Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

Император не отвел взгляда. Я понял, что начался тот самый разговор, ради которого мы, собственно, и проделали такой долгий путь из Порт-Артура в Петербург.

– Ваше величество, через несколько лет один из политических деятелей России скажет следующее: «Если вы шахматист, то должны знать, что иная шахматная партия бывает проиграна безнадежно ходов за тридцать до мата. С нами произошло то же самое. Ошибки и нерешительность Александра Второго, незаконченность его реформ, внутреннее противоречие между ними и его политикой сделали революцию неизбежной».

– А в чем, собственно, ошибки и нерешительность моего деда? – спросил Николай. – Ведь убитый злодеями помазанник Божий был освободителем. Во всяком случае, именно так называл его народ.

– Да, ваше величество, император Александр Второй в 1861 году освободил крестьян от крепостной зависимости. Но как бездарно это было сделано?!

Помещикам досталось больше половины пригодной для обработки земли. Остальное – крестьянам. Вместе с землей крестьяне получили на шею ярмо выкупных платежей. Срок их истекает в 1910 году, хотя выплаты по некоторым долгам должны были продолжаться аж до 1955 года! По разным оценкам, эти выкупные платежи с набежавшими процентами составляют от девяноста до ста десяти процентов дохода крестьян. То есть у крестьян нет денег для того, чтобы приобрести необходимый сельскохозяйственный инструмент, машины и удобрения.

Отсюда и такая низкая урожайность. Если в Европе нормальный урожай считался в полторы сотни пудов зерна с десятины, то в России даже в богатых хозяйствах он был около семидесяти пудов, а в бедных – от двадцати пяти до тридцати пудов. Это даже не бедность, а откровенная нищета. В России каждый год голодают по нескольку губерний, а по весне, когда заканчиваются продукты, впроголодь живет большинство крестьян.

– Но ведь это ужасно! – воскликнула Мария Федоровна, внимательно слушавшая наш разговор.

– Да, ваше императорское величество, – ответил я, – но дело обстоит именно так. Государь может вам подтвердить, в докладах ему губернаторы регулярно сообщают о недородах и голоде в их губерниях.

Николай II угрюмо кивнул, подтверждая мои слова… А я тем временем продолжил:

– А что помещики, которым досталась земля – причем самая лучшая – и деньги, полученные от государства в качестве выкупа – они стали жить богаче, а на их земле появились крупные хозяйства, производящие дешевое зерно? Как бы не так! К началу века из более сотни тысяч помещичьих хозяйств Европейской России лишь восемнадцать тысяч имели более пятисот десятин земли. А полсотни тысяч помещиков имели менее пятидесяти десятин, из них половина – менее десятка десятин, то есть они стали практически однодворцами.

– И какой же вы предлагаете выход из сложившейся ситуации? – спросил Николай II. – Как сделать крестьян богаче? Ведь нищета крестьян, которые составляют большую часть населения империи, это нищета и самой империи.

– Это так, ваше величество, – вступила в разговор Нина Викторовна, – и единственный способ – это тот, к которому прибегли в Советской России в начале тридцатых годов. Я имею в виду коллективизацию.

Для начала необходимо отменить выкупные платежи. На какое-то время это снизит напряжение в низах. Крестьянам надо дать возможность перевести дух. А потом, используя общину, начать кооперировать сельское хозяйство. На общинные деньги покупать сельскохозяйственное оборудование, локомобили, удобрения, сортовое зерно. Развернуть подготовку агрономов, ветеринаров, экономистов, которые помогли бы крестьянским кооперативам с большим экономическим эффектом вести свои дела.

– А как же помещики? – спросил царь. – Ведь они в таком случае могут лишиться своей собственности?

– Так за исключением абсолютного меньшинства помещичьих хозяйств, земли у них и так считайте что уже нет, – ответил я, – свои земли помещики промотали, проиграли в рулетку, сдали в аренду крестьянам – тем, кто побогаче. Если бы реформа случилась на сто лет раньше, когда помещики еще не обленились… Но что сделано, то сделано…

Земли помещиков давно уже заложены-перезаложены в банках, в том числе и в принадлежащем государству Дворянском банке. Если это и вызовет у кого-то неудовольствие, то не у помещиков, а у банкиров. Тем более что банки наши – далеко не наши. В основном они принадлежат иностранному капиталу. Вот там-то и начнут биться в истерике господа-банкиры, которые годами сосали соки из России. А те крупные помещичьи хозяйства, что сейчас производят основную часть товарного хлеба, так и будут заниматься этим делом, просто к ним добавится изрядное количество крестьянских артелей. Тогда появится смысл завести в России собственное производство минеральных удобрений и сельскохозяйственных орудий.

Еще один бич российского крестьянства – малоземелье. По данным статистиков, сейчас в России от двадцати до тридцати миллионов крестьян, которые едва сводят концы с концами. Надо предложить им переселиться на пустующие земли Сибири и Средней Азии, годные для ведения сельского хозяйства. Это тоже очень важное направление, которое позволит снять напряжение и избежать голодного бунта.

– А выдержит ли наш бюджет такие огромные затраты? – спросил Николай. – Ведь, как говорил господин Витте, мы и так вынуждены искать внешние займы для того, чтобы удержать на плаву нашу экономику.

– Этого мерзавца Витте следует… ну, скажем, повесить, – не выдержал я. – Государь, если бы вы знали, что он сделал с экономикой России…

– А вы, Александр Васильевич, расскажите мне, – неожиданно тихим, почти ласковым голосом сказал Николай. А глаза его в этот момент были… В общем, я бы не позавидовал этому Витте, если бы он сейчас оказался здесь, посреди гостиной…

– Хорошо, – я достал свой блокнот из кармана и, заглянув в него, начал: – В 1897 году господин Витте, желавший, по его словам, привлечь к нам иностранные инвестиции, убедил вас, государь, издать указ о свободном размене кредитных билетов на золото и о начале чеканки золотой монеты.

Для начала он провел девальвацию, снизив золотое содержание рубля на треть – по сути, в одночасье сделав всех ваших подданных на треть беднее. Далее он перевел с серебра на золото российские долги, что изрядно их увеличило. Потом был занижен обменный курс. Витте ограничил возможность наших промышленников конкурировать с европейскими. По его указанию отечественный Госбанк давал кредиты своим промышленникам только на два года, что для инвестиционных проектов не срок.

Узнав, насколько замечательный в России инвестиционный климат, европейские дельцы наперегонки побежали к нам со своими капиталами. Но ведь инвестиции приходят в одиночку, а уходят с прибылью! К 1902 году иностранных капиталов было ввезено на миллиард рублей, зато на протяжении пяти лет после начала реформы средний ежегодный вывоз составлял 648 миллионов. В 1902 году вывезли уже 783 миллиона, а в 1903 году – и вовсе 902 миллиона рублей.

Чтобы достичь такого «замечательного результата», надо было разорить свое население, фактически убив экономику на местах. Бумажных денег в обращении было крайне мало, падал спрос на товары, а потребление основных продуктов питания скатилось к уровню 1861 года – времени освобождения крестьян от крепостной зависимости.

«Расцвет промышленности», основанный на больших деньгах иностранцев и маленьких зарплатах русских, закончился в 1899 году: ценности, котировавшиеся на бирже на миллиард, сразу упали в стоимости на сорок процентов. После этого краха экономика вернулась к дореформенному состоянию, а иностранный капитал побежал прочь – но население уже успело обнищать до крайности. Вот так, ваше величество, страна на всех парах помчалась к революции.

Добавлю, что покровительствовал иностранным дельцам и банкирам господин Витте отнюдь не бескорыстно. Мы имеем информацию о его огромных вкладах в иностранные банки, которые он не смог бы заработать и за несколько сотен лет беспорочной службы. Это, так сказать, и есть те тридцать сребреников, за которые он превратил Россию в дойную корову французского и английского капитала.

– Каков мерзавец! – воскликнул Николай. – А ведь как он старался выглядеть честным и старательным министром, думающим лишь о благополучии и процветании нашей державы!

– Ваше величество, – вступила в разговор Нина Викторовна, – отправленный вами в отставку господин Витте – один из самых алчных казнокрадов, но он, к сожалению, не единственный. Александр Васильевич рассказал о его преступлениях лишь для того, чтобы вы поняли – сколько вреда может нанести даже один алчный человек, дорвавшийся до власти. А чтобы этого больше никогда не случилось, нужно полностью очистить весь государственный аппарат от людей, подобных господину Витте. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Чистка должна быть беспощадная, как говаривал один наш государственный деятель, «до белых костей». Подобным образом от воров и изменников в свое время избавлялся царь Иван Васильевич Грозный, а в наше время – вождь Советской России Иосиф Сталин.