Собрание сочинений в 15 томах. Том 10 - Герберт Уэллс

Но ему было не по себе.

Он прекрасно знал, что она будет его расспрашивать. Впрочем, к этому он был готов. Он сказал, что вообще-то живет в Лондоне, а сейчас идет пешком в Сампорт, чтобы не тратить деньги на проезд.

— Но ты такой грязный! — ужаснулась приветливая маленькая женщина.

— Я отправил свой багаж по почте, мам, а потом заблудился и не получил его. Но я об этом не очень жалею, мэм, с вашего позволения. Стирать не нужно, и вообще…

Вот как здорово он все это рассказал, не придерешься! И все-таки… плохо, что в окне булочной через дорогу вывешено то объявление, да и вообще все время кажется, что кто-то за тобой следит, все время чего-то боишься. Вот, например, эта кондитерская: а вдруг это ловушка? И ему ужасно захотелось поскорее уйти из этих стен. Интересно, есть ли здесь черный ход, на случай если у дверей на улицу уже сторожит полицейский? Яйцо все еще варилось. Билби двинулся к двери, но сразу же увидел — на крыльце напротив стоит огромный жирный булочник и с вечерней безмятежностью взирает на мир. Билби тут же вернулся и вновь сел за свой столик. Интересно, заметил ли его булочник?

Билби быстро справился с яйцом и уже пил чай, причмокивая от удовольствия, как вдруг обнаружил, что булочник и впрямь его заметил. Взгляд Билби, сначала бессмысленно устремленный поверх наклоненной чашки, вдруг привлекло какое-то движение в окне булочной. Со своего места он видел то ненавистное объявление, — и вот к объявлению медленно, ощупью потянулась рука в рукаве, перепачканном мукой. Объявление поднялось вверх и исчезло, и за стеклянной витриной с муляжами булочных изделий зашевелилось что-то розовое и расплывчатое. Это было лицо, и оно старательно всматривалось в окна маленькой кондитерской, что укрыла Билби…

У Билби екнуло сердце.

Потом мелькнула слабая надежда.

— Можно мне пройти через черный ход? — спросил он.

— Здесь нет черного хода, — сказала приветливая маленькая женщина. Здесь только выход во двор.

— Можно мне… — попросил Билби и мигом очутился во дворе.

Никакого выхода! Со всех сторон двор окружали высокие стены. Билби влетел назад в кондитерскую, но булочник уже переходил улицу.

— Возьмите с меня пять пенсов, — и Билби протянул женщине шестипенсовую монету.

— Постой! — крикнула она. — Возьми пенс сдачи!

Билби ждать не стал. Он ринулся вон из дверей, но булочник загородил ему дорогу. Он растопырил непомерно длинные руки, и Билби жалобно вскрикнул, очутившись в ловушке. Но он знал, как из нее вырваться. Эта уловка и раньше его выручала, а уж на этот раз он собрал все силы. Он боднул булочника своей крепкой головой прямо под ложечку и в следующее мгновение уже мчался со всех ног по тихой солнечной улочке. Когда человек стоит прямо, живот у него — самое уязвимое место. У берберских пастухов в атласских горах есть пословица: человек, который, растопырив руки, идет на разъяренного барана, — глупец.

Билби казалось, что убежать будет нетрудно. Булочник сначала медленно опустился на тротуар, а потом долго сидел, задыхаясь и ловя ртом воздух, и потому крикнуть не мог. Он только повторял громким шепотом:

— Держи его! Держи его!

Впереди были лишь трое строительных рабочих, — они сидели у стены недостроенного дома за «Белым Оленем» и потягивали из кружек чай. Но мальчишка, подстригавший кусты бирючины, что огораживали дом доктора, видел нападение на булочника и мигом издал крик, которого никак не мог выдавить из себя булочник. И, тотчас соскочив с лесенки, пустился в погоню за Билби. Какой-то молодой человек, неизвестно откуда взявшийся вероятно, из бакалейной лавки, — тоже кинулся догонять беглеца. Зато рабочие все еще не могли сообразить, в чем дело, и Билби легко миновал бы их. Но тут в конце улицы неожиданно появилась жалкая, но грозная для Билби фигура бродяги. Его пожелтевшая шляпа, которая недавно вымокла, а затем высохла на солнце, напоминала швабру. Казалось, вид Билби отвлек бродягу от каких-то неприятных размышлений. Он-то мгновенно понял, что происходит. Поправ мудрость берберских пастухов, он раскинул руки и остановился, преградив мальчишке путь.

Мозг Билби работал со скоростью сотни мыслей в минуту. Преследователи еще и опомниться не успели, а он уже метнулся в сторону, вскарабкался по приставной лесенке и очутился среди балок и стропил на крыше недостроенного дома.

— А ну, слезай оттуда! — крикнул десятник, который только теперь всерьез заинтересовался этой охотой.

Пока он переходил дорогу, Билби со злостью смотрел на него с крыши. А когда этот достойный человек полез наверх, ему в голову — вернее, в шляпу-котелок, — угодила черепица. Тут он замешкался, отклонился немного назад и взглянул на Билби.

Другой рабочий, помоложе, бросил в Билби камень с противоположного тротуара и метко попал ему в бок. Два других камня пролетели мимо, и Билби перебрался в более укрытое место, за печную трубу.

Однако теперь он уже не так хорошо видел лесенку, и ему труднее было защищаться от тех, кто полезет на крышу. Билби понял, что недолго здесь продержится.

А внизу говорили о нем.

— Кто он такой? — спрашивал десятник. — Откуда взялся?

— Подлый воришка, — заявил бродяга. — Опаснейший субъект!

Тем временем к булочнику вернулся голос, и он тоже вставил словечко:

— За его поимку объявлено вознаграждение, и он ударил меня в живот.

— А какое вознаграждение? — поинтересовался десятник.

— Тот, кто его изловит, получит пять фунтов.

— Эй, ты! — повелительно закричал десятник бродяге. — Отойди-ка от лестницы…

Кем бы там ни был Билби, откуда бы он ни взялся, одно было совершенно ясно: он беглый. А страсть преследовать беглецов у людей в крови. Человек по природе своей — охотник, а стремление поступать по справедливости черта, которая появилась в его сложной натуре сравнительно недавно, вот почему кто бы вы ни были и что бы ни делали, старайтесь, чтобы люди никогда не увидели вас бегущим. Процесс преследования уже сам по себе приводит их в восторг, а красный кафтан егеря и гончая могут взбудоражить целую деревню. Вот и сейчас Крейминстер внезапно ожил, точно яркое солнце и веселая музыка пробудили спящего. Люди высовывались из окон, выходили из лавочек; появился полицейский и выслушал нехитрую повесть булочника; бойкий молодой человек без шляпы, в белом фартуке и с карандашом за ухом, неожиданно приобрел вес в общественном мнении.

А Билби, выглядывающий из-за конька крыши, казался всем этим людям очень грязным и противным мальчишкой. Лишь в одном сердце теплилась к нему искра сочувствия, — то было сердце приветливой маленькой женщины в большом чепце, которая недавно кормила его завтраком. С порога своей лавочки она смотрела на крышу нового дома и от души надеялась, что Билби останется цел и невредим. Она все еще сжимала в руке оставшийся пенни, пряча его в кармане фартука; может быть, мальчик побежит мимо нее, тогда она поскорей сунет ему монетку.

Десятник непременно хотел сам влезть на крышу и поймать Билби и этим сильно задержал готовящуюся атаку. Он был крупный, большеголовый, светловолосый, с правильными чертами лица, с глубоким и приятным грудным голосом, держался очень прямо, и во всех его движениях сквозила уверенность в себе и сознание собственного достоинства. Едва он начал карабкаться по приставной лестнице, как люди толпой повалили к дому. Пришлось ему остановиться и втолковать своим рабочим, чтоб никого не подпускали. Он пытался обмозговать план операции; как бы ухитриться сделать так, чтобы люди преградили Билби путь к отступлению, а поймал бы его он один? Задача не из легких. Лоб его сморщился от усиленной работы мысли.

Тем временем Билби успел провести рекогносцировку и наметить пути отхода. Он наготовил себе кучку черепиц, чтобы отражать атаки с лестницы. А меж тем двое молодых рабочих доискивались: нельзя ли добраться до него изнутри дома? Настоящая лестница еще не готова, но как-нибудь вскарабкаться наверх можно. Они тоже слышали о вознаграждении и понимали, что надо поймать Билби раньше, чем десятник догадается об их замысле, и сознание этого несколько замедляло их действия. В карманах у них был запас снарядов — камней, на случай если дело опять дойдет до перестрелки.

А с Билби усталость и уныние как рукой сняло; волнения минуты вытеснили страх перед будущим, и в голове мелькнула гордая мысль: будь что будет, а все же ловко он придумал, что полез на крышу!

И если вдобавок ему удастся один прыжок, который он замышлял, то можно будет и еще кое-что придумать.

Внизу, на улице, собрались именитые жители деревни; немного оправившись от страха перед летевшими с крыши черепицами, они обсуждали, как быть с Билби. Среди них был Мамби — торговец сукном, вегетарианец, обладатель рокочущего баса и огромной черной бороды. Мамби ратовал за то, чтобы пустить в дело брандспойт. Он состоял в добровольной пожарной команде, и надевать пожарную каску было для него первейшим удовольствием. Он вышел из своей лавочки, как только услышал крики. Мясник Шокс и его сын уже были на улице. Двор Шокса, где высилась куча навоза и соломы, примыкал к левой стене недостроенного дома. Из бильярдной «Белого Оленя» вышел Раймелл, ветеринар, и, склонив голову набок, наблюдал за Билби. Одновременно он умудрялся вразумительно отвечать булочнику, который засыпал его нелепыми, на его взгляд, вопросами. На улицу высыпали и все обитатели «Белого Оленя».