действую по приказу, ничего личного. Так вы дадите нам код или нет?

— Угадайте с двух раз.

— Значит, нет. — Полковник разогнулся. — Начинайте.

К пленникам подошла женщина средних лет, держа в руке вычурной формы блестящий кейс. У нее было тяжелое неприятное лицо. Развернув кейс, она достала пневмошприц, две чашечки-присоски с проводками и какой-то прибор с мигающими индикаторами.

Хан и Ромашин переглянулись.

— Краниосканер, — одними губами произнес Джума. — Плохи наши дела. — Он попытался встать. — Начни с меня, красавица, я очень люблю щекотку.

— И до тебя дойдет очередь, — раздвинула в улыбке узкие губы женщина. — Уважай старших.

— Освобожусь, мы с тобой славно проведем время, обещаю.

— Разве что в другой жизни, шутник.

— Как тебя хоть зовут, красавица?

— Зачем тебе? Все равно забудешь.

— Никогда!

— Поручик Мария Звездецкая.

— Такое милое имя… и такой козе досталось!

Глаза женщины сузились, метнули на Джуму испепеляющий взгляд.

— Тобой я займусь с особым удовольствием, весельчак. Забудешь не только свое имя, но и то, что ты мужчина.

— Не заводись, Джу, — покачал головой Ромашин. — Она всего лишь халдей, исполнитель. Нам нужен руководитель, заказчик.

— Он сейчас подойдет, — осклабился квадратнолицый командир поручика Звездецкой. — Будете приятно удивлены.

— Я готова, — посмотрела на него женщина.

— В последний раз… — начал полковник Рыбак-Алим и не закончил.

В помещении терминала охраны базы: шесть на шесть метров, вириал инка слежения, двенадцать висящих в воздухе объемных мониторов с картинами помещений, пять человек в костюмах спасателей — сотрудники группы захвата, два тела на полу — охранники дежурной смены, — вдруг возникло движение. Призрачный вихрь, не имеющий определенных очертаний, но ощутимо жесткий и стремительный, одного за другим впечатал в стены комнаты всех оперативников — с такой силой, что никто из них не смог впоследствии встать сам, отшвырнул полковника и остановился. Несколько мгновений он оставался текучим прозрачным призраком, затем превратился в громадную человеческую фигуру в «дымящемся» комбинезоне с турелью «универсала» на плече.

— Аристарх! — заулыбался Джума Хан, пытаясь встать. — Ты, как всегда, вовремя.

Женщина, застывшая в ступоре с прибором в одной руке и шприцем в другой, бросила свои игрушки, выхватила оружие — гипноиндуктор «Удав», собираясь открыть стрельбу. Железовский повернул к ней голову, в глазах его сверкнул мрачный огонь.

— Замри!

Поручик Звездецкая вздрогнула, широко открывая глаза, снова застыла.

— Спи!

Женщина закрыла глаза и мягко осела на пол.

Зашевелился Ромашин, кряхтя, поднялся, подставил спину.

— Развяжи.

Аристарх достал молик — универсальный нож с молекулярной заточкой, разрезал ленту скотча, стягивающую запястья Игната. То же самое сделал Джуме Хану.

— Поторопитесь.

— Их тут как тараканов, — кивнул на мониторы Джума. — Вряд ли мы пробьемся к метро.

— Мы не пойдем к метро. — Железовский подошел к неподвижно лежащим дежурным, проверил пульс у каждого.

— Парализованы, — сказал Джума, наблюдая за ним. — У оперов «Дерки» и «Удавы», и напали они неожиданно, никто не успел дать сигнал тревоги. Интересно, какая зараза нас сдала?

— Этот щенок, — Ромашин показал пальцем на длинноволосого, — заикнулся, что сейчас сюда придет их главный. Якобы для нас это будет сюрпризом.

— Ждать не будем, — качнул головой Железовский, озабоченно прислушиваясь к чему-то. — Соберем наших, кого сумеем, и уйдем. Я и так узнаю, кто сдал базу.

— Если не через метро, то как мы уйдем отсюда? Твой транслятор не заберет нас всех.

— Есть другой путь. — Аристарх выглянул в коридор, махнул рукой, и руководители Сопротивления последовали за ним, чувствуя силу и уверенность, исходящие от человека-горы.

ГЛАВА 2

ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ СПУСТЯ

Они стояли на плоской вершине рукотворной скалы и разглядывали панораму огромного города, занимавшего площадь в двенадцать тысяч квадратных километров.

Пекин, столица Син-империи, представлял собой унылый бетонно-асфальтовый «оазис», из которого вырастали сотни решетчатых остовов и скелетов зданий, многие из которых уже рухнули, а остальные напоминали памятники, стелы и надгробия бесконечного кладбища. Время не пощадило ни старинные строения в форме фанз, ни более поздние геометрические чудовища эпохи «китайского прорыва в космос», ни новейшие — возрастом от пятисот до двухсот лет — дома-башни, представляющие собой замкнутые экосистемы, независимые от природных условий. Пекин вообще был единственным мегаполисом на Земле, по мнению Дара, где до сих пор существовали улицы, дороги, площади, технические сооружения, остановленные навек тротуары, но не было ни парков, ни садов, ни лесных зон. Другие города мира утопали в зелени, он же казался серо-коричневым бельмом на теле планеты, на котором почему-то не спешили селиться звери и не росли деревья. Лишь изредка глаз цеплялся за желто-зеленоватые вуали вьющихся растений у подножий развалин, но их было мало. Господствующим цветом Пекина пятьдесят шестого века оставался серый и все его оттенки вплоть до черного.

— Невеселый пейзаж, — поежилась Дарья. — В наши времена Пекин выглядит иначе. Даже не верится, что Китай когда-то был ведущей державой мира. Ты зачем меня сюда притащил?