Багровая заря - Елена Грушковская

— Я не хочу убивать тебя, — сказала я, отбрасывая мачете в кусты. — Ты не можешь мне противостоять. Ты даже на ногах не держишься. Я так не привыкла.

— Ах, вот как! Не привыкла!.. Ну, тогда…

Ощетинившись и оскалив длинные жёлтые клыки, она встала на четвереньки, став очень похожа на крайне отощавшего шакала. По-звериному рыча, она прыгнула на меня и впилась зубами мне в ногу. Вскрикнув от боли, я пнула её в живот, и она отлетела на несколько метров. Зажав рукой рану, я смотрела на Бьянку: она лежала неподвижно во влажной траве. Неужели я одним ударом вышибла из неё весь дух? Или, может быть, я поторопилась выкинуть мачете?

Бьянка всё-таки пришла в себя через несколько минут. Открыв глаза и увидев меня, она простонала:

— Ты всё ещё не убила меня? Прошу тебя, убей меня до того, как прилетят твои псы. Если у тебя есть хоть капля совести… К поверженному врагу нужно проявлять милосердие.

— Да, я слышала об этом, — сказала я. — Это рыцарский кодекс чести, но я не знаю, какое он имеет отношение к нам. Полагаю, никакого. И вообще, мне уже не хочется никого делить на друзей и врагов. Всё это мне порядком надоело.

Из последних сил она опять попыталась на меня броситься, но я отшвырнула её, и она, ударившись о землю, опять потеряла сознание. Я устало села на землю, прислонившись спиной к стволу дерева. Кто бы знал, как мне уже невмоготу!

10.4. Предел

Пару раз Бьянка приходила в себя и делала слабые попытки напасть на меня, но я каждый раз вырубала её ударом — так мы и скоротали время до прибытия Каспара. Он прилетел примерно через час, но не один, а в сопровождении Алекса и целой группы «волков».

— Аврора, как ты? — Каспар сразу же бросился ко мне, осматривая меня и ощупывая.

— Сам видишь — в порядке, — ответила я. И усмехнулась, окинув взглядом десяток «волков» с обнажёнными мечами: — Куда вас столько прилетело! Врага обезвреживать, что ли? А враг-то — даже и не враг, а так.

Алекс подошёл к лежавшей на земле Бьянке и легонько толкнул её в бок носком ботинка — брезгливо, как какую-нибудь падаль:

— Дохлая, что ли?

Бьянка открыла глаза, обвела вокруг себя туманящимся взглядом. Разлепив пересохшие губы, она выдавила еле слышно:

— Псы проклятые… Ненавижу…

Алекс усмехнулся:

— Ишь ты, живая. А я уж думал — сдохла. От неё уже мертвечиной несёт.

Бьянка прохрипела:

— И от тебя несло бы не лучше, если бы ты полгода питался одной лишь козьей да птичьей кровью, авроровский пёс…

Алекс, наступив ботинком ей на горло, процедил:

— Заткнись, дохлятина.

«Волки», сочтя угрозу минимальной, вложили мечи в ножны. Каспар уже обрабатывал укус на моей ноге: сделав на моих брюках надрез в этом месте, он промокнул рану ватным тампоном, смоченным в какой-то резко пахнущей жидкости, наложил марлевую салфетку и прибинтовал. Бьянка тем временем собрала последние силы и поднялась на четвереньки. У неё тряслась голова, как у страдающей паркинсонизмом старухи, из приоткрытого клыкастого рта падала тягучая слюна, а взгляд был подёрнут мутной пеленой бессильной ярости. Она пыталась встать, но у неё дрожали и подгибались колени. Она представляла собой жалкое зрелище.

— Я вам всем… глотки вырву, — прохрипела она.

Было ясно, что ни на что подобное она уже не способна, однако она всё же сделала попытку. И получила от Алекса тяжкий удар ботинком в грудь, от которого отлетела шагов на двадцать, с ужасающим хрустом ударилась спиной о ствол дерева и рухнула в траву. Изо рта у неё хлынул поток чёрной крови, её тело несколько раз судорожно дёрнулось и замерло, уставившись застывшим взглядом в тёмное небо.

Алекс занёс над Бьянкой меч. Я закрыла глаза, чтобы не видеть, но это не спасло: удар был прекрасно слышен. Так же, как в спине Бьянки, ударившейся о дерево, во мне что-то хрустнуло. К горлу подступили слёзы, но я сдерживала их, как могла, кусая губу.

— Аврора, как ты? — спросил Каспар озабоченно.

— В порядке, — ответила я сдавленно, не открывая глаз.

Послышался голос Алекса:

— Что прикажешь делать с телом?

Мой язык не поворачивался. Каспар сказал:

— Бросьте в воду.

На это Алекс сдержанно ответил:

— Я слушаю только приказы Авроры.

— Давайте не будем рядиться, — сказал Каспар. — Делайте с телом что угодно. Это не имеет значения.

Алекс заупрямился:

— Пусть Аврора скажет мне это, и я исполню всё так, как она скажет.

Я выдавила:

— Избавься от тела, Алекс. Поскорее.

— Слушаюсь, — отозвался тот. — А что прикажешь после этого? Тебе нужна наша помощь? Сопровождение?

Они были готовы на руках нести меня, куда я прикажу — хоть на край света. В глазах каждого была готовность отдать свою жизнь за мою. Наверно, больше нигде я не найду такой беззаветной преданности.

— Нет, ничего не нужно, — выговорила я. — Вы свободны.

«Пожалуйста, уходите поскорее, — хотелось мне сказать, — потому что я сейчас рассыплюсь на куски. Я не хочу, чтобы это кто-то видел». Ещё недавно у меня внутри был твёрдый стержень, а сейчас там всё разболталось, как в старом механизме. Наверно, настал мой предел. Потолок моих возможностей.

10.5. Друзья

Я осталась наедине с Каспаром. Уткнувшись лбом в ствол дерева, я стиснула зубы, но слёзы текли по моему лицу. Перед глазами у меня без конца прокручивались эти кадры: удар ботинка, отлетающее измождённое тело, столкновение с деревом, кровь, судороги. А в ушах звучал хруст хребта и удар меча.

На плечи мне легли руки Каспара.

— Ты что, старушка?

Меня неукротимо трясло. Каспар привлёк меня к себе, обнял. Я всхлипывала у него на плече.

— Ну что ты, что ты, родная! Ты чего раскисла? Ну-ка…

Хорошо, что Алекс и «волки» не видели этого. Что они обо мне подумали бы? А Каспар — старый друг, он никому не скажет.

— Понимаешь, она хотела, чтобы я убила её сама, — выговорила я сквозь рыдания. — Я сама, а не «волки»… Она просила меня… А я смалодушничала… позвала вас. Она просила удар милосердия.

— Она просила — она получила, — сказал Каспар. — Алекс прикончил её. Что ещё нужно?

— Она просила меня, а не его!..

— И из-за этого ты хнычешь? Как тебе не стыдно! Вспомни Кэльдбеорг. Да, тяжёлое было время, но я всегда восхищался твоей стойкостью… Ты держалась лучше всех. Кремень! Железо! Тебя мучили, морили голодом, били, но не выжали из тебя ни одной слезинки. Ты выстояла, не сломалась! А сейчас… хлюпаешь. Ну, как тебе не стыдно!

— Наверно, кончился мой запас прочности, — всхлипнула я, утыкаясь лбом Каспару в плечо.