По слову Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев

Веки драконовых глаз слегка дрогнули. Я, грешным делом, струхнул. У этого извращенца-вагига вполне хватило бы ума сюда башку настоящего дракона всобачить. Плюнет сейчас огнем. Сомневаюсь, что доспехи из кожи огнистого змея должный уровень огнеупорности смогут обеспечить. И все, конец всем проблемам. Можно отдыхать с кифарой. Хотя сомневаюсь, что смогу отсюда в рай попасть.

Как выяснилось, ответ на этот вопрос именно в этот день мне получить было не суждено.

— Мне не нравится эта голова, — сказал Хамыц, сопровождая свои слова скрипом натягиваемого лука.

— Не надо, — остановил его Улеб, — а то щас харкнет огнем — одни головешки останутся, — подтвердил он походя мою догадку.

Но плеваться в нас не стали.

— Назовитесь, — рокотнуло под сводами башни.

Я уж вознамерился представиться, но меня опередили. Вперед выехал Хушшар.

— Калман, из Семьи Фынайбах, по праву Слова требует встречи с господином земли этой лордом Шарм'Ат, — торжественно проговорил он, подняв левую руку. Рукав опал, открывая синий витой браслет, который заблестел. Такая вот многофункциональная штуковина.

— Ты узнан, — рокотнуло в ответ. — Кто спутники твои?

— Саин, сын Фаразонда, яр Вольного отряда. Воины его — Хамыц, умелец копья, и Баргул, умелец лука. Латник Улеб гоарда кавалера Андрия.

— Улеб знаком Стенной Страже. За остальных поручишься ли?

— Да. Поручусь.

— Проезжайте.

Так вот просто все.

И мы въехали в пасть дракона. И не встретилось нам никаких кошмаров. Нормальный туннель. Ровный, гладкий, хорошо освещенный. И с потолка не капает. А ощущение взгляда настороженного, прицеливающегося не пропадало. Неуютно, наверное, чувствовали себя командиры серых сотен, когда к лорду в гости попадали. Интересно, чем им их фольварки казались. По мне, так сортирами. По стенам туннеля, играя, бежал странный растительный узор, расцвеченный разностью камня совсем не столь белоснежного, как снаружи. Напротив, богатство цветов наводило на серьезные сомнения относительно психической полноценности создателя, столь причудливо переплетались оттенки и узоры. И непонятно было, где заканчивалось каменное кружево и начиналось цветовое буйство, так умело закрутил, сплел незнакомый мастер каменные скрижали, рисунок и полутени, что прятались в камне. С таким и не приходилось мне сталкиваться. И если бы что-то подобное кто-нибудь создал в моей родной реальности, то отбоя от посетителей не было бы. Прекрасно. Восхитительно. Замечательно. Восторг, да и только.

Невероятно, но странные эти изображения, казалось, сдирали с души налет поднакопившегося за последнее время пессимизма, непонятным образом вселяя надежду в светлое, так сказать, будущее. Такой вот туннель психологической разгрузки.

Ехали мы долго, минут двадцать-тридцать, и когда выбрались на свет Божий из такой же головы, я ахнул. С наружными стенами местный дизайнер решил не мудрствовать, весьма навязчиво вбивая каждому в подкорку мысль о невероятном величии и чистоте помыслов местных обитателей, зато вот на внутренних порезвился всласть. Каменные жилы всех цветов и оттенков переплетались в столь странной хаотичной сложности, что каждый кусок этих стен можно было разглядывать часами, пытаясь понять суть этой странной нечеловеческой гармонии.

От примороженного созерцания меня вырвал дружеский шлепок по плечу.

— Удивись, алдар!

Удивляться было чему. Посреди гигантского поля высокой изумрудно-зеленой травы, украшенной многочисленными рощицами деревьев с неестественно круглыми кронами, высился замок. Нет, Замок. Величественно-строгий, как готический собор. Карнавально-веселый, как плод фантазии диснеевских мультипликаторов. Угрюмый воин-крестоносец. Карнавал в Рио. Печаль разлуки. Радость встречи. Вы поняли что-нибудь из этого бреда? Я тоже.

И он был огромен. Даже отсюда. В четверти дня пути. Странной игрушкой, добрым, но готовым немедленно швырнуть огнем драконом нависал он над долиной. Но не подавлял ее. Ласковой струей растекся среди сокровищ. Невероятное строение невероятного мастера. И как этот лорд здесь жить-то не боится? И тут дракон мне подмигнул. Иди сюда, дурашка, поиграем. Ха-ха. Я на всякий случай закрыл глаза и потряс головой. Похоже, удары по голове сказались-таки. Тихо шифером шурша, крыша едет, не спеша. Нет, спеша. Не едет, мчится просто. Такая вот подвижная крыша.

— Что с тобой, брат? — оторвал меня от шизования голос Хамыца. — Ты зачем-то совсем белый стал.

— Станешь тут, — проворчал в ответ, — поехали.

Великий Маг и Колдун, поморщившись, почесал грудь. Заживало. Вовремя до Замка добрались. И организм умный помог. И алое зелье Хушшар, которое сам им подарил. Совпаденьице.

— Затем, друг мой, вы делаете полушаг с оборотом и, уводя секиру противника, цепляете его за шею. Вот так, — серебристое крыло Брунгильды со скрежетом скользнуло по высокому стальному воротнику Эдгара, — довершаете оборот, и недруг ваш лишается головы. Вы видите, как изящно все и убедительно, — поучал оруженосца Унго. — И совсем не надо делать столь страшное лицо и издавать ужасающий рев, подобно пещерному медведю. И ваши слюни… Недостойно также умелого окола столь непочтительно размахивать благородным оружием.

— Дак, господин…

— Не дак, а так, отважный друг мой. Вы ведь воин и соответственно вести себя должны благородно. Понимаете?

Эдгар угрюмо молчал, мрачно сопя. Он еще не окончательно оправился от низвержения с лошади, которое нормального человека уложило бы в постель на многие месяцы. Однако от столкновения с ним и в столь плачевном состоянии Тивас уклонился бы со всей ответственностью и решительностью.

— Понятно задал я вопрос? — продолжил педагогические экзерсисы Унго.

— Понятно, господин, — тяжко вздохнув, ответил богатырь.

— Читали ли вы книгу, что преподнес вам достойный клирик?

— Читал. — Лицо великана перестало быть столь мрачным. — Дюже хороша та книжка.

— Эдгар, — страдальчески закатил Унго глаза.

Тот тяжело вздохнул. Наморщил лоб.

— Очень хорошая книга, господин.

— Браво, друг мой. Ну разве он не образец для подражания, достойный клирик?

Сергей Идонгович, осмотрев пунцового от долгожданной, но абсолютно неожиданной для поощряемого похвалы, важно кивнул головой.

— Несомненно.

Эдгар покраснел еще больше и, опустив голову, сознался:

— Мне магистр Граик помогает.

Унго рассыпался в благодарностях.

— Вы так внимательны к моему воспитаннику, магистр. Примите же изъявления благодарности.

— Право не стоит, — приподнял в салюте бокал Граик. — Заниматься с этим юношей одно удовольствие. Не ожидал встретить в столь могучем теле ум насколько цепкий, настолько и острый. Да и должен же я приносить хоть какую-то пользу, — продолжил он, слегка поморщившись.