Я пришёл - Артём Соболь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нихрена не понимаю. Всё это похоже на чей-то дурацкий замысел, сценарий с прописанными поворотами и роялями в кустах. В некоторых случаях, в кустах целые симфонические оркестры или я просто снова загоняюсь. Скорее всего последнее. Да и вопросы… Кто ищет откуда ноги растут, чаще всего там и оказывается. Поэтому… Ай, да в задницу всё это…
Вздохнув закрываю глаза, проваливаюсь в медитацию и созерцая себя как будто со стороны, приступаю к делу. Нет, не наращиваю мышцы, не укрепляю кости и суставы, даже выработку чакры не увеличиваю. Сегодня работаю над своей внешностью. Сгоняю возраст, до двадцати. Красные полоски на роже делаю, короткие, как в молодости. Ну и, всё же не сдержавшись, наращиваю грудные мышцы. Потому как женщинам нравится. Всем. Да и поможет это. Кунай, например остановит.
Кого я обманываю? Мне просто хочется порадовать их. Получить их внимание. И… И ничего ещё не кончено. Расслабляться совсем не стоит. Враги… Враги? А что если завтра мне навестить Хирузена? Поговорить, дать ему симбионта. Старикан в любом случае скоро коньки отбросит. А мне учителя жалко, да и сильный он. Он в случае приближающейся катастрофы поможет. Да, никакие возможности упускать нельзя. Никакие… Ни одной из них.
Глава 40
Утро. Почему-то приятное. То есть я знаю почему оно приятное, но не понимаю почему так. Как-то радостно, тепло и вот неожиданность спокойно.
Возможно, всё это вызывает спящая на мне Мей. Или быть может дрыхнущая на спине Цунаде, ночная рубашка которой задралась до шеи и открывает ничего себе такую грудь. А может виной тому Конан, которая сегодня ночной одеждой не обременена, сопит рядом и обнимает мою руку ладонь которой на её животе.
А может быть я просто успокоился? А чего вообще я нервничал? Почему…
Оторвать взгляд от груди Цунаде не получается. Что не остаётся незамеченным. Конан недовольно ворча разворачивается спиной ко мне. Мей, делая вид что не проснулась, пальцем тычет меня в бок. Цунаде довольно улыбается, потягивается…
— И не стыдно тебе вот так на неё пялится? — бормочет Конан. — Чего такого ты там увидел?
— Сиськи, — ворчит Мей.
— Которых у тебя нет, — садится Цунаде.
Ехидно улыбается, не удосуживаясь вернуть рубашку на место потягивается… Получает подушкой в нос, падает с кровати…
— А я вот захочу, — столкнув Мей садится на меня Конан. — И выращу себе такие же. Или даже больше.
— Не надо.
— Почему?
— Перевешивать будет, — столкнув её хихикает Мей.
Забирается на меня сама, задирает свою рубашку, подняв руками грудь показывает Конан язык и тут же с визгом улетает.
— Дилетанты, — забираясь на меня качает головой обнажённая Цунаде.
— А они у тебя не настоящие, — бесится Конан. — Ты их медтехниками вырастила.
— И чо? А ты не завидуй, календарь. Слушай, бумажная, а тебя заводит когда кто-нибудь облизывая пальцы страницы книги переворачивает?
— Сучка! Замочу.
На кровати начинается битва подушками. Мей и Конан смеясь хлещут Цунаде. Сенджу вяло отбивается, пытаясь поймать Мей хватает её за рубашку, тянет и срывает одежду.
— Ах так! — восклицает Мей. — Ну держись.
Побоище перерастает в борьбу. Три обнажённые женщины, пытаясь забороть друг друга возятся на кровати. Как вдруг резко замирают, медленно поворачиваются ко мне.
— Джирайя, — синхронно произносят они. — А ты…
— Мне пора, — кутаясь в одеяло киваю. — Ага… Позже увидимся.
— Стоять!
— Нет-нет, мне и правда пора. Я…
Пока ничего не вышло, то есть пока что-нибудь куда-нибудь не вошло, ломлюсь к двери. Тяну руку…
У двери из бумаги собирается Конан. Расправив бумажные крылья закидывает руки за голову и начинает кривляться.
— Дай пройти.
— Попробуй, — упираясь рукой в дверь томно вздыхает она.
Прыжок назад, сальто в воздухе. Встав на ноги, помахав Конан рукой, прыгаю в окно… Полёт заканчивается столкновением. Столкновением моего лица с грудью Цунаде, которая опередила меня и закрыла выход… Нет, не пятым, а уже шестым своим размером.
— Попался! — мёртвой хваткой вжимая моё лицо в свою грудь хихикает Цунаде. — Ох…
Вырываюсь, отхожу назад. Приняв как можно более грозный вид поднимаю руку. И собираюсь уже перейти к запугиванию, но тут…
Цунаде и Конан разворачивают Мей, заставляют её наклониться и шлёпают по заднице… И я понимаю, что в этом дурацком человеческом жесте ничего такого нет. Но внутри что-то щёлкает, ломается, рвётся со звуком перетянутой струны.
Девушки повторяют. Звонко шлёпают хихикающую Мей, чем добивают меня.
Забываю обо всём, падаю на колени и вытянув руки ползу к ним. Девушки же… Все трое выпрямляются и кривляются. Цунаде выпячивает грудь, Мей закинув руки за голову отставляет ногу и выгибается. Конан кусая губы поворачивается ко мне спиной.
— Я иду к вам…
— Ты смотри, — шепчет Цунаде. — Сработало. Ну давай, Великий Извращенец. Подползай.
— Ползу… Я сейчас.
— Сейчас? — удивляется Мей. — Ну нет. Теперь жди до вечера. Нам работать надо, да и тебе не помешает.
— Вы издеваетесь?
— А ты над нами? — уперев руки в бока спрашивает Конан. — Держи ответку. Кушай, не обляпайся.
— Какие же вы жестокие!
— У нас хороший учитель, — хихикает Мей. — А что это мы так морщимся? А, тебе больно. От желания, всё сводит? Ты ни о чём кроме ласки думать не можешь? Ну вот, побудь в нашей шкуре.
— Но у нас же всё было…
— Было, — кивает Мей. — Конечно было. Но сейчас нет. Ты так запутался в себе, Саннин, что даже мне ни секунды внимания не уделяешь. И вот пока ты не сожмёшь яйца в кулак, не примешь новые обстоятельства, мы тебя к себе, не подпустим. А издевательства… Чем дольше ты будешь распутываться, тем сильнее они будут становиться. Твоё слабое место мы теперь знаем. И давить на него будем без жалости. Всё услышал? Девочки, уходим.
— Станет совсем невыносимо, — проходя мимо бормочет Цунаде. — Приложи что-нибудь холодное. Отдыхай. И думай.
— Садисты. Изверги. Красивые женщины. Я вам это припомню.
— Ага, давай, — одеваясь кривится Конан.
